Невозможность ухудшения положения осужденного при повторном рассмотрении дела в случае отмены приговора вышестоящей инстанцией, если приговор отменялся не по представлению прокурора или жалобы потерпевшего о мягкости наказания или «заниженной» квалификации, – казалось бы, аксиома, не требующая доказательств.
Положения ст. 382 УПК РСФСР о том, что «усиление наказания или применение закона о более тяжком преступлении при рассмотрении дела судом первой, апелляционной или кассационной инстанций соответственно допускается лишь при условии, если первоначальные приговор или определение были отменены в порядке надзора за мягкостью наказания или в связи с необходимостью применения закона о более тяжком преступлении, а также, если при новом расследовании дела после отмены приговора будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о совершении обвиняемым более тяжкого преступления», более чем за сорок лет применения «старого» Кодекса были известны любому юристу, практикующему в уголовном процессе.
К сожалению, законодатель в УПК РФ не включил указанное выше положение, хотя практики продолжали использовать тезис о невозможности ухудшения положения осужденного, ссылаясь при этом на общие принципы уголовного законодательства.
Однако за тринадцать лет применения УПК РФ выросло целое поколение юристов-криминалистов, считающих, что такого положения, как невозможность ухудшения положения осужденного при повторном рассмотрении дела в случае отмены приговора не по этим основаниям, законодательство не содержит.
Вот сегодня в прениях по делу, рассматриваемому по существу судом первой инстанции третий раз (первый оправдательный приговор по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ отменен в 2013 г. по жалобе прокурора, второй, которым по ч. 1 ст. 30, ч. 4 159 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ назначено наказание в виде штрафа в размере 100 000 рублей, отменен по жалобе стороны защиты в этом году), государственный обвинитель с достаточно большим опытом работы попросила признать моего подзащитного виновным по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ и наложением штрафа в размере 200 000 рублей с учетом в его действиях отягчающего обстоятельства, которое ранее суд дважды не признавал таковым.
При этом гособвинитель, имеющая в подчинении несколько сотрудников прокуратуры, которые поддерживали обвинение в суде, и отвечающая за их профессионализм, своей позицией продемонстрировала полное незнание Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», в п. 20 которого высшая судебная инстанция, сославшись на взаимосвязь положений ст. 389.22, 389.23 и ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ, повторила положения ст. 382 УПК РСФСР о невозможности ухудшения положения осужденного при отмене приговора не по представлению прокурора или жалобе потерпевшего.
Положения ст. 382 УПК РСФСР о том, что «усиление наказания или применение закона о более тяжком преступлении при рассмотрении дела судом первой, апелляционной или кассационной инстанций соответственно допускается лишь при условии, если первоначальные приговор или определение были отменены в порядке надзора за мягкостью наказания или в связи с необходимостью применения закона о более тяжком преступлении, а также, если при новом расследовании дела после отмены приговора будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о совершении обвиняемым более тяжкого преступления», более чем за сорок лет применения «старого» Кодекса были известны любому юристу, практикующему в уголовном процессе.
К сожалению, законодатель в УПК РФ не включил указанное выше положение, хотя практики продолжали использовать тезис о невозможности ухудшения положения осужденного, ссылаясь при этом на общие принципы уголовного законодательства.
Однако за тринадцать лет применения УПК РФ выросло целое поколение юристов-криминалистов, считающих, что такого положения, как невозможность ухудшения положения осужденного при повторном рассмотрении дела в случае отмены приговора не по этим основаниям, законодательство не содержит.
Вот сегодня в прениях по делу, рассматриваемому по существу судом первой инстанции третий раз (первый оправдательный приговор по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ отменен в 2013 г. по жалобе прокурора, второй, которым по ч. 1 ст. 30, ч. 4 159 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ назначено наказание в виде штрафа в размере 100 000 рублей, отменен по жалобе стороны защиты в этом году), государственный обвинитель с достаточно большим опытом работы попросила признать моего подзащитного виновным по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ и наложением штрафа в размере 200 000 рублей с учетом в его действиях отягчающего обстоятельства, которое ранее суд дважды не признавал таковым.
При этом гособвинитель, имеющая в подчинении несколько сотрудников прокуратуры, которые поддерживали обвинение в суде, и отвечающая за их профессионализм, своей позицией продемонстрировала полное незнание Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», в п. 20 которого высшая судебная инстанция, сославшись на взаимосвязь положений ст. 389.22, 389.23 и ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ, повторила положения ст. 382 УПК РСФСР о невозможности ухудшения положения осужденного при отмене приговора не по представлению прокурора или жалобе потерпевшего.
