1. В оренбургской степи казаки нашли заблудившуюся девочку-калмычку. Привезли в Троицк, окрестили, нарекли Екатериной. Работала Катя в услужении у одной помещицы, а когда подросла, влюбилась в ссыльного литвина Василия Плевака. Только помещица не хотела ее отпускать. Суд в Троицке определил, что калмыков закрепощать запрещено, и Катерина ушла к нареченному. Она родила ему троих детей, один из которых стал знаменитым адвокатом. Так что уже своим появлением Федор Никифорович отчасти обязан Фемиде.
2. В 1859 г. ректор Московского университета Дмитрий Андреевич Перевозчиков вызвал к себе студента Плевака. «Что, голубчик, слышал, смеются над вами из-за фамилии? И в самом деле она у вас какая-то неловкая. А давайте-ка прибавим в конце «о»? Плевако! Это звучит гордо! Согласны? Так тому и быть!» Так студент Плевак получил новую фамилию Плевако, которую потом прославил своим красноречием. В 1890-х гг. эта фамилия станет нарицательной, и простые люди, советуя товарищу обратиться к адвокату, будут говорить: «Найди себе Плеваку!»
3. В выходившем в Париже журнале «Возрождение» за 1937 г. журналист А.В. Амфитеатров, эмигрировавший из России в 1921 г., написал, что первую жену Федор Никифорович похитил в 70-х гг. XIX в. из Страстного монастыря. Скандал вышел громкий. А семейная легенда рассказывает, что когда Плевако встретил Марию Андреевну Демидову, то первую жену якобы… вернул в монастырь.
4. Жена владимирского фабриканта, мать пятерых детей, редкой красоты женщина Мария Андреевна Демидова обратилась к Плевако с просьбой вести ее бракоразводный процесс. Ее муж Василий Васильевич частенько запивал, во хмелю бывал крут и тиранил семью. Помочь красавице Федор Никифорович не смог, но влюбился в нее без памяти. Она подарила Плевако еще троих детей. Оформить отношения официально они смогли лишь после двадцати лет брака, в 1900 г., когда не стало фабриканта Демидова, так и не давшего жене развод.
5. В Сызрани Плевако защищал старушку, укравшую чайник. «Что я скажу в защиту этой несчастной женщины? Россия за тысячу лет перенесла немало бед и трагедий. Шел на нее Мамай, терзали ее печенеги, татары и половцы – устояла. Шел Наполеон с двунадесятью языками – выстояла! Много бед перенесла Россия. Старушка украла чайник. Этого Россия не вынесет, она погибнет безвозвратно». Старушку оправдали.
6. Летом Федор Никифорович, Мария Андреевна, их дети и внуки жили в имении Пашино под Тамбовом. Всеобщей любимицей была собака Федора Никифоровича по кличке Каквас. Тот, кто видел ее впервые, неизбежно становился объектом розыгрыша. «Как зовут эту симпатичную собачку?» «Как вас!» – звучал шутливый ответ.
7. Судили старого священника, пропившего церковные доходы. «Господа присяжные! – сказал с поклоном Плевако. – О чем нам спорить? Подсудимый виноват. Подсудимый сознался. Но он тридцать лет подряд отпускал грехи ваши. Теперь вправе надеяться, что вы тоже отпустите ему один его грех». Батюшку оправдали.
8. Однажды Плевако защищал полуграмотную женщину, владелицу небольшой лавочки, открывшую свое заведение на 20 минут позже. «Подсудимая действительно опоздала на 20 минут, – сказал Плевако. – Но, господа, она женщина малограмотная. Вот мы люди образованные. А как у нас с часами? Конечно, самые точные у господина прокурора, а мои отстают. А ведь они у меня золотые, мозеровские. Как же можно требовать, чтобы полуграмотная торговка лучше разбиралась в часах, чем мы?»
9. Помощником у Плевако служил молодой юрист Собинов. С правом у него явно не ладилось. О нем говорили: «Хочешь загубить дело – отдай Леньке Собинову». Зато на домашних концертах юного тенора можно было заслушаться. Однажды на одном из таких концертов в доме Плевако Собинова услышала Мария Ермолова. «Бог мой! – сказала она. – Да ему же место в Большом театре!» И Плевако отпустил помощника с легким сердцем.
10. Зимой, в метель, в шесть часов вечера Плевако с журналистом Липскеровым приехали в маленький уездный городок. Чтобы скоротать время, отправились в местный театр. А на кассе объявление: «По случаю непогоды спектакль отменяется». «Потрудитесь собрать всех артистов и начать спектакль, – сказал Плевако кассирше. – Плачу за весь сбор». Артисты играли при пустом зале. И только после третьего акта с балкона раздались аплодисменты и крики «браво». Это аплодировали Плевако и Липскеров.
