Утвердиться на профессиональном поприще

10-11 лет назад я активно участвовал в федеральных правовых конкурсах, занимая несколько раз подряд первые места. Была в этом какая-то особая потребность, желание проверить свои интеллектуальные возможности. После этого интерес к таким мероприятиям иссяк, так как я полагал, что дальше стремиться было некуда.

Когда, уже будучи практикующим адвокатом, я узнал о старте Всероссийского конкурса в честь 100-летия со дня рождения С.Л. Арии, захотел попробовать силы и в более узкой адвокатской среде¹.

На конкурс я представил свою речь в судебном заседании с участием коллегии присяжных по делу в отношении подзащитного Д., обвинявшегося по п. «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ (разбой, т.е. нападение в целях хищения чужого имущества в особо крупном размере, совершенное с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия и незаконным проникновением в жилище).

Однако вердиктом коллегии присяжных признано недоказанным, что в период с 20 по 26 мая 2016 г. Р. предложил Ш. принять участие в нападении на дом Б. с применением охотничьего ружья, а затем с аналогичным предложением в период с 21 по 29 мая 2016 г. он обратился к Д., после чего разработал и довел до них план нападения.

Присяжные пришли к выводу, что Д. не был осведомлен о нападении на потерпевшую с применением охотничьего ружья и проникновением в ее жилище, а согласился на предложение Р. понаблюдать за окружающей обстановкой во время хищения бортового компьютера со спецтехники.

Коллегия присяжных приняла во внимание доводы защиты о том, что умысел Д. был направлен только на пособничество в совершении кражи бортового компьютера, и вынесла вердикт со снисхождением. В результате суд переквалифицировал действия подзащитного с п. «б» ч. 4 ст. 162 на ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 158 УК, обстоятельства (употребление алкоголя и рецидив) не были признаны отягчающими, не было назначено дополнительное наказание, отказано в удовлетворении гражданского иска в отношении Д. и вместо семи лет лишения свободы назначено два года. С учетом срока нахождения под стражей подзащитный фактически отбыл назначенное наказание и в марте 2019 г. вышел на свободу.

Считаю, что подобные конкурсы профессионального мастерства несомненно нужды и важны для адвокатского сообщества. Они помогают адвокатам утвердиться на профессиональном поприще, укрепить сплоченность членов корпорации. Стажеры благодаря таким конкурсам получают преимущества в виде профессионального опыта, способствующего успешной сдаче квалификационного экзамена на статус адвоката.

Говорят, лучший экспромт – это экспромт, заранее подготовленный. Думаю, с этим трудно не согласиться, особенно когда дело касается судеб людей и их правового будущего. Поэтому, когда я готовлю судебную речь заранее, тщательно подбираю фразы и тезисы выступления, однако итог порой выходит «без души» – только сухой канцелярский остаток. Если же я заранее не готовлю полную письменную речь, результат обычно получается «живым» и до неожиданности (и непредсказуемости) убедительным. Конечно, я стараюсь не злоупотреблять таким подходом и заранее составляю хотя бы тезисы выступления, но именно тогда, когда проблему подзащитного «пропускаешь через себя», – чувствуешь, что в этот момент в судебном заседании рождается истина. Не раз замечал, что после таких «экспромтов» судьи по-другому выносят приговоры, и если не оправдывают подсудимого, то назначают наказание мягче обычного.

Доводы, которые я отбираю для своей позиции, делятся на две категории: сугубо правовые стандартные, применяемые в обычной практике, и общечеловеческие аргументы, вытекающие из здравого смысла, применительно к конкретной ситуации. Судьи тоже люди, и мирские, а не юридические ценности им также не чужды. В практике встречаются ситуации, которые не укладываются в рамки правовых норм, они не могут учесть всех особенностей жизненных событий. В уголовно-процессуальном законодательстве предусмотрено достаточно механизмов, позволяющих учитывать многообразие и специфику конкретных деяний для назначения справедливого наказания, но иногда жизненные законы заставляют адвоката искать дополнительные доводы для доведения до суда позиции защиты.

Далее представлен текст судебной речи, которой жюри конкурса в честь 100-летия со дня рождения С.Л. Арии присудило первое место в номинации «Лучшая судебная речь».

Уважаемые присяжные заседатели!

Прежде всего хотелось бы поблагодарить вас за терпение и стойкость в рассмотрении этого дела, за то, что нашли возможность продолжительный период уделять ему личное время, чтобы, наконец, разобраться во всех перипетиях судебного следствия.

