26 декабря Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор практики рассмотрения судами дел, связанных с выполнением функций содействия и контроля в отношении третейских судов и международных коммерческих арбитражей. Исходя из статистических данных документа, за первое полугодие 2018 г. арбитражные суды рассмотрели 145 дел об оспаривании решений третейских судов и 1197 дел о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов, а суды общей юрисдикции – 306 и 115 дел соответственно.
Обзор разработан для обеспечения единообразной судебной практики в указанной сфере и состоит из 26 пунктов, объединенных в 4 раздела: «Арбитражное соглашение как основание компетенции третейского суда и международного коммерческого арбитража», «Организационная структура третейских судов, статус арбитров, состав третейского суда», «Компетенция третейских судов» и «Оспаривание и принудительное исполнение решений третейских судов».
Арбитражное соглашение как основание компетенции третейского суда и международного коммерческого арбитража
В п. 1 обзора отмечено, что основанием компетенции третейского суда или международного коммерческого арбитража является арбитражное соглашение, свидетельствующее о волеизъявлении сторон на передачу спора в третейский суд. Наличие у сторон такого волеизъявления проверяется судом только путем оценки подлинных арбитражных соглашений или их надлежащим образом заверенных копий, как следует из п. 2.
В п. 3 документа отмечено, что арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, признается соглашением, не зависящим от других условий договора, а принятие арбитражного решения о недействительности договора само по себе не влечет недействительность арбитражного соглашения. Из п. 4 следует, что недействительна арбитражная оговорка, включенная в договор займа между микрофинансовой организацией и гражданином без осуществления последним предпринимательской деятельности, до возникновения оснований для предъявления иска.
Исходя из п. 5 арбитражное соглашение сторон договора, соответствующее арбитражному соглашению, рекомендованному самим согласованным сторонами арбитражным учреждением, является исполнимым, а все сомнения в его исполнимости должны толковаться в пользу его действительности и исполнимости.
Старший юрист международной юридической фирмы Norton Rose Fulbright Андрей Панов выделил данный пункт обзора, однако отметил, что сам Верховный Суд в недавнем деле № 305-ЭС18-11934 почему-то не стал руководствоваться этими принципами, не согласившись с исполнимостью арбитражного соглашения в пользу Международного арбитражного суда при Международной торговой палате по надуманному основанию, что привело в итоге к изменению последним своей рекомендованной оговорки. В этой связи эксперт выразил надежду, что суды не станут толковать пункт таким образом, когда малейшее отступление от рекомендованной оговорки будет рассматриваться как свидетельство неисполнимости арбитражной оговорки.
Согласно п. 6 российское законодательство допускает заключение альтернативного соглашения о разрешении споров, предусматривающего право истца обратиться по своему усмотрению в определенный третейский суд, международный коммерческий арбитраж или в суд. В свою очередь, в п. 7 обзора отмечено, что каждая из сторон такого соглашения имеет право обратиться как в суд, так и в третейский суд, поэтому недопустимо лишать кого-либо из них указанного права.
В п. 8 поясняется, что арбитражное соглашение может заключаться путем присоединения к рекомендуемой арбитражной оговорке, содержащейся в уставе организации, процессуальном регламенте разрешения споров какой-либо организации, иных правилах компании, биржи, ассоциации, если данные акты распространяются на стороны, заключившие такое соглашение.
«В п. 7 и 8 обзора ВС РФ пытается замахнуться на диспаритетную оговорку, но по факту первый пример не содержит диспаритета, как и второй случай – суждения о разнице в правах и о границах», – полагает управляющий партнер АБ «Бартолиус», член Совета АП г. Москвы Юлий Тай. По его мнению, восьмой пункт содержит другой важный вывод: различие в правах сторон приводит не к ничтожности самой договоренности, к чему ранее тяготели суды, а к выравниванию прав сторон путем наделения «пораженной в правах» стороны равной возможностью.
Из п. 9 обзора следует, что если новый собственник недвижимости знал о наличии не зарегистрированного в установленном порядке дополнительного соглашения к договору аренды, содержащего третейскую оговорку, и не возражал на стадии третейского разбирательства относительно компетенции третейского суда, в дальнейшем он утрачивает право на такое возражение в суде.
