Как уже писала «АГ», 14 ноября 2018 г. Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор судебной практики ВС РФ № 3 за 2018 г. Документ содержит 64 правовых позиции судебных коллегий ВС по различным делам, а также разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике.
Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ включила в обзор дела, касающиеся банкротства, применения законодательства об охране окружающей среды и объектов культурного наследия, обязательственных правоотношений, защиты конкуренции, налогов и сборов, бюджетного, таможенного законодательства, практики применения положений КоАП РФ, также рассмотрела ряд процессуальных вопросов.
Старший юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Александра Улезко отметила, что из 29 дел судебной коллегии больше трети составляют вопросы применения законодательства о банкротстве. «Все дела, включенные в обзор, важны для практики, – считает эксперт. – Они затрагивают совершенно разные правовые проблемы, возникающие при рассмотрении судами дел о банкротстве».
По мнению адвоката юридической фирмы «ЮСТ» Дмитрия Забродина, значимость позиций Судебной коллегии ВС РФ по экономическим спорам, консолидированных в обзоре для рассмотрения дел о банкротстве, сложно переоценить. «Все позиции представляют собой качественный скачок в развитии подходов к разрешению определенных вопросов в рамках банкротных дел и борьбе со злоупотреблением правом, – отметил эксперт. – Между тем для законодательства о банкротстве такие позиции являются новыми и к некоторым из них оно еще не готово, поскольку не содержит механизмов их реализации».
Эксперты «АГ» выделили несколько пунктов обзора, заслуживающих, по их мнению, отдельного внимания.
Практика применения законодательства о банкротстве
Так, Александра Улезко выделила п. 20 обзора, в котором речь идет о возможности заказчика оставить у себя предусмотренное договором гарантийное удержание. «Верховный Суд РФ исходит из обеспечительной функции гарантийного удержания, заключающейся в приостановлении оплаты части выполненных работ до окончания строительства и истечения гарантийного срока (Постановление Президиума ВАС РФ от 23 июля 2013 г.), – пояснила эксперт. – Соответственно, при банкротстве подрядчика заказчик вправе включить в реестр требование о возврате неотработанного аванса без учета гарантийного удержания».
Как отметила Александра Улезко, при этом банкротство подрядчика не влияет на наступление срока исполнения обязательств заказчика по возврату гарантийного удержания, поэтому условия для зачета отсутствуют: «В свою очередь подрядчик вправе включить в конкурсную массу право требования к заказчику о возврате гарантийного удержания и реализовать его в порядке, предусмотренном законодательством о банкротстве».
Такая позиция высказывалась высшей судебной инстанцией ранее (например, Определение ВС РФ от 30 июня 2017 г. по делу № 304-ЭС17-1977), однако закрепление ее в обзоре, считает эксперт, поможет исключить вынесение судебных актов, исходящих из иного понимания природы гарантийного удержания, на уровне нижестоящих инстанций.
При этом юрист полагает, что рассмотренный вопрос тесно связан с другой проблемой: является ли сделкой с предпочтением погашение обязательств должника кредитором за счет обеспечительного платежа. «Пока данный вопрос разрешен на уровне судов кассационных инстанций, которые поддерживает ВС РФ, отказывая в передаче жалоб для пересмотра в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам», – отметила она.
В обоснование своей позиции эксперт сослалась на Определение ВС РФ от 1 июня 2018 г. № 307-ЭС18-6126. «При отказе в признании оспариваемых сделок недействительными суды обоснованно указали на отсутствие признака встречности однородных требований в оспариваемых сделках и недоказанность предпочтительности, – рассказала она. – Поскольку у арендодателя не возникло обязанности по возврату обеспечительного платежа при наличии задолженности по арендной плате со стороны должника-арендатора». Такая позиция, по словам Александры Улезко, делает обеспечительный платеж привлекательнее залога, поскольку в последнем случае на удовлетворение требований залогодержателя идет не более 80% средств, полученных от продажи заложенного имущества (ст. 138 Закона о банкротстве).
Дмитрий Забродин выделил п. 21 обзора, согласно которому заявления кредиторов о введении в отношении должника процедуры банкротства должны рассматриваться совместно при наличии определенных обстоятельств, свидетельствующих о неплатежеспособности должника. По его мнению, несмотря на логичность и правильность данного подхода судебной коллегии, его реализация ставит перед судами и участниками дела о банкротстве вопросы, которые в настоящее время не могут быть разрешены без закрепления специальных механизмов в законодательстве о банкротстве.
«В частности, необходимо отметить, что Закону о банкротстве неизвестен институт принудительного объединения требований кредиторов для их совместного рассмотрения, – пояснил эксперт. – Наоборот, закон устанавливает принцип добровольности данного объединения и, в то же время, строгую очередность рассмотрения заявлений кредиторов о признании должника банкротом в порядке их поступления в суд».
