Совет Адвокатской палаты г. Москвы опубликовал Решение о прекращении дисциплинарного производства в отношении адвоката, действовавшего в отсутствие конфликта интересов при представлении интересов кредитора в банкротном деле.
В сентябре 2021 г. суд признал ООО «К. производственный комплекс ʺН.ʺ» банкротом и ввел в отношении него конкурсное производство. До признания общества банкротом адвокат Д. оказывал этой организации и ее руководителям юридическую помощь в рамках соответствующих соглашений. Так, с августа по начало сентября 2020 г. юрпомощь оказывалась обществу в связи с подачей им в УЭБ и ПК областного ГУ МВД России заявления о проведении проверки. Далее, в январе-феврале 2021 г., юрпомощь оказывалась генеральному директору общества М. по представлению его интересов в качестве потерпевшего в связи с расследованием двух уголовных дел. В период с 15 января по 15 февраля 2021 г. юрпомощь оказывалась участнику общества П. в связи с дачей им показаний в качестве свидетеля в ходе следствия по указанным делам.
18 августа того же года Д. заключил соглашение об оказании юридической помощи с компанией S. и принял на себя обязательства по предоставлению компании консультаций, справок и заключений по правовым вопросам, составлению правовых документов в органы государственной власти и иные органы, представлению интересов доверителя на переговорах с руководством и представителями ООО КПК «Н.», представлению интересов компании в судах. В отношениях с ООО КПК «Н.» адвокат действовал от имени компании S. на основании доверенности. В частности, он взаимодействовал с гендиректором этого общества М., вел с ним официальную переписку, подписал от имени компании S. с ООО КПК «Н.» акт сверки взаимных расчетов, а также получил от М. документы валютного контроля, связанные с проведением валютной операции – предоставлением денежных средств по договору займа от 2 сентября 2011 г., заключенному компанией в качестве займодавца и обществом как заемщиком. Впоследствии Д. подписал от имени компании и подал в суд в рамках дела о банкротстве ООО КПК «Н.» заявление о включении требований представляемого им юрлица в реестр кредиторов. Он также представлял интересы компании в судебных заседаниях по рассмотрению указанного заявления вплоть до 21 июля 2023 г., когда заявленное компанией требование было признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты.
Далее конкурсный управляющий ООО КПК «Н.» Р. обратился с жалобой в АП г. Москвы, требуя привлечь Д. к дисциплинарной ответственности. По мнению заявителя, адвокат, принимая поручение от компании S. и оказывая ей юридическую помощь, действовал в условиях конфликта интересов – против интересов как должника, так и бывших доверителей – М. и П., поскольку, подписав акт сверки взаиморасчетов, а также совершив действия по внесению требований иностранной компании в реестр кредиторов должника, он фактически увеличил размер долговых обязательств общества и указанных КДЛ, которым были предъявлены требования о привлечении к субсидиарной ответственности. В жалобе также отмечалось, что Д. ранее сообщил арбитражному суду ложные сведения о том, что не оказывал юрпомощь ООО КПК «Н.», П. и М.
Квалификационная комиссия АПГМ посчитала необходимым прекратить дисциплинарное производство в части дисциплинарных обвинений Д. в том, что при оказании юридической помощи компании S. он действовал против интересов бывших доверителей М. и П., ввиду выявленного в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства. Квалифкомиссия также сочла необходимым прекратить дисциплинарное производство в оставшейся части ввиду отсутствия в иных действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА.
В заседании Совета АПГМ адвокат Д. полностью поддержал выводы Квалифкомиссии. В свою очередь, Р. в своих возражениях указал на наличие правовых и фактических оснований для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.