Юлий Тай считает, что данный пункт интересен не столько в вопросе признания арбитрабельности спора стороной, а прямым указанием на действие процессуального эстоппеля. «Этот институт права, появившийся в российском праве в каком-то контрабандно ввезенном режиме из-за границы, все чаще применяется на практике, – отметил эксперт. – Отрадно, что ВС РФ решил поучаствовать в процессе его легализации и “растаможке” в отечественной правовой системе».
Организационная структура третейских судов, статус арбитров, состав третейского суда
В соответствии с п. 10 нарушение установленного законом принципа независимости и беспристрастности арбитров влечет отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.
В п. 11 отмечено, что при прекращении деятельности постоянно действующего третейского суда, согласованного сторонами, суд не вправе оставить без рассмотрения иск стороны третейского соглашения в связи с наличием последнего. Андрей Панов отметил, что этот пункт воспроизвел сложившуюся в практике позицию: при отсутствии у третейского суда правопреемника (как произошло почти со всеми существовавшими до реформы третейскими судами) оговорка о разрешении спора в таком третейском суде утрачивает силу, соответственно, любые попытки защитить волю сторон по рассмотрению споров в третейском порядке оказываются бессмысленными.
Из п. 12 следует, что постоянно действующее арбитражное учреждение, являющееся правопреемником постоянно действующего третейского суда, осуществляет администрирование арбитража в соответствии с ранее заключенными арбитражными соглашениями, предусматривающими администрирование арбитража его предшественником.
Компетенция третейских судов
Согласно п. 13 и 14 документа споры, вытекающие из публичных правоотношений или связанные с приватизацией государственного и муниципального имущества, не могут быть переданы на рассмотрение третейских судов. Кроме того, предметом третейского разбирательства не могут быть споры по закупкам для государственных и муниципальных нужд, как следует из п. 15. В п. 16 также отмечено, какие споры не могут рассматриваться третейскими судами – в частности, предусмотренные ч. 2 ст. 22 1 ГПК РФ, ч. 2 ст. 33 АПК РФ.
Юлий Тай заметил, что в п. 15 и 16 очень подробно разъясняется непростой вопрос арбитрабельности споров в области госзакупок и иных сопредельных споров, где присутствует некий публичный элемент. «Не уверен, что такое подробное, почти школярское описание данной правовой проблемы с заходом на вечную тему разграничения полномочий законодателя и судебной системы делает простым и понятным ответ на него для судей первой инстанции, – заключил эксперт. – Скорее наоборот – многословный туман либо удаляет читателя от понимания, либо, что еще хуже, позволяет недобросовестным судьям наполнить аргументами судебный акт, в действительности вынесенный произвольным образом».
Оспаривание и принудительное исполнение решений третейских судов
Исходя из п. 17 считается доставленным извещение, направленное стороне арбитража, третейского разбирательства по адресу, указанному этой стороной, но не полученное по зависящим от нее причинам.
В п. 18 обзора отмечено, что при рассмотрении заявления об оспаривании решения третейского суда суд не вправе пересматривать такое решение по существу. По мнению Андрея Панова, это разъяснение имеет важное значение, так как в нем еще раз напоминается о недопустимости пересмотра решения третейского суда по существу. «ВС РФ указывает на “прямой запрет для арбитражного суда ставить под сомнение обоснованность решения, принятого третейским судом”, – это еще более удачная формулировка в сравнении с прописанной в законодательстве, но непонятно, зачем Суд ссылается на утратившие силу положения Закона о третейских судах», – отметил он. Юрист выразил сожаление, что несмотря на прямые запреты в законе российские суды постоянно переоценивают выводы третейских судов по существу, ссылаясь на принцип законности, который якобы является частью российского публичного порядка.
Из п. 19 и 20 следует, что условие об окончательности для сторон арбитражного решения может содержаться только в прямом соглашении сторон, при наличии которого прекращается производство по делу об оспаривании решения третейского суда. При этом наличие такого прямого соглашения сторон не свидетельствует о принудительном исполнении третейского решения, если рассмотренный третейским судом спор не может быть предметом третейского разбирательства либо исполнение третейского решения нарушает публичный порядок РФ, как отмечено в п. 21 обзора.
