Как составить конкуренцию ЕСПЧ?
Ответам на вопросы «Адвокатской газеты» была посвящена часть пресс-конференции по итогам 2020 г. советника Президента РФ, председателя президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека Валерия Фадеева, состоявшаяся 18 декабря. Журналистов «АГ», в частности, интересовали перспективы взаимодействия СПЧ с адвокатурой, судьба важных инициатив члена Совета, вице-президента ФПА Генри Резника, а также то, какое место в судебной системе может занять российский суд по правам человека, создать который Владимиру Путину предложили на недавней встрече члены СПЧ.
Адвокатская экспертиза не за горами
Как признался на пресс-конференции глава СПЧ Валерий Фадеев, деятельность Совета в уходящем году во многом определялась разноплановыми проблемами, связанными с пандемией. Фронт же работ СПЧ на будущий год станет окончательно ясен после выхода президентских поручений по итогам онлайн-встречи с Советом, прошедшей 10 декабря. Председатель СПЧ предполагает, что их может быть раза в полтора больше, чем в предыдущем году, – 15 против 10 прошлогодних. «Мы, анализируя ход встречи, готовим эти поручения. По самым разным направлениям», – сообщил Фадеев.
На встрече глава Совета, среди прочего, доложил Владимиру Путину о том, как идет работа по предложениям Генри Резника, прозвучавшим на предыдущей встрече с президентом, о расширении составов преступлений для суда присяжных и о наделении стороны защиты правом назначать судебную экспертизу. Данные инициативы, отметил Фадеев, получили одобрение Верховного Суда РФ.
Журналист «АГ» спросил председателя СПЧ, будет ли при доработке этих законопроектов использован опыт проведения специальных заседаний Совета с участием Федеральной палаты адвокатов. В 2016 г. ФПА участвовала в подготовке рекомендаций СПЧ об обеспечении дополнительных гарантий независимости адвокатов. В следующем году на основе рекомендаций Совета были приняты важнейшие поправки в УПК РФ, в частности ограничивающие допросы и обыски адвокатов.
Валерий Фадеев подтвердил приверженность практике взаимодействия с адвокатурой, не уточняя, в каких формах она будет организована в дальнейшем. «Эта тема никуда не денется, – заметил он. – Что касается экспертизы – подготовлен законопроект, и Генри Маркович Резник его очень высоко оценивает. Многие институции поддерживают законопроект, кто-то против, идет серьезный разговор по этому поводу. Но шансы, что законопроект будет принят, высоки. Речь идет, чтобы уравнять права обвинения и защиты испрашивать судебную экспертизу у суда. Потому что сегодня суды с гораздо большим удовольствием принимают экспертизу со стороны обвинения. Эта идея была поддержана президентом еще год назад».
Ускользающая медиация
Председатель Совета решил напомнить и о других темах, поднимавшихся на встрече с президентом. «10 числа мы обсуждали еще целый ряд вопросов. В частности, обсуждали тему… Как это, как это называется? – неожиданно забыл нужное слово Валерий Фадеев. – Не модерация, а как это называется? Напомните мне! Когда до суда стороны пытаются договориться…»
«Медиация», – подсказали из зала.
«Медиация, господи! – облегченно подхватил глава СПЧ. – Тема медиации тоже обсуждалась. Тема непростая. Потому что здесь вроде бы появляется возможность у потерпевшего получить какую-то компенсацию… Но одновременно возникает возможность у обвиняемого, знаете, повыкручивать руки потерпевшему. Однако если развивается институт медиации, это хорошо, потому что будет снижаться нагрузка на судебную систему, и потерпевший сможет больше получить компенсацию».
Об этом законопроекте на встрече с президентом рассказала член СПЧ к.ю.н. Мара Полякова. Он касается примирительных процедур в уголовных делах в отношении несовершеннолетних. Документ поддержали Конституционный Cуд, Минюст, ФСИН, МВД, ФПА, многие областные суды через Совет судей. Возражения возникли только со стороны Следственного комитета и Генпрокуратуры, хотя, как считает Мара Полякова, «практически этот институт примирения их мало касался». В целом одобрив идею, президент пообещал, что поручит проработать ее «на государственном экспертном уровне».
