Как ранее сообщалось, 21 марта Пленум Верховного Суда рассмотрел проект постановления «О практике рассмотрения судами уголовных дел о преступлениях против военной службы». Документ разработан в связи с вопросами, возникающими у судов при рассмотрении уголовных дел о преступлениях против военной службы, и в целях обеспечения единообразного применения судами военно-уголовного законодательства и содержит в общей сложности 122 разъяснения.
«АГ» обратилась к ряду экспертов с просьбой прокомментировать самые значимые, по их мнению, для практики разъяснения, предлагаемые в проекте постановления.
Тонкости мобилизации
По мнению адвоката АП г. Москвы Александры Пак, самое главное, что подчеркнул Верховный Суд, – это то, что за преступления против военной службы, совершенные в период мобилизации или вооруженных конфликтов, ведения боевых действий, будет более строгое наказание, чем в мирное время. Согласно п. 2 проекта преступления, совершенные в период мобилизации или военного положения, в военное время либо в условиях вооруженного конфликта или ведения боевых действий, характеризуются повышенной общественной опасностью.
Также Александра Пак отметила, что Верховный Суд четко прописал, что такое период мобилизации и военное положение, момент их начала и окончания действия, что является вооруженным конфликтом и военным временем. Указывается, что периоды мобилизации (общей и частичной) или военного положения устанавливаются соответствующим указом президента и заканчиваются датой и временем их отмены.
Юрист-правозащитник Александр Горбачёв заметил, что ВС особое внимание уделил обстоятельствам, отягчающим наказание по п. «л» ч. 1 ст. 63 УК. Так, Суд дает пояснения по применению терминов «мобилизация», «военное время», «вооруженный конфликт» и «военные действия» и все вышеуказанные периоды обозначает как «особые периоды», предусмотрев, что в тех случаях, когда совершение преступления в особые периоды не предусмотрено в статьях гл. 33 УК в качестве признака состава преступления против военной службы (например, ст. 335, 336, 343, 345, 349–352 УК), судам следует давать оценку применимости данных отягчающих обстоятельств в конкретном преступлении (п. 2 проекта).
Юрист Андрей Дяченко также обратил внимание на попытку обозначить временные границы периодов мобилизации и военного положения в контексте новых отягчающих наказание обстоятельств. По его мнению, с моментом прекращения действия военного положения проблем не возникает, поскольку это урегулировано на законодательном уровне (согласно ч. 1 ст. 21 Закона о военном положении военное положение отменяется указом Президента РФ). В то же время, заметил он, вопрос окончания мобилизации так и остался нерешенным: в Законе о мобилизационной подготовке и мобилизации не содержится указаний на то, каким образом (каким НПА) оканчивается мобилизация, и данный пробел в проекте постановления лишь констатирован. Так, Пленум ВС указал, что начало действия мобилизации определяется соответствующим указом президента о ее объявлении, а окончание – датой и временем «отмены мобилизации».
«Что понимать под “отменой мобилизации” – по-прежнему непонятно, и с этой проблемой, например, столкнулись действующие военнослужащие ВС РФ по контракту: в соответствии с п. 4 Указа Президента РФ от 21 сентября 2022 г. “Об объявлении частичной мобилизации в РФ” их контракты продолжают действовать до окончания периода частичной мобилизации, но и после заявлений президента о том, что мобилизация завершена, данные военнослужащие по-прежнему не могут уволиться с военной службы по истечении срока своего контракта. Позиция командования и судов проста: были окончены лишь мероприятия по призыву в рамках частичной мобилизации, но не сама мобилизация, включающая в себя и ряд других мероприятий, а заявления официальных лиц, в том числе главы государства, без соответствующего НПА не имеют юридической силы. В условиях такого пробела и отсутствия НПА об окончании частичной мобилизации (как и вообще нормативного указания на то, что это за НПА должен быть) затрагиваются не только права военнослужащих-контрактников, но и в целом создается ситуация, при которой любое преступление, даже не связанное с прохождением военной службы, уже является совершенным как минимум при одном отягчающем обстоятельстве, ведь период мобилизации юридически не завершен», – отметил Андрей Дяченко.
Преступления и проступки
В проекте разъяснений Верховный Суд обязывает суды разграничивать преступления против военной службы и грубые дисциплинарные проступки. Это, по мнению Александры Пак, является важным и существенным моментом, так как от разграничения зависит, будет ли деяние являться преступлением.
При рассмотрении уголовных дел против военной службы суды обязаны прежде всего установить, был ли нанесен существенный вред интересам службы. Так, указала Александра Пак, согласно п. 4 проекта суд при рассмотрении дела должен выяснить, нанесен ли преступлением вред интересам службы или вред интересам безопасности государства, повлекло ли преступление тяжкие последствия. Если такие последствия отсутствуют, то судам надлежит постановить оправдательный приговор, так как в деянии подсудимого отсутствует состав преступления.
