22 марта 2018 г. Европейский Суд по правам человека вынес постановление по делу «Малимоненко против России», заявитель по которому, гражданин Украины Александр Малимоненко, жаловался на нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выразившееся в незаконном содержании его под стражей на протяжении более года. Также он указывал на нарушение п. 4 ст. 5 Конвенции, выразившееся в отсутствии оперативного судебного контроля над законностью содержания его под стражей.
В 1999 г. харьковчанин Александр Малимоненко получил российское гражданство. В декабре 2006 г. Ленинский районный суд г. Днепропетровска вынес постановление о его аресте в связи с привлечением его к уголовной ответственности за ограбление. Он был объявлен в международный розыск.
В сентябре 2007 г. заявитель был задержан в Москве, но затем освобожден, поскольку являлся гражданином России. После этого власти Украины потребовали экстрадиции Александра Малимоненко из России в связи с возбужденным в отношении него уголовным делом. В декабре 2007 г. ФМС России издала приказ об аннулировании российского паспорта заявителя в связи с тем, что документ был получен путем представления ложных сведений. После этого Малимоненко был объявлен в федеральный розыск. Попытка оспорить решение ФМС не принесла результата.
В мае 2008 г. Александр Малимоненко был задержан и заключен под стражу, попытки обжаловать постановление об избрании меры пресечения не увенчались успехом. Суды указали на законность задержания и содержания под стражей в связи с требованием о выдаче его Украине. В октябре 2008 г. Генеральная прокуратура РФ направила в Мосгорсуд запрос о выдаче, который был утвержден. В январе 2009 г. Верховный Суд РФ оставил данное решение в силе. В мае 2009 г. Александр Малимоненко был передан украинским властям, а 6 июня украинский суд освободил его из-под стражи.
В отзыве на жалобу Правительство России утверждало, что задержание и заключение под стражу заявителя были проведены российскими правоохранительными органами на законных основаниях: постановление прокурора от 15 мая 2008 г. было вынесено в соответствии с ч. 2 ст. 466 УПК РФ и на основании ч. 1 ст. 61 Минской конвенции от 24 июня 2008 г. Заявитель утверждал, что, поскольку решение украинского суда о его задержании с целью доставления в суд для определения меры пресечения не содержало требования о выдаче, его заключение под стражу должно было производиться в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 466 УПК РФ. При этом требовалась санкция российского суда на задержание в ожидании экстрадиции в порядке, установленном ст. 108 УПК РФ. Поскольку такие решения российским судом не выносились, задержание, по мнению Правительства, являлось незаконным.
ЕСПЧ отклонил эти доводы, отметив, что положения российского права, регулирующие содержание под стражей в ожидании выдачи, не соответствуют стандарту «качества права», требуемому в соответствии с Конвенцией, и не обеспечивают адекватной защиты от произвольного задержания. Суд также указал, что ни ст. 61 Минской конвенции, ни ч. 2 ст. 466 УПК РФ не устанавливают процедуру и сроки продления содержания под стражей лица, ожидающего экстрадиции. В связи с этим Европейский Суд пришел к выводу, что содержание заявителя под стражей было незаконным и нарушило п. 1 ст. 5 Конвенции.
В отношении нарушения п. 4 ст. 5 Конвенции Правительство России утверждало, что заявитель имел возможность оспорить постановления о заключении под стражу в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ, и воспользовался данной процедурой. Возражая на эти утверждения, заявитель сообщил об отклонении его жалоб судом апелляционной инстанции.
ЕСПЧ отметил, что в ряде аналогичных дел, связанных с задержанием заявителей для их дальнейшей выдачи, ст. 125 УПК РФ не может рассматриваться как эффективное средство судебного обжалования, поскольку российские суды отказываются рассматривать такие жалобы, ссылаясь на то, что заявители не являлись участниками уголовного процесса в России. Аналогичную позицию занял Мосгорсуд в данном деле, указав, что «вопросы, касающиеся законности и причин задержания, следует поднимать в соответствии с другой процедурой». Таким образом, Европейский Суд констатировал, что заявитель не имел в распоряжении никакой правовой процедуры для судебного пересмотра его задержания, а значит, имело место нарушение п. 4 ст. 5 Конвенции.
По итогам разбирательства ЕСПЧ присудил заявителю 7,5 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и 7713 евро в качестве компенсации судебных расходов.
В комментарии «АГ» эксперт по работе с ЕСПЧ Антон Рыжов отметил, что вынесенное Европейским Судом постановление довольно типично и основано на многочисленных делах в отношении Российской Федерации по схожим обстоятельствам. По его словам, в этих постановлениях неоднократно признавались нарушения ст. 5 Европейской Конвенции в связи с тем, что ст. 466 УПК РФ недостаточно четко раскрывает процедуру и временные рамки содержания под стражей лица, в отношении которого решается вопрос о выдаче другому государству. Также ЕСПЧ неоднократно приходил к выводу, что обжалование заключения под стражу в подобных делах в порядке ст. 125 УПК РФ не является эффективным средством защиты от нарушений права на личную неприкосновенность.
«Чтобы избежать повторных нарушений, властям необходимо скорректировать российское законодательство. Но, как говорится, “воз и ныне там”. Собственно, такая повторяемость нарушений и позволила ЕСПЧ вынести данное постановление усеченным составом – лишь тремя судьями – и с применением упрощенной процедуры», – констатировал Антон Рыжов.
Адвокат МЦФ МОКА Светлана Добровольская, напротив, сочла дело нетипичным, поскольку не очень часто на практике происходит задержание гражданина другого государства в интересах этого государства с последующим освобождением этого гражданина на территории его родины. По мнению Светланы Добровольской, в этой связи вопрос о нарушении п. 1 и 4 ст. 5 Конвенции приобретает совершенно другой смысл. «Государство-ответчик (в данном случае Россия) не имело своего процессуального интереса содержать под стражей заявителя, выполняя лишь запрос о задержании заявителя для целей депортации. Поэтому полагаю, что решение ЕСПЧ несколько некорректно в отношении России, поскольку ЕСПЧ не дал правовой оценки правомерности и обоснованности запроса Украины об экстрадиции заявителя, сопряженной с арестом, на территорию Украины, послужившего основанием для задержания заявителя по ст. 61 Минской конвенции. В свете сказанного полагаю, что данное решение ЕСПЧ не будет иметь значение прецедента для российской практики», – отметила адвокат.
