26 апреля Верховный Суд представил Обзор судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 г., содержащий 37 правовых позиций, касающихся оспаривания сделок, установления требований в реестре, реализации имущества, ответственности контролирующих должника лиц, банкротства застройщиков и иных вопросов.
Процессуальные вопросы
В п. 1 Обзора отмечено, что заявление о банкротстве должника-физлица по требованию, основанному на кредитном договоре с банком, к которому не приложено вступившее в законную силу решение о взыскании долга в общеисковом порядке, рассматривается судом по существу.
Адвокат, руководитель практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артур Зурабян отметил, что ВС вновь обратил внимание нижестоящих инстанций на то обстоятельство, что требование, основанное на кредитном договоре с банком, не требует предварительного просуживания для целей подачи заявления о признании должника банкротом вне зависимости от того, является ли заявителем непосредственно банк, выдавший кредит, или его правопреемник. «Также Суд подчеркнул, что наличие возражений по самому кредитному обязательству, даже если речь идет об отдельном судебном процессе, само по себе автоматически не преодолевает презумпцию бесспорного характера таких требований и соответствующие возражения должника или иных заинтересованных лиц могут быть исследованы при рассмотрении заявления о признании должника банкротом. Значимость этого разъяснения заключается в том, что довольно часто недобросовестные должники инициируют формальные споры в отношении кредитных обязательств, с тем чтобы создать видимость “спорности” соответствующих требований», – пояснил он.
В следующем пункте разъяснено, что расходы на устранение недостатков строительных работ, выявленных в квартирах, которые переданы во исполнение ДДУ, являются реальным ущербом и относятся к денежным обязательствам, на основании которых допускается возбуждение дела о банкротстве застройщика.
Как следует из п. 3, суд не вправе прекратить производство по делу о банкротстве за отсутствием средств, достаточных для возмещения расходов на проведение процедур, применяемых в этом деле, без проверки обоснованности ссылки заявителя на наличие источника, за счет которого могут быть покрыты такие расходы.
Управляющий партнер МКА TA lex Андрей Торянников отметил, что в этом деле суды нижестоящих инстанций отказали налоговому органу в банкротстве общества, у которого не было средств для покрытия расходов. При этом ФНС России финансировать процедуру банкротства отказалась, хотя отметила, что необходимые средства могут быть получены в результате оспаривания сделки должника. «ВС отменил судебные акты нижестоящих инстанций и направил спор на новое рассмотрение, указав, что прекращение процедуры банкротства из-за отсутствия финансирования было преждевременным. По мнению ВС, суд первой инстанции должен был оценить утверждения ФНС и те доказательства недействительности сделки, которые она предоставила в суд, что не требовало рассмотрения спора о признании сделки недействительной. В этом случае Верховный Суд в очередной раз защитил права кредиторов, расширив возможности по взысканию задолженности в рамках дела о несостоятельности», – полагает он.
В п. 4 указано, что срок на предъявление кредитором банка возражений на отказ конкурсного управляющего во включении в реестр требования не является пресекательным и восстанавливается при наличии уважительных причин его пропуска.
В п. 5 Обзора отмечено, что довод конкурирующего кредитора о мнимости сделки между банкротом и иным кредитором, заявленный при обжаловании судебных актов, которые приняты по спору между ними о взыскании задолженности, оценивается апелляцией наряду с новыми доказательствами.
Артур Зурабян полагает, что такое разъяснение ВС направлено на формирование должной практики применения п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. № 35, согласно которому конкурирующие кредиторы и иные заинтересованные лица могут оспаривать судебные акты, на которых были основаны требования кредиторов при включении в реестр. «ВС РФ подчеркивает, что довод о мнимости сделки, заявленный в процессе такого оспаривания, должен быть оценен судом апелляционной инстанции наряду с новыми доказательствами. Вместе с тем Суд не уделяет должного внимания анализу ситуаций, когда оспаривание судебных актов на основании указанного 24-го пункта осуществляется прямо или косвенно аффилированными с должником лицами по основаниям, никак не связанным с мнимостью сделок, когда такое аффилированное лицо пытается фактически занимать ту же позицию, которую занимал должник в соответствующем процессе, но представить при этом дополнительные аргументы и дополнительные доказательства. Безусловно, такие попытки, направленные на пересмотр судебных актов в неустановленном порядке, должны пресекаться судебными инстанциями», – считает он.
В п. 6 разъяснено, что право контролирующего должника лица обжаловать судебные акты, принятые по вопросу установления требований кредиторов, реализуется в срок, предусмотренный законодательством о банкротстве для обжалования судебного акта в апелляции.
Исходя из п. 7, при отсутствии в судебном акте об утверждении финансового управляющего указания на его право получать сведения о персональных данных предоставление этой информации производится по определению суда, рассматривающего дело о банкротстве гражданина, вынесенному по ходатайству финансового управляющего без проведения судебного заседания.