Александр Горбачёв указал, что ситуации, когда одно и то же деяние может относиться как к дисциплинарным проступкам, так и уголовным преступлениям, правоприменителям необходимо давать оценку общественно опасным последствиям действий конкретного лица. Данное правило не распространяется на ч. 2.1 ст. 332 УК РФ, ответственность по которой установлена вне зависимости от наступления каких-либо последствий, а также мотивов и места совершенного действия. При этом неисполнение одного и того же приказа, отданного неоднократно, следует квалифицировать как единое преступление, а неисполнение подчиненным нескольких приказов (различных по содержанию и времени отдачи) может представлять собой единое преступление в случае, когда неисполнение таких приказов имеет общую цель и единый умысел (п. 4, 13, 14, проекта).
Эксперт заметил, что Верховный Суд разъяснил специфику ответственности курсантов военных профессиональных образовательных организаций и военных образовательных организаций высшего образования (курсантов). В статьях гл. 33 УК РФ к военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, следует относить курсантов до заключения с ними контракта о прохождении военной службы (п. 6 проекта).
В свою очередь Андрей Дяченко указал, что согласно п. 6 проекта мобилизованных граждан Пленум ВС включает в категорию военнослужащих по контракту, к правовому статусу которых они и были приравнены президентом при объявлении мобилизации. Таким образом, мобилизованные также являются субъектами преступлений, предусмотренных гл. 33 УК РФ.
Александра Пак заметила, что согласно п. 7 при решении вопроса о субъекте преступления военной службы необходимо учитывать, было ли лицо призвано на военную службу или поступило на нее в добровольном порядке.
По мнению Андрея Дяченко логичным, но труднопредставимым видится положение п. 7 документа о том, что не будут являться субъектами преступлений из гл. 33 УК лица, на которых незаконно возложена обязанность прохождения военной службы по призыву. Речь идет о тех, кто, например, от призыва на военную службу должен был освобождаться по состоянию здоровья или имел основания для предоставления отсрочки. «С большим скепсисом можно представить, что суды будут внимать доводам стороны защиты о незаконности призыва подсудимого на военную службу, истребовать личное дело призывника, проверять законность решения призывной комиссии и т.д., – полагает он. – Учитывая, что это находится в плоскости административного судопроизводства, в процессе вероятнее всего судьи отстранятся от исследования данных обстоятельств, ссылаясь на отсутствие каких-либо судебных актов о незаконности решения призывной комиссии по обвиняемому, вынесенных в рамках КАС РФ (или, например, протестов прокуратуры на решение призывной комиссии), либо и вовсе на отсутствие обращений самого подсудимого о незаконности его призыва в момент проведения соответствующих призывных мероприятий (до присвоения воинского звания и отправки к месту службы), а также в период прохождения военной службы».
Александр Горбачёв заметил, что согласно п. 8 проекта к уголовной ответственности по гл. 33 УК могут привлекаться не только военнослужащие, но и иные категории лиц. Если будет установлено, что такие лица участвовали в совершении преступлений против военной службы совместно с военнослужащими, они несут ответственность в качестве организаторов, подстрекателей и пособников указанных преступлений.
Исходя из п. 9 военнослужащие в период мобилизации или военного положения, в военное время либо в условиях вооруженного конфликта или ведения военных либо боевых действий не вправе уклониться от исполнения возложенных на них обязанностей военной службы, ссылаясь на состояние крайней необходимости (ст. 39 УК РФ), даже если их жизни угрожает опасность. Александра Пак заметила, что в этом же пункте проекта постановления разъяснено, как поступать военнослужащему, если командир выносит незаконный приказ: если подчиненный не осознает незаконность выполняемого им приказа, то он не будет привлечен к уголовной ответственности, а командир –наоборот. Но если подчиненный все-таки осознавал, что приказ направлен на достижение конкретного преступного результата, тогда уголовной ответственности ему избежать не удастся. Пленум ВС подробно разобрал преступления против порядка пребывания на военной службе, указала она.
Неисполнение приказа
Андрей Дяченко посчитал, что Пленум ВС «необъяснимо широко» истолковал субъективную сторону неисполнения приказа, указав, что в преступлениях, перечисленных в ч. 1, 2, 2.1 и 2.2 ст. 332 УК, может иметь место как умышленная форма вины, так и неосторожность (п. 17 проекта постановления), за исключением совершения деяния группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, которые могут быть совершены лишь умышленно. «Данное толкование представляется тем более сомнительным при наличии ч. 3 ст. 332 УК, как раз-таки предусматривающей неосторожную форму вины при неисполнении приказа. Вследствие такой позиции де-юре любое неисполнение приказа будет являться преступным вне зависимости от формы вины и даже при отсутствии тяжких последствий (достаточным будет установление “существенного вреда интересам службы” в виде, например, подрыва авторитета командира). Исключение будут составлять лишь случаи неисполнения заведомо незаконного приказа, по смыслу ч. 2 ст. 42 УК РФ не образующие состав преступления», – указал он.