Изучив материалы дисциплинарного производства, Совет АП г. Москвы отметил, что Р. был освобожден от исполнения обязанностей конкурсного управляющего ООО КПК «Н.» в октябре 2023 г. Новым конкурсным управляющим стал А. По этой причине и в соответствии с п. 6 ст. 20.3, п. 1 ст. 129 Закона о банкротстве на момент рассмотрения дисциплинарного производства Советом АПГМ Р. не является лицом, уполномоченным представлять интересы ООО КПК «Н.», поскольку таким лицом является А., который был извещен надлежащим образом и на заседание Совета палаты не явился, письменно уведомив Совет об ознакомлении с заключением Квалифкомиссии и несогласии с ее выводами.
Совет палаты поддержал заключение Квалифкомиссии со ссылкой на то, что оно основано на правильно и полно установленных обстоятельствах дела. Он напомнил, что запрет оказания юридической помощи в условиях конфликта интересов установлен подп. 2 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре, а также подп. 10 п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 11, п. 1 ст. 13 КПЭА. При этом ст. 8 Закона об адвокатуре и ст. 6 КПЭА регулируются вопросы адвокатской тайны («соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката», «срок хранения адвокатской тайны не ограничен во времени»). Вопрос об использовании адвокатом информации, ставшей ему известной в связи с оказанием юрпомощи, должен решаться адвокатом исходя, прежде всего, из иммунитета доверителя, который заключается в обеспечении и соблюдении адвокатом неприкосновенности прав и интересов доверителя (п. 6 Рекомендаций по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности, утвержденных решением Совета ФПА РФ от 30 ноября 2009 г., протокол № 3, действуют в редакции Решения Совета ФПА от 5 октября 2017 г., протокол № 5). Указанные нормы направлены на обеспечение защиты интересов доверителей, в том числе на пресечение возможности использования адвокатом информации, полученной от доверителя, против интересов последнего и/или в интересах третьих лиц, подчеркнул Совет АПГМ.
Со ссылкой на собственные разъяснения от 26 ноября 2020 г. о действиях в сложной этической ситуации Совет АП г. Москвы напомнил, что Закон об адвокатуре и КПЭА запрещают адвокату занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя; разглашать без его согласия сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юрпомощи, и использовать их в своих интересах или в интересах третьих лиц; оказывать юрпомощь в условиях конфликта интересов доверителей. Любая процедура банкротства происходит в условиях конфликта интересов разных сторон (Bellum omnium contra omnes – Война всех против всех), отмечается в решении. С момента утверждения судом кандидатуры арбитражного управляющего у последнего возникает обязанность по выявлению признаков преднамеренного или фиктивного банкротства, подозрительных сделок должника и их оспариванию, а также по привлечению КДЛ к субсидиарной ответственности.
В процессе оказания юридической помощи обществу в течение длительного времени до вынесения решения суда о признании должника банкротом адвокат с высокой вероятностью занимал позицию, не соответствующую позиции арбитражного управляющего. Кроме того, ему могли стать известны такие сведения о взаимоотношениях общества и КДЛ, а также о взаимоотношениях общества с контрагентами (нынешними кредиторами), которые арбитражный управляющий может использовать для осуществления своих полномочий по оспариванию сделок и инициированию привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности. При продолжении оказания адвокатом юрпомощи организации-должнику после назначения конкурсного управляющего, равно как и в случае принятия адвокатом, оказывающим или ранее оказывавшим юрпомощь должнику, поручения на оказание юрпомощи конкурсному управляющему, адвокат будет действовать в условиях наличия конфликта интересов, что недопустимо. В связи с этим адвокату следует воздержаться от принятия поручения на оказание юридической помощи конкурсному управляющему должника, а также от продолжения ее оказания должнику после назначения конкурсного управляющего.
При принятии адвокатом, оказывающим (оказывавшим) юрпомощь организации-должнику, поручения от лиц, участвующих в деле о банкротстве того же должника или в арбитражном процессе по этому делу, также высока вероятность конфликта интересов с учетом позиции, которую занимал адвокат в деле о банкротстве должника, а также нарушения иных требований профессиональной этики. В связи с этим адвокату следует самостоятельно, с учетом конкретных обстоятельств, принимать решение о возможности принятия подобных поручений, во всех случаях обеспечивая неукоснительное соблюдение требований профессиональной этики. Нарушение этих требований, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, служит основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.
