Как Генри Резник посрамил обвинение
Знаковую для адвокатуры победу одержал в московских судах вице-президент ФПА Генри Резник. Мэтр добился полного оправдания коллеги, столичного адвоката Александра Лебедева, чье обвинение могло создать прецедент, крайне опасный для всех представителей корпорации. Следственный комитет и Генпрокуратура проявляли в этом деле невиданное рвение, и неспроста.
«В этой ситуации мог оказаться любой адвокат»
Адвокат АП г. Москвы Александр Лебедев с июля 2017 г. был защитником юриста Екатерины Краснихиной, обвиняемой в растрате около 140 млн руб. в компании-подрядчике РЖД, принадлежащей сыну тогдашнего Генерального прокурора РФ, адвокату Артему Чайке. В октябре 2017 г. следствие обратилось в суд с ходатайством о заключении Краснихиной под стражу из-за нарушения условий домашнего ареста. Женщина могла покидать место жительства лишь с санкции следователя, но 12 октября вернулась после посещения с новорожденным ребенком медицинского перинатального центра на два часа позже разрешенного времени.
Тверской суд Москвы вынес постановление о заключении обвиняемой под стражу, которое, впрочем, уже спустя несколько дней было отменено как неправосудное. А еще через месяц с небольшим в отношении Александра Лебедева было возбуждено уголовное дело – следствие сочло подложной полученную защитником от доверительницы справку о посещении перинатального центра, которую он представил суду (эта справка была взята Краснихиной у врача задним числом). Адвокату вменили фальсификацию доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении (ч. 3 ст. 303 УК РФ). «В этой ситуации мог оказаться любой адвокат: по сути, меня обвинили в том, что я не проверил документы, предоставленные мне доверителем, а в обязанность адвоката это не входит», – говорит Александр Лебедев.
Генри Резник вступил в дело в январе 2018 г., взявшись защищать коллегу pro bono. Он подчеркивал, что действует именно как вице-президент Федеральной палаты адвокатов и как председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов, потому что ФПА рассматривает ситуацию с Александром Лебедевым как искусственное создание дела в отношении адвоката и вызов всей адвокатуре. «Это фактически рушит основы нашей профессии – доверительные отношения адвоката и клиента», – заявил он «АГ».
Полдюжины следователей на одну справку
За расследование дела адвоката Лебедева правоохранители взялись со всей серьезностью. В Следственном комитете для этого была создана группа следователей из шести человек, среди них два следователя по особо важным делам. А надзор за законностью следствия осуществляла Генеральная прокуратура. «Вот какова, оказывается, была опасность представления в суд добытых защитником документов?!» – иронизировал позднее Генри Резник в суде.
Между тем защите Александра Лебедева удалось добиться в апелляции отмены постановлений Басманного суда г. Москвы, санкционировавших проведение обысков у адвоката, – дела были направлены на новое рассмотрение. При этом Мосгорсуд указал, что в ходе повторного рассмотрения суду первой инстанции надлежит решить вопрос о законности возбуждения уголовного дела. «Должен сказать, такое нечасто встречалось в моей практике, – заметил по этому поводу Генри Резник. – Может быть, подобные случаи и были, но именно в рамках расследования самого дела, но не при рассмотрении вопроса о законности обысков».
В ходатайстве о прекращении уголовного дела защита указывала, что налицо сразу несколько оснований, препятствующих его возбуждению. Прежде всего, ст. 303 УК РФ о фальсификации доказательств неприменима к адвокату в принципе, потому что в процессуальном смысле адвокат никакие доказательства не собирает. «В процессуальном смысле доказательства собирают и формируют только лица, ответственные за проведение процесса в конкретных стадиях судопроизводства: дознаватель, следователь, прокурор и судья, – объяснял Генри Резник. – А применительно к другим участникам процесса, включая адвоката-защитника, этот термин употребляется чисто технически, поскольку иначе в УПК пришлось бы писать каждый раз целые фразы».
Кроме того, в действиях адвоката отсутствовала субъективная сторона преступления, а именно умышленная вина. Александр Лебедев принимал различные меры для сбора дополнительных данных в подтверждение того, что Краснихина была в перинатальном центре: получил чек из кафе, которое она посетила, запрашивал записи с камер наблюдения, делал запросы в медцентр, но так и не получил на них конкретных ответов о том, была она там или нет. «Более того, адвокат получил от своей подзащитной справку, которую ей выдала лечащий врач. Справка абсолютно настоящая, а не подделка, – подчеркивал Генри Резник. – Поэтому приписывать ему достоверное знание о том, что справка содержит ложную информацию, – нельзя. Пункт 7 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката предписывает, что адвокат при исполнении поручения исходит из презумпции достоверности документов и информации, предоставленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки».
