Как ранее сообщала «АГ», 25 апреля Президиум Верховного Суда утвердил Обзор судебной практики ВС № 1 (2025), включающий, в том числе, 11 правовых позиций Судебной коллегии по уголовным делам. Эксперты прокомментировали наиболее значимые, по их мнению, положения обзора.
Вопросы квалификации
Органами предварительного следствия З. обвинялся в совершении на территории своего домовладения убийства П., О.М. и Т. Суд установил иные обстоятельства происшедшего, а именно: 2 мая 2020 г. вечером к дому З. прибыли на автомашине П., О.М., Т., О.И. с целью разобраться с теми, кто, по мнению П., обидел его мать – Ф. При этом П. находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, а О.М. – в средней степени алкогольного опьянения. Их приезд для З. и находившихся на территории домовладения родственников и гостей, приглашенных на день рождения, был неожиданным, как и для потерпевшей Ф., пояснившей, что в ходе разговора по телефону с сыном она сказала, что все в порядке и приезжать не стоит. Однако, прибыв к дому З., вооружившись деревянным черенком и деревянной палкой, П., О.М., Т. ворвались на придомовую территорию, где нанесли удары З., на руках у которого была малолетняя дочь, и избили В. палкой, черенком от лопаты и ногами. Сумевший убежать З. взял со стола нож. Увидев, что продолжается избиение В., который не подавал признаков жизни и которого пытаются безуспешно защитить П.Е. и С. с его малолетним ребенком на руках, З., осознавая численное превосходство нападавших, подбежал и, защищая жизнь и здоровье родных, включая ребенка, и друзей, нанес удары ножом О.М., П. и Т.
17 сентября 2021 г. Тверской областной суд оправдал З. по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК в связи с отсутствием в деянии состава преступления, с правом на реабилитацию. Апелляция оставила приговор без изменений.
ВС признал обоснованным вывод суда о том, что количество нападавших, их агрессивное поведение, обстоятельства и характер примененного физического насилия в присутствии малолетних детей в отношении оправданного и других находившихся на территории его домовладения лиц, в вечернее время, а также внезапность нападения и применение нападавшими предметов, используемых в качестве оружия, давали оправданному право принять адекватные меры защиты себя, своей семьи, включая малолетнего ребенка, и иных лиц (Определение № 35-УД22-21-А1).
Адвокат Константин Кудряшов считает данный пункт обзора примечательным. Он отметил: оправдательный приговор по обвинению в тройном убийстве оставлен в силе Верховным Судом, признавшим наличие состояния необходимой обороны. При этом ВС не только встал на сторону отважного оправданного, действовавшего в условиях «численного превосходства нападавших», «защищавшего жизнь и здоровье своих родных, в том числе ребенка», но и развил институт необходимой обороны в целом. Полезным, по мнению адвоката, является вывод ВС о том, что «количество нападавших лиц, их агрессивное поведение», «физическое насилие в присутствии малолетних детей», место событий – территория домовладения жертвы агрессии, «вечернее время», «внезапность нападения и применение нападавшими предметов, используемых в качестве оружия», давали обороняющемуся «право принять адекватные меры для защиты себя, своей семьи, в том числе малолетнего ребенка». «Подобные ситуации – не редкость. К счастью, большинство участников событий остаются в живых, но те, кто не побоялся защитить семью от нападения, зачастую подвергаются уголовному преследованию. Использование перечисленных ВС критериев позволит защитить таких лиц», – заключил Константин Кудряшов.
Адвокат Евгения Зюзина пояснила, что важность включенной в обзор ВС правовой позиции по вопросам квалификации состоит в анализе обстоятельств дела в их совокупности, в формулировании вывода о праве принять адекватные меры защиты себя, своей семьи, включая малолетнего ребенка, в признании достаточными установленных фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии оснований для оправдания З. по предъявленному ему обвинению, таких как количество нападавших, их агрессивное поведение, обстоятельства и характер примененного насилия в присутствии малолетних детей, в вечернее время, внезапность нападения, применение нападавшими предметов, используемых в качестве оружия, совершение действий на территории домовладения З. «Совокупность обстоятельств, позволившая суду прийти к обоснованному выводу о причинении вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, анализ правовых норм дают дополнительные ориентиры для применения положений ст. 37 УК, учитывая и то, что количество оправдательных приговоров в РФ за 2024 г. составляет менее 1%», – отметила она.
По мнению Евгении Зюзиной, соответствие защиты характеру и опасности посягательства является необходимым условием применения положений ст. 37 УК, – то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если оно было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.
Назначение наказания и иных мер уголовно-правового характера
Верховный Суд указал, что решение о зачете в срок лишения свободы времени нахождения лица под домашним арестом должно приниматься с учетом требования ч. 1 ст. 10 УК о том, что уголовный закон, ухудшающий положение лица, не имеет обратной силы, поэтому при назначении окончательного наказания за преступления, совершенные до 14 июля 2018 г., этот срок должен засчитываться из расчета «один день нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы» (Определение № 46-УД22-30-К6).
Евгения Зюзина считает важной правовую позицию о правилах зачета в срок лишения свободы времени нахождения под домашним арестом для назначения наказания в виде лишения свободы ввиду внесения изменений в 2018 г. в ч. 3.4 ст. 72 УК (введена Законом от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ). Она напомнила, что при зачете времени пребывания под домашним арестом в срок лишения свободы в соответствии с положениями ст. 72 УК по преступлениям, совершенным до 14 июля 2018 г., засчитывается срок из расчета «один день домашнего ареста за один день отбывания наказания в виде лишения свободы». Поскольку последовавшие после этой даты изменения в уголовный закон в части порядка зачета домашнего ареста в срок лишения свободы ухудшают положение осужденных, они неприменимы согласно ст. 10 УК.