В то же время, заметил Андрей Дяченко, при рассмотрении данной категории дел суд должен проверить неисполненный приказ на предмет его законности (п. 11):
1) соответствует ли приказ нормативным правовым актам по содержанию, цели и средствам исполнения;
2) связаны ли требования, содержащиеся в приказе, с военной службой;
3) соблюдены ли форма, условия и порядок (процедура) отдачи приказа.
Тем самым Пленум ВС предписывает судам проводить своеобразное административное производство в отношении приказа, и лишь при констатации его законности, т.е. при соответствии всем вышеназванным требованиям, неисполнение такого приказа будет уголовно наказуемым, заключил Андрей Дяченко.
Александра Пак заметила, что прежде чем привлечь военнослужащего к уголовной ответственности за дезертирство, следует разобраться, имелся ли у военнослужащего умысел уклониться от исполнения обязанностей (п. 45). Только при наличии такого умысла военнослужащий подлежит привлечению к уголовной ответственности по ст. 338 УК (дезертирство).
Оставление места службы и сдача в плен
Александр Горбачёв заметил, что большое внимание в проекте уделяется насильственным преступлениям в военной среде и оставлению места службы или территории части. Особо отмечается, что преступлением является уход с места службы, в том числе из госпиталя, в котором военнослужащий находится на лечении.
Военнослужащие могут быть освобождены от уголовной ответственности за это, если оставление части было совершено под воздействием тяжелых обстоятельств или состояния крайней необходимости, к которым в том числе могут относиться неуставные действия в отношении военнослужащего при отсутствии угрозы здоровью или жизни или невозможность получить медицинскую помощь. Проект также указывает, что если военнослужащий имел намерение самовольно отсутствовать в части (в месте службы) в пределах сроков, установленных соответствующими частями ст. 337 УК РФ, но был задержан до истечения этих сроков, содеянное следует квалифицировать как покушение на соответствующее преступление в зависимости от направленности умысла лица, уклонившегося от военной службы, указал юрист (п. 39, 44, 49).
Александр Горбачёв отметил, что в проекте разъясняются и обязанности военнослужащего в контексте уголовной ответственности за добровольную сдачу в плен. В частности, даже если военнослужащий находится в отрыве от своей воинской части (подразделения) и в полном окружении, он должен оказывать решительное сопротивление противнику, избегая захвата в плен. Сдача в плен образует состав преступления только в том случае, если она была добровольной, т.е. совершена сознательно при наличии возможности оказывать решительное сопротивление противнику и избежать захвата в плен. Если военнослужащий по своему физическому состоянию не способен уклониться от плена, фактический его захват противником не образует состава данного преступления (п. 112 проекта постановления).
Выводы
Александра Пак посчитала, что судам впервые комплексно разъясняются особенности рассмотрения уголовных дел против военной службы. В проекте постановления учтены свежие поправки в уголовном законодательстве, связанные с мобилизацией, военным положением и военным временем.
Александр Горбачёв заметил: проект постановления выделяется своим комплексным и подробным подходом к разъяснению вопросов, связанных с уголовной ответственностью по гл. 33 УК. Проект постановления Пленума ВС РФ как повторяет ранее высказанные Верховным Судом позиции, так и вводит новые обстоятельства, которые будут иметь значение при определении виновности лиц.
Адвокат АП Новгородской области Константин Маркин считает, что ни одна война, ни один вооруженный конфликт не обходятся без совершения преступлений. А учитывая статус их участников, совершенно очевидно, что имеют место и преступления против военной службы. «И если раньше большая часть статей УК РФ, в которых были описаны преступления против военной службы, были фактически “мертвыми”, то в настоящее время все описанные в гл. 33 УК ситуации могут реально возникнуть (и возникают), а военные суды формируют практику по таким делам. Поэтому очевидно, что практика по делам из гл. 33 УК РФ разнится. Кроме того, в 2022 г. в гл. 33 УК РФ внесли новые составы преступлений и увеличили размер наказаний, поэтому появление разъяснений Верховного Суда РФ о том, как правильно применять положения гл. 33 УК РФ, как отличать одни преступления от других (в том числе от тех, которые не относятся к преступлениям против военной службы), как отличить преступления от дисциплинарных проступков, что именно образует состав преступления, кто является субъектом таких преступлений, ожидаемо и должно привести к единообразному толкованию и применению положений УК РФ. Причем не только судами, но и следственными органами, прокуратурой, адвокатами, а также возможными субъектами таких преступлений», – резюмировал Константин Маркин.