Обвинение ко дню рождения
Басманный суд, однако, подтвердил законность как проведенных обысков, так и возбуждения самого уголовного дела. И тем не менее аргументы защиты, похоже, были услышаны и оценены, хотя и неожиданным образом. В мае 2018 г., за три дня до окончания шестимесячного срока расследования, Александру Лебедеву переквалифицировали обвинение – теперь ему инкриминировалась ч. 1 ст. 294 УК РФ (вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия).
«Абсолютно не изменилась фактическая конструкция: те же самые действия были квалифицированы не по ст. 303, а по ст. 294», – отметил Генри Резник, добавив, что, конечно, это улучшало положение его подзащитного, поскольку в первом случае предусмотрено наказание до семи лет лишения свободы, а во втором – до двух лет.
По словам вице-президента ФПА, получив приглашение следователя, он и Александр Лебедев ожидали прекращения дела. «Но оказалось, что взамен прекращения была изменена квалификация преступления. Причем это случилось аккурат 11 мая – в мой день рождения – так меня поздравил Следственный комитет!»
«Токсичное» дело
Отдельная эпопея возникла по поводу утверждения обвинительного заключения ненадлежащим, по мнению защиты и московских судов, субъектом.
Из обвинительного заключения следовало, что после согласования с руководителем следственного органа оно было направлено следователем заместителю Генпрокурора РФ. Но утверждено оно было в итоге не им, а заместителем прокурора г. Москвы. При этом каких-либо данных, свидетельствовавших о причинах произошедшей замены, на момент поступления дела в суд в его материалах не было.
Прокуроры объясняли, что заместитель прокурора г. Москвы утвердил обвинительное заключение на основании доверенности, выданной заместителем Генпрокурора РФ. Однако Тверской суд г. Москвы указал, что представленная доверенность не предусмотрена УПК, не предполагающим делегирования прокурором полномочий по утверждению обвинительного заключения другому лицу, в том числе нижестоящему прокурору.
В результате районный суд вернул уголовное дело прокурору. Правильность этого решения подтвердила апелляция Мосгорсуда, а в передаче кассационного представления на рассмотрение Президиума МГС заместителю прокурора г. Москвы было отказано. После этого в спор вступила уже сама Генеральная прокуратура – заместитель генпрокурора Виктор Гринь обратился с кассационным представлением в Верховный Суд РФ, и постановлением судьи ВС оно было передано на рассмотрение Президиума Мосгорсуда. Однако прокуроров снова ждало фиаско: кассация подтвердила выводы нижестоящих инстанций. И лишь обращение заместителя генпрокурора в Судебную коллегию по уголовным делам ВС, удовлетворившую представление, позволило процессу начаться.
«Почему замгенпрокурора не утвердил обвинительное заключение, несмотря на то, что полгода Генпрокуратура осуществляла надзор за этим делом? Больше того – с подачи Генпрокуратуры это дело и было возбуждено. Объяснение такое: мужества прекратить несообразное уголовное преследование моего коллеги адвоката Лебедева не хватало. Но и “светиться” в деле с реальной перспективой получить свою порцию позора – тоже не хотелось», – объяснил эту ситуацию Генри Резник.
Ложная приманка
На заседании в Тверском суде г. Москвы гособвинение выглядело бледно. Когда было оглашено обвинительное заключение, судья Станислав Минин спросил, понятно ли подсудимому предъявленное обвинение. Александр Лебедев ответил отрицательно. Генри Резник попросил представителя прокуратуры разъяснить суть предъявленных его подзащитному обвинений, но тот отказался.
Открывая следующее заседание, судья отметил, что предъявленное обвинение относится к преступлениям небольшой тяжести, срок давности привлечения к уголовной ответственности по нему составляет два года. В связи с истечением данного срока судья усмотрел возможность для прекращения дела. Генри Резник и его подзащитный на это не согласились и ходатайствовали о продолжении рассмотрения дела по существу.
