Напомним, 21 декабря Пленум Верховного Суда РФ утвердил третий Обзор судебной практики за 2022 г. Документ содержит 51 правовую позицию, 13 из которых представила Судебная коллегия по экономическим спорам.
По мнению адвоката, руководителя практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артура Зурабяна, в рассматриваемом обзоре обобщению практики Экономколлегии посвящена сравнительно небольшая часть: «Тем не менее наряду с закреплением уже устоявшихся аспектов правоприменения Верховный Суд указал на ряд дел, практика по которым еще только формируется».
Применение законодательства о банкротстве
Как указано в п. 12 обзора, срок исковой давности по требованию о возврате предварительной оплаты по договору о передаче вещи не течет, если сторона договора выбрала исполнение соответствующего обязательства в натуре (Определение № 305-ЭС21-27461(2)).
Адвокат практики банкротства АБ «Инфралекс» Владимир Исаенко отметил важность такого разъяснения. «ВС указал, что момент перечисления предоплаты и установленный договором срок выполнения работ не влияют на течение срока давности взыскания аванса. Хотя такое разъяснение опирается на более ранние позиции высших судов (Постановление Президиума ВАС от 1 декабря 2011 г. № 10406/11 и Определение ВС от 20 марта 2018 г. № 305-ЭС17-22712), суды до сих пор испытывают сложности и зачастую увязывают начало течения срока давности с началом просрочки исполнения со стороны контрагента (например, в постановлении АС Поволжского округа от 10 февраля 2022 г. № Ф06-14584/2022). По моему мнению, включение этой позиции в обзор уменьшит правовую неопределенность и станет ориентиром для нижестоящих судов. К тому же разъяснения ВС могут применяться ко всем требованиям о взыскании предварительной оплаты», – подчеркнул он.
В п. 13 обзора разъяснено, что банк-залогодержатель обладает преимущественным перед другими кредиторами должника правом на получение удовлетворения за счет денежных средств, причитающихся должнику (как участнику долевого строительства) от застройщика в связи с прекращением договора участия в долевом строительстве МКД (Определение № 310-ЭС21-29244).
Адвокат МКА «ВЕРДИКТЪ» Юнис Дигмар отметил: хотя мотивировка выводов, представленных в этом пункте обзора, не является в полной мере развернутой, логика размышлений Экономколлегии об «эластичности» залога была впоследствии детально описана в Определении от 22 августа 2022 г. № 308-ЭС18-11184(4), где, в частности, указано, что залог должен сохраняться до тех пор, пока может быть обнаружен фактический или юридический заменитель предмета залога как преемник соответствующей ценности. «В случае трансформации предмета залога в иной имущественный актив (в рассматриваемом случае – право получения денежных средств в связи с прекращением договора участия в долевом строительстве) залоговый кредитор имеет право на первоочередное погашение своих требований за счет соответствующих денежных средств», – пояснил он.
Практика применения гражданского законодательства
В п. 14 обзора разъяснено, что отзыв согласия на совершение сделки, состоявшийся после заключения предварительного договора, не может служить основанием для отказа в иске о понуждении к заключению основного договора (Определение № 307-ЭС22-6562).
Юнис Дигмар напомнил, что эта позиция ранее вызвала бурную реакцию в юридической среде: является ли отзыв одним из супругов согласия на заключение другим супругом договора купли-продажи совместно нажитого имущества препятствием для покупателя понудить заключить указанный договор, в случае если отзыв состоялся после подписания предварительного договора купли-продажи между супругом (продавцом) и покупателем. «ВС высказался однозначно: не является. При рассмотрении споров указанной категории необходимо исследовать, когда состоялся отзыв согласия (до или после распорядительной или предваряющей сделки (предварительного договора)). Состоявшийся после заключения одной из указанных сделок отзыв согласия не может влечь для покупателя негативные правовые последствия в виде отказа понудить заключить или исполнить основной договор. Это логичная позиция, направленная на стабилизацию гражданского оборота, способствующая пресечению злоупотреблений правом со стороны продавцов, желающих отступить от договорных обязанностей, прикрываясь отсутствием согласия супруга (супруги)», – полагает он.
Артур Зурабян отметил: в рассматриваемом случае ВС подчеркнул, что в ситуации, когда для совершения сделки требовалось согласие третьего лица и такое согласие было предоставлено на дату заключения предварительного договора, последующий отзыв согласия (после заключения предварительного договора, но до заключения основного) не должен иметь правового значения для целей заключения основного договора, если согласие не содержало соответствующих оговорок.
Как следует из п. 15 обзора, п. 1 ст. 335 ГК РФ (в редакции Закона от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ), предусматривающий применение правил о поручительстве к отношениям между являющимся третьим лицом залогодателем, должником и залогодержателем, распространяется на договоры залога, заключенные после вступления в силу указанного закона, – 1 июля 2014 г. (Определение № 308-ЭС22-648).
Как заметил Артур Зурабян, в этом деле ВС вновь обратил внимание на важность учета именно той редакции закона, которая действовала в период спорных правоотношений. «На примере п. 1 ст. 335 ГК РФ Суд указал, что текущая редакция распространяется на договоры залога, заключенные после вступления в силу соответствующих изменений (1 июля 2014 г.). Для рассмотрения конкретного спора указанное изменение имело существенное значение, так как договор залога был заключен до соответствующих изменений и, соответственно, при отсутствии каких-либо специальных положений в договоре срок исковой давности составляет не один год с даты наступления основного обязательства, а три года по общим правилам исковой давности», – пояснил адвокат.
