29 ноября Верховный Суд вынес Определение № 310-ЭС21-9289 по делу № А83-18036/2019 об оспаривании ограничения права заемщика распоряжаться заложенной недвижимостью из-за обеспечительных мер, наложенных в рамках спора между банком и третьим лицом.
В ноябре 2011 г. учрежденное в Крыму ООО «Релаксационный центр “Мариот”» заключило кредитный договор с АО «Райффайзен Банк Аваль» под залог собственных нежилых зданий. Впоследствии это общество стало российским юрлицом, сведения о нем были внесены в ЕГРЮЛ, а в ЕГРН было зарегистрировано его право собственности на нежилые здания.
В рамках судебного разбирательства по иску АНО «Фонд защиты вкладчиков» к Райффайзенбанку о взыскании денежных средств были приняты обеспечительные меры, в том числе в виде ареста требований банка к третьим лицам по его кредитным и иным сделкам. На основании определения об обеспечении иска суд выдал исполнительный лист, на основании которого пристав-исполнитель в октябре 2015 г. арестовал требование банка к «Релаксационному центру “Мариот”» как к залогодателю, объявив запрет на отчуждение заложенных центром нежилых зданий. В июне 2016 г. в ЕГРН были внесены записи о запрете на отчуждение обществом заложенных зданий.
Собственник недвижимости со ссылкой на то, что он не является должником по денежному обязательству, рассматриваемому в рамках спора между «Фондом защиты вкладчиков» и Райффайзенбанка, обратился в Арбитражный суд Республики Крым с иском об отмене наложенного на его здания запрета.
Суд удовлетворил иск со ссылкой на доказанность истцом наличия права собственности на спорную недвижимость. В решении отмечалось, что релаксационный центр не может быть ограничен в правах как собственник недвижимости, не являющийся должником по денежному требованию фонда защиты вкладчиков к банку, а банк-залогодержатель в судебном порядке какие-либо претензии к центру-залогодателю не предъявил.
В дальнейшем апелляция отменила решение первой инстанции и отказала в удовлетворении иска. Апелляционный суд счел, что истец не представил доказательств исполнения кредитных обязательств, поэтому не перестал быть должником банка, чья дебиторская задолженность была арестована судом по другому делу для обеспечения исполнения судебного решения по иску фонда. В свою очередь окружной суд отменил постановление апелляции и поддержал решение первой инстанции. Со ссылкой на ст. 339.1 ГК РФ, ст. 10 и 19 Закона об ипотеке кассация указала на отсутствие залога, ничтожность договора об ипотеке ввиду отсутствия регистрации договора об ипотеке, а также самого обременения в ЕГРН.
В кассационной жалобе в Верховный Суд «Фонд защиты вкладчиков» просил отменить решение суда первой инстанции и постановление окружного суда. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила, что его участники не оспаривают тот факт, что договор об ипотеке был заключен в 2011 г. в соответствии с законодательством Украины, действовавшим на территории Республики Крым в то время, равно как и не отрицают того, что залоговое обременение возникло в соответствии с этим законодательством. Ипотечный договор на момент его заключения не был подчинен предписаниям российского законодательства о возникновении ипотеки с момента регистрации и о ничтожности незарегистрированного договора об ипотеке.
Как пояснил ВС, текущее российское законодательство не содержит положений, согласно которым ранее возникшие на территории Республики Крым залоговые обязательства истца могли бы быть признаны прекращенными из-за невнесения записи об ипотеке в российский реестр недвижимости. Таким образом, правила ст. 339.1 ГК РФ, ст. 10 и 19 Закона об ипотеке, вопреки выводам суда округа, неприменимы к спорным отношениям. Более того, «Релаксационный центр “Мариот”», действуя своей волей и в своем интересе, сам передал принадлежащее ему имущество в залог, поэтому такой залогодатель не вправе в отношениях с залогодержателем, его правопреемником или кредитором недобросовестно ссылаться на отсутствие в российском реестре недвижимости записи об обременении.