Согласно п. 8 в удовлетворении заявления финансового управляющего об истребовании сведений в отношении банковских счетов и имущества бывшей супруги должника ввиду обоснованных сомнений относительно добросовестности поведения бывших супругов не может быть отказано, поскольку такое истребование отвечает целям процедуры банкротства гражданина-должника.
Управляющий партнер юридической компании «ЮКО» Юлия Иванова назвала интересными эти два разъяснения, касающиеся права финансового управляющего получать информацию: «Решая вопрос о допустимости получения финансовым управляющим такой информации, суд должен исходить из того, насколько это будет соответствовать целям процедуры банкротства (максимальное соразмерное удовлетворение требований кредиторов)».
В п. 9 Обзора отмечено, что при отсутствии у должника средств, достаточных для финансирования процедур банкротства, нужные расходы могут быть отнесены на его учредителей или участников.
Андрей Торянников отметил, что в рассмотренном деле, возбужденном на основании заявления должника, производство по делу о банкротстве было прекращено в связи с отсутствием средств на процедуру. «В дальнейшем суды отказали арбитражному управляющему во взыскании его вознаграждения с единственного участника общества, являвшегося также руководителем должника. ВС отменил акты нижестоящих судов со ссылкой, что, согласно ранее данным Судом разъяснениям, при отсутствии у должника средств, достаточных для финансирования процедур банкротства, необходимые расходы могут быть отнесены на его учредителей (участников). При этом возложение этих расходов осуществляется в силу принадлежащего участникам статуса и не связано с формальным исполнением ими своих обязанностей. Как следствие – арбитражный управляющий был вправе взыскать их в рамках дела о банкротстве должника», – отметил адвокат.
Оспаривание сделок
Согласно п. 10 Обзора операции по перечислению адвокату денежных средств в счет оплаты юруслуг, оказанных работнику и обусловленных в том числе защитой интересов самого общества (должника), сами по себе не признаются направленными на причинение вреда кредиторам.
Как указал Артур Зурабян, в этом пункте ВС РФ в очередной раз поднимает вопрос оспаривания платежей должника, совершенных в пользу адвокатов. «Суд подчеркивает, что соответствующие платежи не могут автоматически признаваться направленными на причинение вреда кредиторам даже в ситуации, когда услуги оказывались не самому обществу, а по указанию общества работнику общества. Эта позиция является важной, так как анализирует довольно распространенную ситуацию. Юрлицо очень часто бывает заинтересовано в защите своих работников в рамках уголовных или административных производств, для чего само нанимает соответствующих адвокатов. Это обусловлено тем, что интересы работника и работодателя в таких делах в той или иной степени совпадают и, защищая работника, общество по факту опосредованно защищает свои собственные интересы. Безусловно, право на получение и предоставление таких услуг должно защищаться в рамках реализации конституционного права на доступ к квалифицированной юридической помощи», – подчеркнул эксперт.
Адвокат МКА «ВЕРДИКТЪ» Юнис Дигмар назвал этот пункт одним из важнейших разъяснений Обзора. «Адвокатская корпорация, в том числе Федеральная палата адвокатов и адвокатские палаты субъектов РФ, прошла достаточно тернистый путь, с тем чтобы такое руководящее разъяснение стало ориентиром для арбитражных судов при разрешении обособленных споров, в которых оспариваются соглашения об оказании юридической помощи между доверителями-должниками и адвокатами. Полагаю, что это в определенной степени победа всего сообщества адвокатов», – отметил он.
Юнис Дигмар добавил, что, анализируя саму позицию ВС, необходимо учитывать три основных момента, которые входят в предмет доказывания по указанной категории споров. «Во-первых, оказание юридической помощи должно быть документально оформлено. Во-вторых, стоимость юрпомощи не должна быть многократно завышена и, исходя из буквального толкования приведенной позиции, должна соответствовать уровню рекомендуемых ставок вознаграждений адвокатов в соответствующем регионе. Особого внимания заслуживает указание на квалификацию в качестве недобросовестных действий сторон соглашения по многократному завышению стоимости. С учетом того что Суд в обособленных спорах иной категории, как правило, оценивает встречное предоставление как неравнозначное в случае существенного отклонения стоимости от ее рыночного уровня, указание ВС на многократность (в отличие от существенности) позволяет в полной мере учитывать специфику определения размера адвокатского вознаграждения, – пояснил эксперт. – В-третьих, отсутствие аффилированности (как формально-юридической, так и фактической) адвоката и доверителя. Вышеуказанные разъяснения, безусловно, заслуживают положительной оценки, поскольку позволяют очертить границы пределов доказывания и презумпций, подлежащих опровержению при разрешении указанной категории споров».
