В производстве Железнодорожного районного суда г. Новосибирска находилось уголовное дело по обвинению гражданина Ш. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ.
Органами Следственного комитета Ш. были инкриминированы действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам расы, национальности, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, выразившиеся в распространении через сеть «Интернет» видеороликов и текстовых материалов экстремистской направленности. Эта расплывчатая формулировка дословно взята из обвинительного заключения.
По версии следствия, на своей странице в социальной сети «ВКонтакте» Ш. разместил видеоролики и текстовые материалы, отнесенные к экстремистским.
Уголовное дело было возбуждено в июле 2013 г. Более года длилось предварительное следствие, почти три года дело рассматривалось судом.
Оправдательный приговор по итогам судебного рассмотрения выносился дважды – в августе 2016 г. (был отменен апелляционной инстанцией, уголовное дело направлено на новое рассмотрение) и 25 мая 2017 г.
Мною осуществлялась защита Ш. в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства.
В качестве основного доказательства, на базе которого строилось все последующее обвинение, выступало приведенное следствием документальное подтверждение факта размещения в сети «Интернет» указанных сведений – акт осмотра страницы в социальной сети с печатными приложениями и компакт-диском.
Остальные доказательства либо были производны от этого акта (заключение по результатам психолого-лингвистической экспертизы), либо не подтверждали самого факта размещения в сети «Интернет» экстремистских материалов (например, протокол осмотра системного блока компьютера Ш.).
Было установлено, что приложения к акту, которые и должны нести доказательственное содержание, сфальсифицированы и носили признаки как материального, так и интеллектуального подлогов. В распечатанном приложении несколько десятков страниц были механически отрезаны снизу, чтобы скрыть имевшиеся на них IP-адрес и дату. На одной из страниц, оказавшейся распечатанной в альбомной ориентации, удаленные данные сохранились, поскольку были вшиты под корочку дела. При визуальном осмотре этой страницы была выявлена дата, которая не совпадала с датой проведения осмотра, проставленной в акте.
Согласно заключению и показаниям специалиста в суде, указанные приложения не могли быть распечатаны при условиях, отображенных в акте осмотра.
Компакт-диск, предъявленный в качестве приложения к акту осмотра, был отмечен иной датой и временем записи, чем указано в акте. К тому же видеоролики на диске имели иные компьютерные форматы, чем отражено в акте, отличались наименования и продолжительность проигрывания файлов. Более того, имелась и другая версия компакт-диска, отличавшаяся от этого диска как минимум составом файлов, исчезнувшая неизвестно куда и никогда не находившаяся в уголовном деле.
Факт подлога компакт-диска подтвержден в том числе показаниями допрошенных в суде специалистов, проводивших экспертное психолого-лингвистическое исследование в ходе предварительного следствия.
Кроме того, защитой выявлен факт, в дальнейшем признанный судом установленным, что один из листов приложения к протоколу осмотра системного блока, изъятого в жилище Ш., представлял собой «инородный лист», так как не являлся изображением рабочего стола служебного компьютера, на котором осуществлялся указанный осмотр.
Специалист, производивший осмотр системного блока, в ходе допроса в судебном заседании не смог внятно объяснить данный факт, высказав предположение, что упомянутый лист попал в приложение случайно из процессуального документа по другому делу.
Указанный протокол осмотра системного блока был признан судом недопустимым доказательством.
Суд признал недопустимым доказательством и так называемый акт осмотра сети «Интернет», составленный в более позднее время оперативным сотрудником, с целью фиксации активности пользователя страницы. Указанный акт не был подписан составившим его лицом, а в качестве представителя общественности привлечено лицо, не достигшее совершеннолетия, что также было выявлено защитой с определенными трудностями, поскольку даты рождения участвовавших лиц в протоколе отражены не были.
Таким образом, не имелось доказательств, за исключением сфальсифицированных, которые могли бы подтвердить факт размещения экстремистских материалов моим подзащитным Ш. в сети «Интернет».
Судом первой инстанции постановлен оправдательный приговор в отношении Ш. Государственный обвинитель принес на него апелляционное представление, однако 19 июля 2017 г. по результатам рассмотрения уголовного дела Новосибирским областным судом приговор в отношении Ш. оставлен без изменения и вступил в законную силу.