По словам вице-президента ФПА, вероятно, у суда и прокуратуры теплилась слабая надежда, что, поскольку опасность последствий для подсудимого миновала, он «махнет рукой» и согласится на прекращение дела по нереабилитирующим основаниям. «Но нет! В данном случае речь идет о защите не столько Александра Лебедева, сколько корпорации. Предъявленное Лебедеву обвинение, как считает защита, несостоятельно и может создать очень опасный прецедент, против чего мы будем сражаться», – пообещал мэтр.
«Атака недругов адвокатуры»
В ходе прений прокурор озвучил предлагаемое наказание, оно не было людоедским – штраф в размере 200 тыс. руб. В свою очередь Александр Лебедев и его защита настаивали на оправдании.
В своей речи Генри Резник обратил внимание, что ст. 294 УК РФ производна от двух законов – о судебной системе и о статусе судей – и указывает на недопустимость незаконного, непроцессуального воздействия на суд. «Необходимый признак вмешательства в деятельность суда – специальная цель воспрепятствовать вынесению законного и справедливого решения. Реализация сторонами процесса правомочий, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, ни при каких обстоятельствах не может составить преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 294 УК, – подчеркнул он. – Так, Александр Лебедев просил прокурора разъяснить, кому и каким образом помешало представление справки, которую, в свою очередь, вручила адвокату его доверительница. Процессуальные действия участников процесса по своей природе не могут мешать деятельности суда».
Защитник привлек внимание суда к постановлению о заключении Краснихиной под стражу, вынесенному 23 октября 2017 г. и затем отмененному как неправосудное. «Прокурор старается его не замечать, – сказал он. – По той причине, что в нем вообще нет никакой оценки факта посещения или непосещения Краснихиной медицинского центра с 10:00 до 12:00. Нарушение меры пресечения усмотрено лишь в том, что обвиняемая вышла за временные рамки разрешенного отъезда из дома».
«Неладно что-то на верхних этажах Следственного комитета и Генеральной прокуратуры, руководство которых позволило этому делу оказаться в суде, – заявил Генри Резник. – Федеральная палата адвокатов воспринимает это несостоятельное уголовное преследование как атаку недругов адвокатуры на ее базовые основы. Убежден, эта атака на наш правозаступный институт захлебнется... Адвокат Лебедев, честно и добросовестно выполнявший свой профессиональный долг, подлежит оправданию. Такие одиозные дела не должны появляться на судейских столах».
«Обвинение не стоит ответа»
5 декабря 2019 г. Александру Лебедеву был вынесен оправдательный приговор. За ним признано право на реабилитацию.
Суд признал достоверными показания свидетелей о том, что подзащитная адвоката посещала медучреждение 12 октября 2017 г., поскольку они «согласуются друг с другом и объективно подтверждаются иными обстоятельствами, исследованными в судебном заседании».
В судебном акте указывается, что факт обращения Александра Лебедева в медучреждение с целью подтвердить сведения о посещении его подзащитной клиники, а также данные, представленные ею адвокату, и сообщение этих сведений суду при рассмотрении ходатайства следователя об изменении Екатерине Краснихиной меры не могут служить основанием для признания адвоката виновным во вмешательстве в деятельность суда с целью воспрепятствовать осуществлению правосудия, поскольку это не подтверждается материалами дела. Имеющиеся в деле материалы также не подтверждают вину Лебедева в инкриминируемом ему преступлении.
Доводы гособвинителя о том, что Краснихина в действительности не посещала медцентр в указанную дату, а ее защитник, получая недостоверные сведения, действовал незаконно, поскольку был осведомлен о нарушении его подзащитной домашнего ареста, суд также не принял во внимание, поскольку представленными доказательствами наличие умысла у адвоката на вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования правосудию не подтверждено. Как отмечено в приговоре, показания Александра Лебедева о том, что указанные сведения были ему предоставлены доверительницей, в связи с чем он намеревался подтвердить их документально, ничем не опровергнуты.
6 июля 2020 г. Московский городской суд оставил оправдательный приговор Александру Лебедеву в силе. «Обвинение не стоит ответа», – заметил Генри Резник при рассмотрении апелляционного представления прокуратуры.
Комментируя результаты судебного разбирательства по делу адвоката Лебедева, вице-президент ФПА подчеркнул, что защите удалось предотвратить создание опасного прецедента. «Удалось защитить базовую основу нашей деятельности – доверительное отношение с подзащитным, а также право адвоката активно противостоять обвинению», – сказал Генри Резник.