«В материалы настоящего дела доказательства исполнения основного обязательства, принятого по кредитным договорам и обеспечиваемого ипотекой имущества центра, как установил суд апелляционной инстанции, не представлены. Иное не было установлено судом первой инстанции. Суд округа данный вывод суда апелляционной инстанции не опроверг. Центр не ссылался на наличие других обстоятельств, не связанных с отсутствием регистрации или исполнением основного обязательства, которые бы в силу закона или договора являлись основаниями для прекращения залогового обременения. Следовательно, в рамках настоящего дела центр не доказал возражения по поводу того, что он не является должником банка по кредитной и залоговой сделкам», – заключил ВС РФ.
Он добавил, что дебиторская задолженность банка была арестована вступившим в законную силу судебным актом в целях обеспечения исполнения решения суда о взыскании денежных средств с банка в пользу фонда. Согласно положениям Закона об исполнительном производстве арест дебиторской задолженности состоит, в частности, в объявлении запрета на совершение дебитором любых действий, приводящих к изменению или прекращению правоотношений, на основании которых возникла дебиторская задолженность; со дня получения дебитором уведомления о наложении ареста на дебиторскую задолженность он не вправе изменять правоотношения, на основании которых возникла такая задолженность. «Поскольку отчуждение заложенного имущества влечет за собой изменение правоотношения, на основании которого возникла задолженность центра перед банком, у судов первой инстанции и округа не имелось оснований для снятия запрета на отчуждение имущества», – подытожил ВС РФ, который отменил постановление окружного суда и оставил в силе судебный акт апелляции.
Партнер юридической фирмы Law & Commerce Offer Антон Алексеев отметил, что в рассматриваемом споре правомерность ареста дебиторской задолженности и запрет на совершение регистрационных действий в отношении залогового имущества, наложенных в рамках судебного спора, по которому истец не является должником, поставлены в зависимость от наличия долга истца перед банком по договору, в отношении которого и был наложен арест.
«С учетом того, что истец, как залогодатель, по общим правилам не вправе без согласия залогодержателя (банка) распоряжаться залоговым имуществом, то можно сказать, что в рассматриваемой ситуации к фонду (как к кредитору банка), по сути, в определенной степени перешли права банка на ограничение права истца распоряжаться залоговым имуществом. Это было реализовано через механизм ареста дебиторской задолженности (основного обязательства) и запрета на совершение регистрационных действий в отношении залогового имущества, обеспечивающего исполнение основного обязательства», – пояснил юрист. Он добавил, что такие выводы Верховного Суда видятся закономерными и не нарушающими права истца. «Схожие выводы были сделаны в постановлении Арбитражного суда Центрального округа от 17 декабря 2020 г. № Ф10-4997/2020 по делу № А84-55521/2019», – отметил Антон Алексеев.
Председатель правления РО МОО «Ассоциация ветеранов Службы судебных приставов» Алексей Шарон отметил, что в рассматриваемом деле судебный пристав-исполнитель применил креативный подход и наложил арест на недвижимое имущество с той целью, чтобы не произошло его отчуждение и, как следствие, снижение ликвидности арестованного имущественного права: «В случае реализации недвижимого имущества стоимость имущественного права существенно снизилась бы либо оно стало неликвидным вовсе».
По словам эксперта, правовой основой для ареста явилось то, что перечень исполнительных действий, установленный ст. 64 Закона об исполнительном производстве, не является исчерпывающим. «Кроме того, в соответствии с положениями ст. 83 вышеуказанного закона судебный пристав-исполнитель запрещает дебитору изменять правоотношения, на основании которых возникла дебиторская задолженность. Таким образом, арест недвижимого имущества обеспечивает процедуру обращения взыскания на дебиторскую задолженность и совершен судебным приставом-исполнителем в рамках предоставленных законом полномочий. Для практики такая позиция ВС РФ имеет положительное значение для взыскателей, так как у должников и связанных с ним лиц остается все меньше возможностей уклониться от исполнения решения суда», – заключил Алексей Шарон.