В п. 11 Обзора отмечено, что приобретение у должника имущества по многократно заниженной стоимости и отсутствие у покупателя подтвержденного обоснования такого занижения могут свидетельствовать о том, что эта сторона знала о совершении сделки с намерением причинить вред имущественным правам кредиторов.
В п. 12 указано, что в отсутствие у сделки признаков причинения вреда имущественным правам кредиторов иные обстоятельства, совокупность которых служит основанием для признания сделки недействительной по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, не имеют правового значения.
Юнис Дигмар отметил, что приведенные ВС разъяснения были озвучены в том числе в его Определении от 1 сентября 2022 г. № 310-ЭС22-7258, в котором указано, что отсутствие вреда имущественным интересам кредиторов в результате совершения оспариваемой сделки предполагает, что подобные имущественные интересы не пострадали. «В свою очередь, это исключает возможность квалификации сделки в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков, формирующих подозрительность (неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д.). Таким образом, ВС ориентирует нижестоящие суды на неукоснительное соблюдение требования, указанного в абз. 2 п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 “О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)” и предусматривающего обязательность наличия всех элементов состава для целей квалификации сделки в качестве недействительной по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве», – пояснил он.
По словам эксперта, суды нередко опасаются отмены судебного акта вышестоящим судом в случае отказа квалифицировать оспариваемую сделку в качестве недействительной и признают ее таковой даже в отсутствие вреда имущественным интересам кредиторов, но при наличии иных признаков. «Полагаю, что представленное разъяснение должно внести позитивные коррективы в развитие правоприменительной практики, которые будут ориентировать суды на установление наличия либо отсутствия наиболее существенного элемента – фактического причинения вреда конкурсной массе оспариваемой сделкой», – убежден Юнис Дигмар.
Юлия Иванова отметила, что в этом пункте Обзора акцентировано внимание на том, что в отсутствие у сделки признаков причинения вреда имущественным правам кредиторов иные обстоятельства, наличие которых является основанием для признания сделки подозрительной (аффилированность сторон, осведомленность общества о неплатежеспособности должника и иные другие факты), не имеют юридического значения.
Как разъяснено в п. 13, условие договора о проведении расчетов через специальный счет с банковским сопровождением сделки не обособляет хранящиеся на этом счете деньги от правопритязаний кредиторов.
В п. 14 отмечено, что при рассмотрении дела об оспаривании операций по перечислению клиентом банка денежных средств с валютного счета, открытого в этом банке, на счета третьих лиц в иной кредитной организации суды не учли поступление в спорный период на рублевый расчетный счет общества, используемый для покупки валюты, денежных средств из внешних источников (в том числе других банков).
Исходя из п. 15, в целях применения п. 2 ст. 61.9 Закона о банкротстве при подсчете общего размера кредиторской задолженности не учитываются требования как стороны оспариваемой сделки, так и ее правопреемника.
Согласно п. 16 действия, направленные на установление завершающей обязанности одной из сторон в рамках подрядного правоотношения, не являются операцией, которая может быть оспорена по правилам ст. 61.3 Закона о банкротстве в рамках дела о несостоятельности подрядчика, поскольку в этом случае отсутствует такой квалифицирующий признак, как получение заказчиком какого-либо предпочтения.
В п. 17 указано, что не оспариваются по правилам ст. 61.3 Закона о банкротстве произведенные в рамках договора оказания услуг по передаче теплоэнергии и теплоносителя действия, которые направлены на установление завершающей обязанности одной из сторон договора осуществить выплату в пользу другой стороны.
Установление требований в реестре требований кредиторов
В п. 18 отмечено, что нахождение кредитора в процедуре банкротства не изменяет очередность удовлетворения его требования о возврате компенсационного финансирования. В следующем пункте разъясняется, что для целей квалификации суброгационного требования поручителя в качестве компенсационного финансирования учитывается момент заключения договора поручительства.
Согласно п. 20 Обзора исполнение поручителем обязательств заемщика перед кредитором за счет средств, предоставленных третьим лицом, не препятствует замене кредитора на поручителя в деле о банкротстве заемщика. Исходя из п. 21, для установления вексельной задолженности в реестре требований кредиторов полномочия из векселя, переданного в залог, вправе осуществлять залогодержатель, являющийся векселедержателем.
Юлия Иванова отметила, что погашение солидарного требования кредитора к поручителю в банкротстве за счет третьего лица равносильно погашению самим поручителем и влечет переход к последнему права требования к основному должнику в порядке суброгации.
Реализация имущества на торгах и погашение требований кредиторов
В п. 22 разъяснено, что искусственное дробление функционально связанных объектов на несколько лотов при проведении торгов в банкротном деле может ограничить круг участников торгов, цены, а потому не отвечает целям конкурсного производства.