В соответствии со ст. 9 УК преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния. «В случае, изложенном в обзоре Верховного Суда, указанные положения закона не учтены нижестоящим судом по данному уголовному делу», – заметила адвокат.
Процессуальные вопросы
Исходя из п. 43 обзора, при удовлетворении ходатайства осужденного о дополнительном ознакомлении с материалами уголовного дела после провозглашения приговора и вручения его копии в случае, если осужденный явно затягивал ознакомление, суд может ограничить время такого процессуального действия с учетом объема документов, копии которых вручены осужденному, а также ранее предоставлявшегося времени для ознакомления с материалами (Определение № 11-УД22-33-А4).
Адвокат, председатель ЛОКА «ЗАКОННИКЪ» Ростислав Зимин считает, что вывод ВС, изложенный в Определении № 11-УД22-33-А4, отражает наличие неразрешенной практической проблемы, связанной с обеспечением реализации прав подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, находящихся в условиях строгой изоляции от общества, а также с формализмом при разрешении вопросов, связанных с реализацией процессуальных прав указанных лиц на ознакомление с материалами дела на разных стадиях уголовного процесса.
Адвокат пояснил, что по смыслу п. 12 ч. 4 ст. 47 УПК лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, вправе знакомиться по окончании предварительного расследования со всеми материалами уголовного дела и выписывать из него любые сведения в любом объеме. Данная норма напрямую указывает, что законодатель не устанавливает процессуальных ограничений по объему материалов дела, с которыми могут знакомиться подсудимые, а следовательно, – и временных ограничений, позволяющих на законных основаниях ограничить время ознакомления подсудимого с материалами уголовного дела. Более того, положения п. 12 ч. 4 напрямую направлены на реализацию положений п. 21 ч. 4 ст. 47 УПК, предусматривающих обеспечение осужденному права на защиту любыми незапрещенными средствами.
«Ограничивая процессуальные права подсудимого на ознакомление с материалами дела, особенно после вынесения приговора, суды зачастую подходят к разрешению данного вопроса формально, на что указывают и обстоятельства рассматриваемого казуса. В частности, суды указали, что, по их мнению, осужденная затягивала процесс ознакомления с материалами дела, а часть томов сформирована из материалов, которые предоставлялись осужденной на стадии предварительного следствия. Однако доводы осужденной относительно того, что она одновременно была вынуждена знакомиться с аудиопротоколом, письменными протоколами, а также приговором судами надлежащим образом не проверены и необоснованно не приняты во внимание», – заметил Ростислав Зимин.
Адвокат добавил, что на практике, особенно по многотомным делам, иногда рассматриваемым годами, протоколы судебных заседаний изготавливаются секретарями и помощниками судей с игнорированием положений ч. 6 ст. 259 УПК, – как правило, в таком случае подсудимый имеет возможность ознакомиться с письменным протоколом только после вынесения приговора. Кроме того, важно учитывать, что по смыслу ст. 83 УПК протокол судебного заседания может являться доказательством по уголовному делу. При определении длительности ознакомления осужденных с материалами дела, тем более в объеме свыше 10 томов, следует иметь в виду, что у лиц, не имеющих юридического образования, процесс познания и анализа сведений, содержащихся в материалах дела, гораздо ниже, чем у профессионального судьи. Сюда же, по мнению Ростислава Зимина, следует также включить организационные процессы – такие, в частности, как обеспечение доставления осужденного для ознакомления с материалами дела, отсутствие у осужденного технических средств для фотофиксации материалов дела, длительность изготовления приговора по многотомным делам и т.д.
А это значит, подытожил Ростислав Зимин, что для реализации права на защиту осужденному должна быть предоставлена возможность без каких-либо ограничений подготовиться к защите и после вынесения приговора. Рассматривая данный казус, добавил адвокат, Судебная коллегия ВС не дала правовой оценки позиции суда апелляционной инстанции и доводам осужденной относительно утверждения о возможности ограничения прав осужденного лица на защиту со ссылкой на то, что в процессе рассмотрения вопроса об ограничении срока ознакомления с материалами дела закон не предусматривает возможность участия защитника. «Указанная позиция апелляции противоречит положениям УПК и разъяснениям Конституционного Суда РФ, а отсутствие правовой оценки данного вопроса со стороны Верховного Суда позволяет нижестоящим судам при рассмотрении аналогичных случаев произвольно лишать осужденных права на оказание квалифицированной юридической помощи на любой стадии уголовного процесса. Такой избирательный подход в оценке доводов осужденного показывает недостаточную готовность правоприменителя к формированию практики абсолютного обеспечения реализации права на защиту», – считает он.
В п. 45 обзора ВС пояснил, что отсутствие в тексте протокола судебного заседания указания на предоставленную осужденному возможность выступить в прениях, при наличии таких сведений в аудиозаписи заседания, не свидетельствует о нарушении права на защиту (Определение № 82-УДП22-18-К7).
По мнению Ростислава Зимина, данная позиция ВС не является экстраординарной, поскольку этот вопрос освещался в решениях судов апелляционной и кассационной инстанции. Однако, указал адвокат, этот казус показывает необходимость цифровизации правосудия.
Адвокат полагает, что практическое решение проблемы несоответствия содержания сведений в протоколе судебного заседания на бумажном носителе и аудиопротоколе – в исключении из диспозиции ст. 259 УПК указания на необходимость ведения протокола на бумажном носителе, ссылка на который при цифровизации правосудия утрачивает практическое значение. В свете цифровизации правосудия необходимость ведения протокола судебного заседания на бумажном носителе не только является скорее пережитком прошлого, но и ведет к необоснованному увеличению нагрузки на работников аппарата суда и возникновению казусов.