Как счел Совет АПГМ, в материалах дисциплинарного производства отсутствуют доказательства того, что конкурсный управляющий Р. заключал с адвокатом соглашения об оказании юрпомощи, а Д. оказывал юрпомощь ему либо должнику в деле о банкротстве, получал и исполнял их поручения, действовал на основании доверенности, выданной указанными лицами после принятия судом решения о признании ООО банкротом. Оспаривая выдвинутые против него дисциплинарные обвинения и отрицая какие-либо свои действия в условиях конфликта интересов, Д. также указывал, что конкурсный управляющий ООО КПК «Н.» Р. никогда не был его доверителем, не заключал с ним соглашений об оказании юридической помощи ни ему, ни должнику.
Оказывая юридическую помощь компании S. на стадии конкурсного производства по делу о банкротстве ООО КПК «Н.», Д. фактически являлся процессуальным оппонентом не общества, а его конкурсного управляющего, который de jure действовал от имени должника, но de facto на стадии конкурсного производства – в интересах конкурсных кредиторов с целью как можно скорее и в максимальном размере удовлетворить их требования к банкроту. ООО КПК «Н.» на этой стадии банкротства фактически не имело собственных интересов, даже сведения о его финансовом состоянии уже не относились к составляющим коммерческую тайну или конфиденциальным. Генеральный директор ООО КПК «Н.» М. с жалобой на действия Д. в связи с оказанием им юрпомощи компании S. до признания общества банкротом не обращался, он выдал нотариально удостоверенное заявление от 25 октября 2023 г., в котором подтвердил, что в конце августа 2021 г. подписал и направил Д. как представителю компании S. акт сверки взаиморасчетов от 15 июня 2021 г., а также документы, полученные из ПАО «С.», оформленные ранее обществом в связи с проведением валютной операции по получению займа от компании S. (паспорт сделки и ведомость банковского контроля). Эти документы были впоследствии представлены Д. в суд при подаче от имени компании S. заявления о включении ее требований в реестр кредиторов по банкротному делу ООО КПК «Н.». При этом Р., а также кредиторы должника возражали против удовлетворения заявления компании – этот вопрос рассматривался судом почти два года.
При таких обстоятельствах Совет АПГМ не выявил конфликта интересов доверителей в связи с оказанием адвокатом юридической помощи компании S. и признал не опровергнутой презумпцию добросовестности Д. в части довода жалобы о том, что ранее он оказывал юрпомощь ООО КПК «Н.». Рассматривая доводы жалобы о том, что при оказании юрпомощи компании S. адвокат действовал против интересов его бывших доверителей М. и П., Совет АПГМ вслед за Квалифкомиссией заметил, что допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства является жалоба, поданная в адвокатскую палату доверителем адвоката (п. 1 ст. 20 КПЭА). В свою очередь, ст. 6.1 Кодекса устанавливает, что под доверителем следует понимать не только лицо, с которым адвокат заключил соглашение об оказании квалифицированной юридической помощи, но и лицо, которому адвокатом оказывается такая помощь на основании соглашения. Поскольку от указанных лиц жалоб в АПГМ на действия (бездействие) Д. не поступало, а заявитель не был и не является доверителем этого адвоката и не обладает полномочиями на обращение от их имени или в их интересах с жалобой на его профессиональное поведение, Совет палаты пришел к выводу о прекращении дисциплинарного производства в рассматриваемой части ввиду обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения такового.