В соответствии с п. 22 лицо, не являющееся стороной третейского разбирательства, но в отношении которого вынесено решение третейского суда, вправе приложить к заявлению о его отмене любые документы, подтверждающие вынесение такого решения. Суд вправе по ходатайству заявителя истребовать решение третейского суда и материалы третейского разбирательства. По мнению Юлия Тая, в этом пункте содержится очень правильное и полезное разъяснение, которое позволит лицам, о правах и законных интересах которых были вынесены решения арбитражей, оспорить и аннигилировать их правовые последствия.
Согласно п. 23 обзора факт нахождения общества в стадии ликвидации сам по себе не влияет на право его контрагента требовать признания и исполнения иностранных арбитражных решений, вынесенных в его пользу.
Из п. 24 следует, что положения Соглашения стран СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности от 20 марта 1992 г., и Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной членами СНГ от 22 января 1993 г., применимы только к вопросам взаимного признания и приведения в исполнение решений судов иностранных государств, а не третейских судов. Факт уведомления международным коммерческим арбитражем стороны, против которой принято решение международным коммерческим арбитражем об арбитражном разбирательстве, подлежит проверке арбитражным судом на соответствие подп. «b» п. 1 ст. 5 Конвенции 1958 г.
Согласно п. 25 обзора, если в деле о банкротстве один из кредиторов выдвинул требование, подтвержденное решением третейского суда, против такого требования могут выдвигаться возражения об основаниях для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, предусмотренных, в частности, ст. 239 АПК РФ. Юлий Тай полагает, что данный пункт уточняет достаточно часто встречающуюся проблему о реакции конкурсных кредиторов на заявление требований иных кредиторов к должнику-банкроту, основанному на решении арбитража. «Невозможно сказать, что данное разъяснение имеет какое-то революционное или новаторское значение, но явно содействует защите прав добросовестных кредиторов», – отметил адвокат.
В п. 26 отмечено, что введение процедуры реализации имущества гражданина в рамках банкротства в отношении одного из солидарных должников не является основанием для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда в отношении других солидарных должников.
Общая оценка документа экспертами
Проанализировав обзор, Юлий Тай обратил внимание на объем его вступительной части. «Президиум Суда напоминает “краткую историю предыдущих серий”, включая основные нормативные акты и международные конвенции, а также статистические данные указанной категории споров, которые свидетельствуют о том, что она, мягко говоря, не является самой популярной и животрепещущей (чуть более тысячи дел в год на обе системы судов), представляя собой некое методическое пособие для начинающих», – отметил эксперт.
По его мнению, сам жанр тематических обзоров, утверждаемых Президиумом ВС, уже многократно, подробно и вполне обосновано критиковался в правовой науке, прежде всего за то, что нормативная определенность данных текстов вызывает много вопросов и нареканий. «Зачастую после появления подобного разъяснения становится еще менее понятно, чем до него. Это происходит либо из-за многословного пересказа реального или выдуманного (додуманного) дела, либо в связи с тем, что начальная фабула (вывод) не подтверждается последующим примером, а порой и вовсе его опровергает», – пояснил Юлий Тай со ссылкой на п. 8 обзора, в котором говорится о том, что арбитражное соглашение может заключаться путем присоединения к рекомендуемой арбитражной оговорке, содержащейся в уставе, однако в приведенном примере такой возможности не существовало.
Андрей Панов полагает, что несмотря на реформу российского арбитражного законодательства и связанные с этим надежды на изменение отношения судов к третейскому разбирательству практика идет в обратном направлении. «Во многих судебных актах сквозят недоверие к третейскому разбирательству и непонимание сути третейского разбирательства, – отметил эксперт. – Поможет ли обзор преодолеть эти негативные тенденции судебной практики – покажет только время».
Он добавил, что в целом обзор не содержит каких-то особенно интересных или неожиданных разъяснений, существенная часть его состоит из воспроизведения положений применимого законодательства или элементарнейших выводов из них (например, п. 1, 3, 4). «Непонятно, неужели суды не могут прочитать эти законодательные положения самостоятельно? Но, наверное, лучше, чтобы обзор был, чем если бы его не было. Отрадно, что ВС РФ подчеркнул, что право на передачу споров в арбитраж основано на Конституции», – считает Андрей Панов.