Он также отметил, что неясно, как с технической точки зрения суд первой инстанции должен объединить все поступившие к нему заявления о признании одного должника банкротом в нарушение прямого указания ст. 42 Закона о банкротстве. «Как правило, третьи лица или должник погашают требования кредиторов-заявителей непосредственно перед судебными заседаниями по рассмотрению обоснованности их заявлений, – пояснил Дмитрий Забродин. – Иными словами, на момент принятия заявлений кредиторов о признании должника банкротом у суда первой инстанции отсутствуют основания для их объединения».
В свою очередь адвокат АБ «Ковалёв, Рязанцев и партнеры» Виктор Глушаков отметил п. 22 обзора, согласно которому бремя доказывания разумных экономических мотивов совершения обеспечительной сделки лежит на аффилированных сторонах такой сделки при разрешении вопроса о включении в реестр требований кредиторов. «Высшая судебная инстанция продолжает отдаляться от формального подхода к оценке позиций в делах о несостоятельности (банкротстве), – пояснил эксперт. – Полагаю, что указанный подход подлежит расширительному толкованию и может применяться, в том числе, к иным сделкам, совершенным между аффилированными лицами».
По мнению Дмитрия Забродина, изложенная в п. 22 обзора позиция судебной коллегии является своеобразным продолжением тенденции по борьбе с аффилированными лицами в рамках дела о банкротстве, которая прослеживается в законодательстве и в судебной практике. Однако она имеет точечный характер, направленный на разрешение конкретной ситуации.
По словам эксперта, позиция судебной коллегии в целом представляется правильной, однако она должна в таком случае выйти за пределы ее локального характера и ее должны закрепить в законодательстве о банкротстве при условии согласования с положениями п. 5 ст. 10 ГК РФ. Как пояснил адвокат, проблема указанного подхода состоит в том, что судебная коллегия сформировала доказательственную презумпцию недобросовестности аффилированного лица-займодавца, должника-поручителя и заемщика и неразумности их действий (или презумпцию отсутствия разумного экономического мотива в заключении поручительства в отношениях между аффилированными займодавцем, заемщиком и поручителем).
«Презумпции, так или иначе закрепляющие недобросовестность аффилированных с должником лиц, закреплены в гл. III.1 Закона о банкротстве, посвященной оспариванию подозрительных сделок должника. Теперь же судебная коллегия частично ввела презумпцию недобросовестности и неразумности действий аффилированных лиц в процесс рассмотрения требований кредиторов. Рассматриваемая презумпция содержит в себе два аспекта: аффилированные лица должны доказать, что поручительство имеет под собой экономическое обоснование (представляется, что данные лица должны доказать, что и сам заем имел надлежащее экономическое обоснование) и что экономическое обоснование поручительства является разумным, как и их действия», – указал он.
Между тем положение п. 5 ст. 10 ГК РФ гласит, что добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. В силу данной презумпции иные лица, участвующие в деле о банкротстве, должны доказать, что действия аффилированных лиц являются неразумными и недобросовестными. «Однако теперь ситуация “развернулась”, – отметил Дмитрий Забродин. – Если кредитор-займодавец, основной заемщик и должник-поручитель являются аффилированными лицами, значит, они являются недобросовестными, поручительство неразумным, и именно в силу наличия статусов аффилированных лиц они обязаны сразу представить доказательства обратного, не дожидаясь обоснованных обвинений других лиц».
Пункт 25 обзора, по мнению Виктора Глушакова, служит казуальным примером недобросовестных действий участника торгов в рамках дела о банкротстве. Согласно этому пункту, торги могут быть признаны недействительными, если возможность участия в них была ограничена в результате недобросовестных действий одного из участников в виде подачи множества заявок с повышением предложенной им самим цены в отсутствие последовательных заявок других участников с большей ценой. «Такие недобросовестные действия можно назвать классическими, – пояснил эксперт. – В практике антимонопольного органа, такая ситуация называется “тараном” и эффективно отслеживается надзорным органом». По мнению адвоката, создание такого «клише» недобросовестных действий в рамках дела о банкротстве упростит процедуру признания явно недобросовестных торгов недействительными.
Изложенная в п. 26 обзора правовая позиция, по мнению адвоката, партнера Clifford Chance Тимура Аиткулова, является чрезвычайно полезной для развития судебной практики и будет способствовать предсказуемости и стабильности гражданского оборота. «Этот пункт посвящен ситуации, когда лицо осуществляет исполнение по договору, по которому выдано обеспечение, а впоследствии становится банкротом и исполнение им по договору признается недействительным по банкротным основаниям», – пояснил эксперт. По словам адвоката, в такой ситуации кредитор должен вернуть все полученное в конкурсную массу и, в зависимости от обстоятельств дела, может включиться в реестр кредиторов на возвращенную сумму. Однако на практике часто возникал вопрос, прежде всего в отношении кредитных договоров, может ли банк включиться в реестр как обеспеченный кредитор или будет считаться, что обеспечение прекратилось в момент получения исполнения и не может быть восстановлено даже несмотря на то, что исполнение по договору было признано недействительным.