В п. 16 обзора отмечено: если из трехстороннего соглашения кредитора, первоначального и нового должников по обязательству, связанному с осуществлением предпринимательской деятельности, неясно, привативный или кумулятивный перевод долга согласован ими, то нужно исходить из замены должника в обязательстве, а не из присоединения к обязательству нового должника (Определение № 304-ЭС22-4310).
По мнению Юниса Дигмара, такая правовая позиция ВС закрепляет позиции, ранее высказанные Судом в Определении от 20 декабря 2017 г. № 310-ЭС17-32792(2) по делу № А35-6888/2015 и п. 27 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 ГК РФ о перемене лиц в обязательстве на основании сделки». «Принципиально нового в указанном пункте обзора нет – подтвержден лишь давний вывод о презумпции привативного перевода долга в отсутствие в соглашении сторон договора определенности по вопросу выбытия первоначального должника из обязательства», – считает он.
В следующем пункте обзора указано: если требование о расторжении договора займа имеет то же основание, что и требование о возврате суммы займа, то порядок исчисления срока исковой давности совпадает (Определение № 305-ЭС21-22289).
Как отметил Артур Зурабян, ВС обратил внимание, что сроки исковой давности касаются всех возможных требований, следующих из одних и тех же оснований. «Так, по займу, предоставленному в 2012 г. и подлежащему уплате в последующем году, заимодавец обратился с иском в 2020 г., заявив требования не о возврате суммы займа, а о расторжении договора. Понятно, что успех в таком иске давал основание для последующего взыскания суммы займа как неосновательного обогащения. Суды трех инстанций “пропустили” требование и отклонили доводы о пропуске сроков исковой давности, указав, что по такому требованию исковая давность течет с даты отклонения предложения о добровольном расторжении договора по соглашению сторон. Верховный Суд пресек подобную попытку обхода положений об исковой давности», – подчеркнул он.
Юнис Дигмар полагает, что позиция ВС не нова и высказывалась в определениях от 12 марта 2020 г. № 304-ЭС19-21956 по делу № А75-16326/2017 и от 5 ноября 2020 г. № 308-ЭС20-17391 по делу № А15-3598/2018. «Указанная позиция должна пресечь факты недобросовестного использования различных механизмов правовой защиты с целью обхода срока исковой давности, поскольку, как обоснованно отметил Суд, при одинаковых основаниях иска изменение предмета требований не может влечь изменение порядка исчисления указанного срока», – отметил он.
Как указано в п. 18 обзора, собственник имущества ликвидируемого автономного учреждения может привлекаться к субсидиарной ответственности по обязательствам учреждения перед контрагентом по публичному договору (Определение № 307-ЭС21-23552).
Согласно п. 19 расходы подрядчика на оплату банковской гарантии по госконтракту, прекращенному по инициативе заказчика, возмещаются в качестве убытков, которые в случае ликвидации последнего также могут быть взысканы в субсидиарном порядке с главного распорядителя бюджетных средств, курирующего заказчика (Определение № 305-ЭС22-1225).
Споры, связанные с содержанием общего имущества и управлением МКД
В п. 20 обзора разъяснено, что взносы на капремонт многоквартирного дома, помещение в котором передано публичным собственником на основании договора безвозмездного пользования (ссуды) учреждению, уплачиваются собственником помещения (Определение № 309-ЭС22-2604).
Применение земельного и природоохранного законодательства
В п. 21 ВС отметил, что оспаривание выкупной стоимости земельного участка, находящегося в аренде, намеревающимся его выкупить лицом увеличивает срок вынужденной аренды и возлагает на данное лицо дополнительные расходы на пользование имуществом на период урегулирования спора, в том числе убытки, причиненные неправомерными действиями уполномоченного органа при определении выкупной стоимости (Определение № 308-ЭС21-23454).
Юнис Дигмар полагает, что такая позиция является устоявшейся и неоднократно повторялась как Верховным Судом (в частности, в Определении от 19 марта 2019 г. № 307-ЭС18-16000 по делу № А56-57789/2017), так и нижестоящими арбитражными судами. «Однако, судя по тому, что ВС включил ее в обзор судебной практики, актуальность проблемы отказа государственных (муниципальных) органов не перестает быть высокой и вновь требующей внимания со стороны ВС», – предположил адвокат.
Применение законодательства о защите конкуренции
В п. 22 обзора отмечается, что антимонопольный орган не вправе осуществлять антимонопольный контроль торгов в рамках банкротного дела. Исключение составляют случаи, когда результаты проведения торгов влияют на состояние конкуренции на соответствующих товарных рынках (Определение № 305-ЭС22-763). Артур Зурабян заметил, что в этом разъяснении ВС вновь обратил внимание на то, что антимонопольный орган может вмешиваться в процедуру банкротных торгов только в том случае, когда он действительно защищает интересы конкуренции. «Обращение в антимонопольный орган для целей блокировки торгов является стандартным и до сих пор отчасти работающим механизмом, который позволяет – зачастую необоснованно – затягивать процедуры торгов, создавать незаконные препятствия в реализации прав кредиторов», – пояснил он.
Как следует из п. 23 обзора, установление в качестве квалификационного критерия оценки заявок на участие в закупке наличия у участников опыта выполнения работ исключительно по государственным (муниципальным) контрактам нарушает принцип равноправия и ограничивает свободу и доступ к публичным процедурам в рамках Закона о контрактной системе в сфере закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд (Определение № 309-ЭС22-462).
Практика применения административного законодательства
Согласно п. 24 обзора по спорам, возникающим между территориальными фондами обязательного медицинского страхования при реализации государственной политики в сфере ОМС, положения ст. 395 ГК не применяются (Определение № 307-ЭС21-25271).