Вам предстоит разрешить три вопроса в отношении моего подзащитного Д.:

• имело ли место вменяемое Д. деяние – соучастие в разбойном нападении на Б. из корыстных побуждений, с применением оружия, в особо крупном размере;
• было ли это деяние совершено Д.;
• виновен ли Д. в совершении данного преступления.

Ваша задача – оценить представленные сторонами процесса аргументы, исходя из собственного жизненного опыта.

Я убежден, что Д. никакого отношения к разбою не имеет.

Все уголовное дело и предъявленное обвинение построены на показаниях Ш., который в настоящее время имеет статус свидетеля в связи с тем, что с него сняты все обвинения, поскольку по данному делу он действовал под контролем сотрудников полиции.

Вместе с тем сторона обвинения упорно пренебрегала тем фактом, что доказательств причастности Д. к инкриминируемому ему преступлению, предусмотренному п. «б» ч. 4 ст. 162 УК РФ, недостаточно.

Показания Ш. не согласуются не только с показаниями Д. (указавшего, что в ночь с 29 на 30 мая 2016 г. он находился дома и никуда с Р. и Ш. не ездил) и оглашенными показаниями Р. (подтвердившего показания Д. о том, что в ночь с 29 на 30 мая 2016 г. ни он, ни Д. не ездили к дому Б.), но и с протоколом осмотра предметов (документов), содержащих информацию о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами от 3 августа 2016 г.

Так, вам был оглашен данный протокол, содержащий информацию по номерам телефонов абонентов Р.В.Н. и Д.Р.А.

Протоколом осмотра предметов подтверждается, что, по мнению Ш., когда Р., Д. и Ш. собрались вместе после 23:00, Р. дважды звонил Л. – в 23:23:55 (звонок продолжительностью 135 сек.) и в 23:44:14 (звонок продолжительностью 141 сек.).

В этой ситуации представляется нелогичным, что Р. так долго звонил Д. после 23:00, если согласно показаниям Ш., указавшего в ответе на вопрос прокурора в судебном заседании, что собрались они максимум в 23:15. Соответственно, на момент звонка Р., Д. и Ш. уже находились в машине. Тем более что Ш. в своих показаниях отметил, что Р. и Д. «навряд ли» звонили друг другу 29 мая 2016 г. в ходе первой попытки нападения на дом потерпевшей.

Также в протоколе названа базовая станция, к которой во время указанных звонков (т.е. когда сбор уже состоялся) был подключен телефон Д., – это базовая станция в мкрн. С., где проживает Д.

Однако мкрн. С. расположен в трех километрах от дома потерпевшей Б. в мкрн. Э., и между данными микрорайонами тайга, где нет базовых станций. Это означает, что одновременное подключение к базовой станции в п. С. и к базовой станции в мкрн. С. невозможно ввиду значительного расстояния между ними.

Проще говоря, абонентское устройство Д. в момент звонка ему с телефона Р. находилось в мкрн. С., когда по показаниям Ш. он, Р. и Д. ездили к дому Б. Этот факт подтверждается документально, а не чьими-либо показаниями.

Согласно показаниям Ш. именно в ночь с 29 на 30 мая 2016 г. Д. получал от Р. инструкции по плану нападения на дом потерпевшей, а также видел ружье Р. в гараже З., которое Р. достал из сейфа и при Д. положил в багажник.

Согласно показаниям свидетеля З., данным в судебном заседании, а также продемонстрированным вам фотографиям сейф состоит из двух секций, разделенных металлической перегородкой, и их высота не позволяет хранить там ружье. То есть Р. не мог доставать ружье в гараже и, следовательно, в этот момент демонстрировать Д., так как оно уже лежало в багажнике к тому времени, когда Д. вечером 30 мая 2016 г. вышел к автомобилю Р.

По показаниям Ш., данным в судебном заседании, Р. перед поездкой к дому потерпевшей 30 мая 2016 г. вышел без оружия. Он сказал, что оружие перевез днем в гараж. Следовательно, Д. 29 мая 2016 г. не ездил к дому Б. и, соответственно, не мог заранее видеть ружье, веревки и маски.

Также согласно оглашенным показаниям Р. в ночь с 30 на 31 мая 2016 г. Д. возле своего дома и возле гаража не мог видеть маски, ружье, поскольку ко времени, когда Д. сел в машину возле дома Р., ружье уже было положено в багажник, а возле гаража Д. оставался в машине и слушал музыку, когда Р. доставал ружье из багажника. При этом было очень темно, и при Д. Р. ничего не перезаряжал, масок в его присутствии не надевали.