Как пояснил Тимур Аиткулов, Верховный Суд разъяснил, что последствием признания исполнения по договору недействительным по банкротным основаниям является, в том числе, и восстановление обязательств, обеспечивавших исполнение по этому договору. В такой ситуации кредитор может, в частности, в рамках рассмотрения спора о признании исполнения недействительным заявить требование о признании обеспечения существующим. К рассмотрению спора привлекаются лица, выдавшие обеспечение, и решение относительно прекращения или восстановления обеспечения становится для них обязательным.
Споры по самовольным постройкам и охране объектов культурного наследия
Несколько экспертов особо отметили п. 32 обзора, в котором в связи с неоднозначностью выводов судебной экспертизы сторонам было одновременно отказано в иске о сносе самовольной постройки и о признании права собственности на нее, что противоречило принципу правовой определенности.
«Вышеназванные встречные требования сторон, по сути, являются единственными способами защиты в споре о сносе/легализации возведенного без необходимых разрешений строения, – отметила юрист Содружества земельных юристов Зинаида Слепцова. – Отказывая в удовлетворении требований, суды нижестоящих инстанций фактически лишили стороны права на определение юридической судьбы объекта, создав в отношении него правовую неопределенность».
Виктор Глушаков пояснил, что этот пункт содержит своеобразную инструкцию о порядке работы в ситуациях, когда выводы строительно-технической экспертизы носят противоречивый характер. «Описанный Судом подход в настоящее время активно применяется опытными и высококвалифицированными судьями, – заключил адвокат. – Фиксация такого подхода в обзоре ВС РФ сделает его “обязательными” и понимаемым».
В свою очередь, адвокат КА «ЮрПрофи» Илья Лясковский с сожалением отметил, что в обзор не вошла фраза из Определения ВС РФ от 28 июня по делу № 304-ЭС18-2938: «разрешение судом спора должно урегулировать конфликтную ситуацию сторон, а не порождать правовую неопределенность в правоотношениях участников гражданского оборота». «Рассмотренный спор достаточно типичен, но, не выходя за обыденную традицию использования процессуальных средств, разрешить его сложно, – пояснил адвокат. – В этом деле Верховный Суд свел проблему к неясности заключения эксперта и предложил устранить ее привычными процессуальными средствами». По мнению эксперта, такое итоговое напутствие Суда представляется недопустимо упрощенным, не развивающим высказанную выше мысль об урегулировании конфликта сторон.
«Если же доказательства есть, но подтвержденные ими обстоятельства не дают возможности применить нормы к требованиям сторон, уместно предложить сторонам скорректировать требования сообразно установленным обстоятельствам и их интересам, – указал Илья Лясковский. – В данном случае интересам обеих сторон могли бы соответствовать, к примеру, требования администрации об обязании общества устранить выявленные экспертом дефекты».
Выводы ВС РФ, изложенные в п. 36 обзора, особо отметила Зинаида Слепцова. Согласно его содержанию за выполнение охранного обязательства объекта культурного наследия федерального значения отвечает его собственник, даже если таким объектом владеет или пользуется третье лицо на основании гражданско-правового договора. «Арендатор не входит в круг лиц, на которых возлагается охранное обязательство в соответствии с п. 11 ст. 47.6 Закона об объектах культурного наследия, – пояснила эксперт. – Поэтому вывод Суда о том, что обязанность по содержанию и использованию объекта культурного наследия не может быть возложена на арендатора в одностороннем порядке, справедлив и соответствует принципу несения бремя содержания имущества его владельцем». По мнению юриста, данная позиция ВС РФ позволит арендаторам в подобной ситуации защитить свои права.
Разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике
В данном подразделе Илья Лясковский выделил ответ на вопрос № 3, о том, подлежат ли распределению между взыскателем и должником при вынесении судебного приказа издержки, возникшие у взыскателя в связи с обращением в суд с заявлением о вынесении (выдаче) судебного приказа.
«Скорее всего, необходимость публикации его в обзоре связана с не устраненными еще сомнениями некоторых судов в возможности применения к приказному производству общих правил о распределении судебных расходов», – отметил адвокат.
По словам эксперта, запрет на «обычное» распределение всех судебных расходов при вынесении судебных приказов не следовал из буквы закона, поэтому Верховный Суд вывел его путем системного и целевого толкования. «Однако этот ответ напоминает о смежной неопределенности законодательства: если понесенные расходы на оплату услуг представителя не взыскиваются по нормам процессуальных законов, возможен ли отдельный иск об их присуждении в качестве убытков? – задается вопросом Илья Лясковский. – Под критерии убытков эти траты в большинстве своем подходят, поскольку понесены в связи с неправомерным поведением должника, не погасившего вовремя задолженность. Если да, то такое регулирование вряд ли упрощает процесс».