Рассматривая дисциплинарное обвинение в том, что Д. письмами от имени М. центральной коллегии адвокатов сообщил в суд заведомо ложные сведения о том, что не оказывал юрпомощь ООО КПК «Н.», П. и М., Совет АПГМ указал на его необоснованность. Из содержания представленных заявителем в материалы дисциплинарного производства писем М. центральной коллегии адвокатов, адресованных суду, усматривается, что в них сообщается о том, что адвокат Д. не заключал соглашений об оказании правовой помощи с ПАО «Ч.», с М. либо с третьими лицами в их интересах, а также соглашений об оказании юрпомощи ни с ООО КПК «Н.», ни с Р., ни с Ф., ни с П. Исполнителем этих писем действительно являлся Д. Вместе с тем заявитель жалобы, во-первых, исказил содержание писем, а во-вторых, не доказал недостоверность их содержания. В связи с этим Совет палаты прекратил дисциплинарное производство в отношении Д., поскольку презумпция добросовестности адвоката не опровергнута.
Адвокат МКА «Вердиктъ» Юнис Дигмар в комментарии «АГ» отметил, что в ходе оказания юридической помощи организации адвокат зачастую оказывает помощь одновременно и ее контролирующим лицам, притом что их интересы взаимосвязаны и взаимообусловлены. «После введения конкурсного производства адвокат может столкнуться с нетривиальным вопросом – будет ли квалифицирована юридическая помощь, оказываемая КДЛ, как оказываемая при конфликте интересов? В этом смысле разъяснение АПГМ имеет существенное значение – оно еще раз подчеркивает, что после признания компании банкротом ее конкурсный управляющий действует от имени конкурсных кредиторов. Коль скоро после даты признания должника банкротом происходит “расщепление” интересов на интересы КДЛ и конкурсных кредиторов, как такового конфликта не возникает, поскольку организация-банкрот, по сути, представляет собой обособленный субъект, у которого отсутствует собственный интерес. Основной задачей этого субъекта, от имени которого выступает конкурсный управляющий, является пополнение имущественной массы и максимально возможное удовлетворение требований кредиторов. С учетом ст. 126 Закона о банкротстве сведения о финансовом состоянии должника прекращают относиться к конфиденциальным или составляющим коммерческую тайну. Соответственно, юридическая помощь КДЛ априорно не может квалифицироваться как оказываемая при конфликте интересов: сведения о должнике и его финансовом состоянии перестают являться конфиденциальными, а управляющий действует строго формально в интересах не должника, а конкурсных кредиторов, поскольку его основная публично-правовая функция – содействовать максимальному удовлетворению требований кредиторов», – пояснил он.
Адвокат АП г. Москвы Вячеслав Голенев поддержал выводы решения Совета АПГМ, в котором разграничены две модельные ситуации. «Ситуация, когда адвокат ранее представлял юрлицо до банкротства и впоследствии представляет конкурсного управляющего юрлица после вынесения решения о банкротстве, этически недопустима. Так как интересы конкурсного управляющего, который действует в интересах не только должника, но и кредиторов, общества и государства, очевидно противоречат интересам как минимум бывшего руководства должника и его контрагентов, которые до банкротства полагались на действительность сделок с должником и презюмируемое отсутствие деликтов в поведении руководства общества-должника. Ситуация, когда адвокат ранее представлял юрлицо до банкротства и впоследствии представляет участников дела о банкротстве указанного юрлица, высокорискованна, но возможна, если адвокат внимательно изучил обстоятельства и принимает на себя повышенные этические риски. Это дисциплинарное производство отвечает признакам второй ситуации. Поэтому принципиально то, что поведение адвоката предполагается добросовестным. Как следует из фабулы дела, жалобу подавал предшествующий управляющий, который очевидно действует в интересах всего сообщества кредиторов, а не только должника. Поэтому общество-должник на этой стадии банкротства фактически не имело собственных интересов, и даже сведения о его финансовом состоянии уже не относились к составляющим коммерческую тайну или носящим характер конфиденциальных, как верно отметил Совет палаты. Поэтому решение Совета АПГМ заслуживает всяческой поддержки и популяризации в адвокатском и юридическом сообществе», – заключил он.