Иными словами, внимание Д. было ослаблено ввиду принятия алкоголя, а также сонного состояния и темного времени суток, и он не воспринял то обстоятельство, что когда они пошли к дому Б., у Р. и Ш. в чехле находилось именно ружье, а не оборудование или инструменты, необходимые для снятия бортового компьютера.

Согласно оглашенным показаниям Р. 31 мая Ш. предложил Д. забрать бортовой компьютер за 1000 руб., а тот соглашался неохотно, говорил, что не хочет, не будет, поэтому, чтобы не спугнуть Д., чтобы тот в самый ответственный момент не отказался, Р. пообещал ему диски и флеш-карты с музыкой, если он поедет. Ш. хотел все сделать так, чтобы Д. ничего не видел и не знал. То есть из-за того, что Д. неохотно согласился на мероприятие с бортовым компьютером, Ш. и Р. скрывали от него информацию о предстоящем разбое, ведь когда Р. позвонил Д. 31 мая, чтобы тот выходил из дома, ему пришлось перезванивать, потому что Д. отказался и сначала бросил трубку.

Это подтверждается оглашенной вам детализацией телефонных переговоров Р. и Д., согласно которым 31 мая 2016 г. в 01:06:22 на телефон Д. (базовая станция в мкрн. С.) был осуществлен звонок с телефона Р. продолжительностью 32 сек., а затем 31 мая – в 01:07:15 продолжительностью 9 сек.

Показания Д. и Р. о роли Д. в событиях, произошедших в ночь с 30 на 31 мая, являются более правдивыми, поскольку согласуются между собой, а также представляются логичными с той точки зрения, что роль Д. в сравнении с долей участия Ш. и Р. в нападении была незначительной и равное распределение долей полученного в результате нападения на Б. не соответствовало бы степени его участия в нападении.

Совершение разбойного нападения не охватывалось умыслом Д., он не был осведомлен о планах Р. и Ш. по проникновению в дом Б., его умысел был направлен только на пособничество в совершении кражи, материальный интерес Д. состоял только в получении денежного вознаграждения в 1000 руб. за то, что он будет вести наблюдение за окружающей обстановкой при совершении кражи бортового компьютера.

Есть мудрый закон жизни, называемый «Бритва Хэнлона», – мощный инструмент, который всегда надо «носить» с собой. Он поможет избежать большого количества неприятностей, сберечь нервы, встроить логику в действия. Данный закон гласит: никогда не объясняйте злым умыслом то, что легко можно объяснить глупостью. Сначала ищите причину в людских ошибках и только потом думайте, что человек сделал что-то намеренно, из недобрых побуждений.

Свою речь хочу закончить небольшой аллегорией.

По улице большого города шел прохожий и увидел похоронную процессию. Много людей, одетых в черное, шли по улице, звучала траурная музыка, а в середине процессии несли тяжелый дубовый гроб, покрытый дорогим лаком, с великолепной отделкой. Крышка гроба была открыта, а в нем сидел покойник. Я не оговорился – именно сидел и смотрел на происходящее. Прохожий подошел ближе к гробу и спросил сидящего в нем о том, что происходит. Человек ничего не ответил, а протянул прохожему листок бумаги. Там было написано: «Я потерял голос, я пытаюсь объяснить, что я жив, но меня никто не слышит. Мне говорят: «Мы тебя не слышим, значит, ты не существуешь; значит, ты мертв, и мы идем тебя хоронить».

То же самое произошло с моим подзащитным: с самого начала, с момента задержания Д. дал показания, что непричастен к нападению на дом Б. и невиновен в том, что оказался не в том месте не в то время, но его никто не слышит – ни следователи, ни прокуратура, ни суд. У Д. есть только одна надежда, что его услышите именно вы, господа присяжные заседатели.

Прошу при ответе на вопросы вопросного листа признать Д. невиновным и непричастным за недоказанностью причастности к преступлению, предусмотренному п. «б» ч. 4 ст. 162 УК. Прошу вас вынести справедливый и беспристрастный вердикт, продиктованный фактами и вашим здравым смыслом, прошу быть объективными и беспристрастными, оценить все сомнения и представленные доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на законе и совести. В этом деле не все так однозначно. Рассчитываю на ваше неравнодушие, житейский опыт и проницательность. Это в ваших силах.