Альтернатива Страсбургу
Следующий вопрос «Адвокатской газеты» был посвящен предложению создать российский суд по правам человека, которое озвучил на встрече с Владимиром Путиным член Совета к.ю.н. Евгений Мысловский. В частности, «АГ» интересовало, станет ли новый орган национальной калькой с ЕСПЧ, и какое место он займет в российской судебной системе – скажем, по отношению к Верховному Суду РФ.
«Я не стану подробно комментировать эту тему, потому что она сложна, – заявил Валерий Фадеев. – И нет даже набросков концепции для такого суда по правам человека».
Как рассказал председатель СПЧ, изначально речь шла о том, чтобы расширить полномочия Уполномоченного по правам человека. «Сегодня в суд могут обращаться прокурор и Уполномоченный по правам человека – правда, после того уже, как суд принял решение [ст. 29 Закона об Уполномоченном по правам человека], – напомнил он. – И коллеги высказывались за то, чтобы в части дел, касающейся прав человека, уполномоченный мог обращаться еще до вынесения приговора. Потом появилась идея, что при этом уполномоченный мог бы действовать совместно с Советом по правам человека. Ну и еще было высказано предложение, чтобы создать рабочую группу. И вокруг этого появилась мысль, что если будет рабочая группа, если будет корректироваться законодательство, так, может быть, и выйти на создание российского суда по правам человека. Но это даже не идея, а набросок идеи. И здесь надо очень тщательно подойти к теме, чтобы раньше времени не вбрасывать в общественное пространство сырые, неподготовленные материалы. Мы будем работать над этим в следующем году».
Адвокатские мытарства в СИЗО
От пресс-службы Федеральной палаты адвокатов в ходе пресс-конференции поступил вопрос относительно действий Совета в связи с недопуском адвокатов к своим доверителям в отдельных СИЗО – от защитников незаконно требуют представить разрешение следователя на встречу. За несколько дней до этого председатель СПЧ сообщил, что Совет занимается данной проблемой. Прокомментировать журналистам предпринимаемые шаги Валерий Фадеев попросил члена СПЧ, зампредседателя ОНК Москвы Еву Меркачеву, принимавшую участие во встрече по видео-конференц-связи.
По ее словам, Совету известно о двух проблемах, связанных с посещением адвокатами подзащитных, находящихся под стражей. Во-первых, в некоторые следственные изоляторы адвокаты просто не могли пройти. Например, в известном московском СИЗО № 2 ФСИН России («Лефортово») имеется лишь одна комната для краткосрочных свиданий. И туда может зайти только один адвокат. В день, по словам защитников, воспользоваться комнатой для свиданий удается лишь одному-двум коллегам. В СПЧ обращались люди, которые не получали адвокатской защиты несколько месяцев, потому что адвокат просто не мог попасть к ним на свидание. «В Совет также жаловались на то, что нарушается адвокатская тайна, поскольку все разговоры ведутся через стекло, по телефону, и, как считают заявители, они могут прослушиваться и записываться. Соответственно, доверитель не может ничего сообщить адвокату», – рассказала Ева Меркачева.
Во-вторых, в ряде случаев адвокатов не пускали в СИЗО, заявляя, будто следователь должен подтвердить, что адвокат вступил в процесс по делу. «Однако у нас законодательство как раз и было изменено таким образом, что не требуется никакого разрешения следователя, чтобы пройти в СИЗО, – подчеркнула член СПЧ. – И никаких уведомлений следователя тоже не нужно. Но некоторые следственные изоляторы нарушали закон, на наш взгляд. Мы по этому поводу выносили свои рекомендации. Как дальше будем поступать? Думаю, здесь, наверное, нужно выработать стратегию, потому что это, конечно, непорядок».