В следующем пункте указано, что при оплате третьим лицом задолженности по обязательным платежам без санкции суда либо с нарушением установленного судом порядка суд отказывает в признании требования об уплате обязательных платежей погашенным с возвратом денег плательщику. В свою очередь, в п. 24 отмечено, что требование о взыскании неустойки, обеспеченное залогом имущества должника, приоритетно перед необеспеченными требованиями других кредиторов по взысканию финансовых санкций.
В п. 25 поясняется, что при банкротстве залогодателя расходы на уплату коммунальных платежей, нужных для поддержания заложенного имущества в исправном состоянии, покрываются за счет выручки от его реализации до начала расчетов с залоговым кредитором, согласно п. 6 ст. 138 Закона о банкротстве.
Вопросы ответственности КДЛ и деятельности корпоративной группы
В п. 26 отмечено, что в размер субсидиарной ответственности на основании ст. 61.12 Закона о банкротстве не включаются обязательства должника, образовавшиеся до нарушения ответчиком обязанности по своевременному обращению с заявлением о признании должника банкротом.
Юнис Дигмар полагает, что это разъяснение в полной мере соответствует правовому подходу, который был закреплен в абз. 1 п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». По его мнению, с учетом того что Суд решил включить соответствующее разъяснение в Обзор судебной практики, нижестоящие суды не в полной мере воспринимают приведенную в этом постановлении Пленума ВС позицию. «Тем не менее нередки ситуации, когда у должника есть один кредитор, задолженность перед которым достаточна для возбуждения дела о банкротстве. В рассматриваемом случае, безусловно, возможно применение презумпции невозможности полного погашения требований кредитора в связи с недобросовестными действиями КДЛ. Однако означает ли это, что контролирующее лицо должно освобождаться от субсидиарной ответственности в связи с несвоевременным обращением в арбитражный суд, – вопрос достаточно дискуссионный. Указанная проблема становится еще более актуальной в связи с тем, что доказать просрочку руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве – технически реализуемое мероприятие, в том числе если такая просрочка установлена постановлением по делу об административном правонарушении, вынесенным налоговым органом по месту нахождения должника, тогда как при применении иных презумпций кредитор в любом случае должен представить минимальный набор доказательств, особенно в ситуации привлечения к субсидиарной ответственности после административного исключения должника из ЕГРЮЛ либо при оставлении КДЛ должника с указанной задолженностью», – полагает он.
Согласно п. 27 делегирование руководителем части своих функций по управлению хозяйственной деятельностью юрлица само по себе не служит основанием для освобождения его от ответственности. Исходя из п. 28, КДЛ может быть привлечено к ответственности по обязательствам корпорации, когда в нарушение принципа имущественной обособленности допущено смешение активов, создавшее условия невозможности осуществления расчетов с кредиторами. В соответствии с п. 29 переквалификация требований о привлечении к субсидиарной ответственности на требования о возмещении убытков возможна на стадии установления оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, а не на стадии определения ее размера.
Как следует из п. 30, отсутствие корпоративных связей между потерпевшим и причинителями вреда не освобождает последних, в том числе контролирующих процедуру кредиторов, от возмещения убытков. В п. 31 указано, что ведение бизнеса в нарушение требований гражданского законодательства, предусматривающих осуществление юрлицами своих гражданских прав своей волей и в своем интересе, а также обособление принадлежащего организации имущества может повлечь консолидацию конкурсных масс таких лиц.
Особенности банкротства застройщиков
В п. 32 Обзора указано, что лицо, привлекающее деньги для реализации квартир, признается застройщиком в соответствии с законодательством о банкротстве, независимо от наличия у него прав на земельный участок, на котором осуществляется строительство. Исходя из п. 33, внесудебное установление требований в реестре требований кредиторов застройщика осуществляется арбитражным управляющим только в отношении участников строительства.
Как отмечено в п. 34, требования лица, осуществляющего совместную с застройщиком деятельность на основании договора простого товарищества, не могут в деле о банкротстве конкурировать с требованиями граждан, вложивших деньги на приобретение жилья для личных нужд.
При передаче фонду прав и обязанностей застройщика в размер обязательств, погашаемых фондом, включаются требования участников строительства по возмещению убытков в виде реального ущерба, представляющих собой разницу между актуальной стоимостью жилья и денежной суммой, уплаченной участником строительства по договору (п. 35 Обзора).
Как следует из п. 36, при передаче приобретателю имущества застройщика залоговые права кредиторов, не являющихся участниками строительства, в отношении земельного участка и его неотделимых улучшений прекращаются. Такие кредиторы вправе требовать у приобретателя компенсацию за прекращение их залоговых прав. В п. 37 указано, что при передаче имущества застройщика приобретатель обязан погасить требования всех кредиторов по текущим платежам, которые были бы удовлетворены, если бы такая передача не произошла.
