Считаю, что постановление Конституционного Суда РФ от 19 января 2017 г. по делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией РФ постановления Европейского суда по правам человека от 31 июля 2014 г. по делу «ОАО “Нефтяная компания «ЮКОС»” против России» в связи с запросом Минюста России соответствует букве закона.
Очевидно, что постановление Европейского суда по правам человека не может считаться обязательным для исполнения Российской Федерацией, если конкретное положение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, на которое опирается это постановление, в результате толкования, осуществленного в нарушение общего правила толкования договоров, по своему смыслу вступает в противоречие с имеющими свои основания в международном публичном порядке и формирующими национальный публичный порядок положениями Конституции РФ, прежде всего относящимися к правам и свободам человека и гражданина и к основам конституционного строя России.
Постановление Европейского суда от 31 июля 2014 г. в части, обязывающей Россию выплатить присужденную компенсацию материального ущерба, не может быть исполнено, поскольку содержащаяся в нем оценка обоснованности определения срока давности привлечения к налоговой ответственности и размера исполнительского сбора опирается на ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции в истолковании, приводящем – в том числе с учетом постановлений КС РФ от 30 июля 2001 г. № 13-П и от 14 июля 2005 г. № 9-П – к ее расхождению со ст. 6 (ч. 2), 19 (ч. 1), 35 (ч. 1 и 3), 55 (ч. 2 и 3) и 57 Конституции РФ. А присуждение сумм компенсации неопределенному кругу лиц (акционерам компании-заявительницы) противоречит Конституции РФ, поскольку эти лица в постановлении Европейского суда не конкретизированы, стороной в деле «ОАО “Нефтяная компания «ЮКОС»” против России» не являлись и жертвами конвенционных нарушений не признавались.
Надо учесть, что при разрешении конституционно-правовых коллизий, которые могут возникнуть в связи с толкованием Конвенции как международного договора РФ, необходимо принимать во внимание Венскую конвенцию о праве международных договоров, участником которой является Россия и которая, также будучи составной частью ее правовой системы, обеспечивает пределы действия международных договоров России в контексте верховенства и высшей юридической силы Конституции РФ.
Согласно п. 1 ст. 31 и п. 1 ст. 46 Венской конвенции, если Европейский суд, толкуя в процессе рассмотрения конкретного дела Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, нормам которой присуща высокая степень абстрактности, придал какому-либо используемому в ней понятию другое, нежели его обычное, значение либо осуществил толкование вопреки объекту и целям самой Конвенции, несовместимое с национальным конституционным правопорядком, то государство, в отношении которого вынесено постановление по данному делу, вправе отказаться от его исполнения как выходящего за пределы обязательств, добровольно принятых на себя этим государством при ратификации Конвенции.
Что касается особых мнений судей Конституционного Суда РФ, то они лишь доказательства того факта, что судья независим от судебной системы и его не ограничивают в выражении своего особого мнения.
Очевидно, что постановление Европейского суда по правам человека не может считаться обязательным для исполнения Российской Федерацией, если конкретное положение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, на которое опирается это постановление, в результате толкования, осуществленного в нарушение общего правила толкования договоров, по своему смыслу вступает в противоречие с имеющими свои основания в международном публичном порядке и формирующими национальный публичный порядок положениями Конституции РФ, прежде всего относящимися к правам и свободам человека и гражданина и к основам конституционного строя России.
Постановление Европейского суда от 31 июля 2014 г. в части, обязывающей Россию выплатить присужденную компенсацию материального ущерба, не может быть исполнено, поскольку содержащаяся в нем оценка обоснованности определения срока давности привлечения к налоговой ответственности и размера исполнительского сбора опирается на ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции в истолковании, приводящем – в том числе с учетом постановлений КС РФ от 30 июля 2001 г. № 13-П и от 14 июля 2005 г. № 9-П – к ее расхождению со ст. 6 (ч. 2), 19 (ч. 1), 35 (ч. 1 и 3), 55 (ч. 2 и 3) и 57 Конституции РФ. А присуждение сумм компенсации неопределенному кругу лиц (акционерам компании-заявительницы) противоречит Конституции РФ, поскольку эти лица в постановлении Европейского суда не конкретизированы, стороной в деле «ОАО “Нефтяная компания «ЮКОС»” против России» не являлись и жертвами конвенционных нарушений не признавались.
Надо учесть, что при разрешении конституционно-правовых коллизий, которые могут возникнуть в связи с толкованием Конвенции как международного договора РФ, необходимо принимать во внимание Венскую конвенцию о праве международных договоров, участником которой является Россия и которая, также будучи составной частью ее правовой системы, обеспечивает пределы действия международных договоров России в контексте верховенства и высшей юридической силы Конституции РФ.
Согласно п. 1 ст. 31 и п. 1 ст. 46 Венской конвенции, если Европейский суд, толкуя в процессе рассмотрения конкретного дела Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, нормам которой присуща высокая степень абстрактности, придал какому-либо используемому в ней понятию другое, нежели его обычное, значение либо осуществил толкование вопреки объекту и целям самой Конвенции, несовместимое с национальным конституционным правопорядком, то государство, в отношении которого вынесено постановление по данному делу, вправе отказаться от его исполнения как выходящего за пределы обязательств, добровольно принятых на себя этим государством при ратификации Конвенции.
Что касается особых мнений судей Конституционного Суда РФ, то они лишь доказательства того факта, что судья независим от судебной системы и его не ограничивают в выражении своего особого мнения.