Суды показывают себя не с лучшей стороны
В целом в уходящем году, как отмечает Ева Меркачева, много нареканий у СПЧ вызывала организация работы судебной системы. «В начале пандемии Совет выступал с инициативой, чтобы суды заменяли заключение под стражу более мягкой мерой пресечения – домашним арестом, подпиской о невыезде, – сказала она. – И нас послушали. Весной за решеткой находилось всего 490 тыс. человек, это с учетом осужденных. Причем снижение было как раз по подследственным, находящимся в СИЗО. Но осенью мы увидели, что опять наметилась тенденция роста, хотя он пока незначителен. Число заключенных, по нашим данным, перевалило уже за 510 тыс. человек. И мы боимся, что сейчас суды будут, как раньше, идти на поводу у следствия и отправлять людей за решетку, не учитывая пандемическую ситуацию».
При этом суды, как считают в СПЧ, и сами становятся инициаторами нарушений прав человека. В Совет поступает очень много обращений обитателей СИЗО, которые жалуются, что их не вывозят на процессы в суд. Это бывает не только при продлении ареста, но и при рассмотрении дела по существу. Фигурант участвует в судебном заседании в лучшем случае по видео-конференц-связи, когда иногда его не видно, и не слышно, что он говорит.
«Маленький экран, подсудимый не видит никого из зала суда, картинка размыта. Разумеется, он считает, что лишен полноценного права на защиту, – объясняет Меркачева. – И мы здесь соглашаемся и полагаем, что нужно все-таки изыскать возможность вывозить людей в суд. Понятно, что берегутся судьи, берегутся прокуроры, следователи, бережется конвой. Но давайте тогда выходить из ситуации каким-то другим способом. Мы просили, например, если преступление не насильственное и не тяжкое, приостановить следствие и изменить людям меру пресечения на домашний арест. Но пока отклика на эту инициативу мы не дождались».
Ложь про обезличивание персональных данных
Член СПЧ, IT-предприниматель Игорь Ашманов, также участвовавший во встрече в режиме видеоконференции, рассказал, что Совет готовит президентское поручение по разработке законодательной инициативы о защите цифровой приватности граждан. По его мнению, объем сбора данных о гражданах и торговля эти данными нарастают настолько быстро, что законодательство не успевает это регулировать. Пандемия особенно обострила ситуацию, поскольку происходили утечки уже медицинских данных граждан. И все же, как считает Ашманов, основную угрозу для защищенности личной жизни представляют не разовые утечки, «которые всегда происходят», а действия тех, кто официально собирает персональные данные.
Сейчас большие массивы данных о гражданах оказываются не только у органов власти, но и у так называемых экосистем – больших социальных или поисковых цифровых платформ, которые демонстрируют такой же азарт сбора данных и почти никак не ограничены Законом о защите персональных данных. «Основная ложь и официальных органов, и так называемых экосистем (таких как мобильные операторы, Сбербанк, “Яндекс”, “Мэйл.ру” и т.д.) про персональные данные граждан – это то, что они обезличиваются и обрабатываются в обезличенной форме, – утверждает член СПЧ. – На самом деле в обезличенной форме такие данные никому не нужны, они могут передаваться и в обезличенной форме, но всегда есть возможность их деобезличить, это надо понимать. То есть во многих местах накапливаются очень личные данные, которые потом передаются третьим лицам. И это можно видеть, например, по тому, что все мобильные операторы рассылают веером предложения своих служб продаж в рекламные, маркетинговые агентства и много куда еще с предложением продать совершенно интимные данные своих пользователей.
Вдумайтесь, вы подписались на МТС или “Билайн”, платите им за сим-карту и услуги связи. А они берут и предлагают продать прямо сейчас данные, где вы были, какие запросы делали в поисковике, они предлагают отслеживать ваши маршруты, – возмущается Игорь Ашманов. – Они просто делают модельные примеры. Вот, например, вы вбивали запрос про стройматериалы, вас видели возле “Леруа Мерлен”, значит, вам уже можно втюхивать стройматериалы. Мы дадим телефон, доступ к смартфону – продавайте свои стройматериалы этому пользователю, который, заметим, еще и заплатил деньги как бы за связь. Таких примеров очень много. Чтобы с этим как-то бороться, нужно законодательное регулирование, закон о больших пользовательских данных. Мы планируем этим заниматься по поручению президента в следующем году».
Фото: Пресс-служба СПЧ
