Дополнительный и необходимый инструмент реализации права на защиту

Как ранее писала «АГ», Совет Адвокатской палаты г. Москвы опубликовал Решение о прекращении статуса адвоката, который, действуя в интересах третьих лиц, подал апелляционную жалобу на обвинительный приговор в отсутствие законных оснований для вступления в дело в качестве защитника и вопреки воле осужденного.

Ситуация, как и решение Совета АПГМ, совершенно понятны. Адвокат, формально действуя от имени и в интересах осужденного, вступил в дело, в действительности преследуя интересы иных лиц, которые с интересами осужденного не совпадали. Такое поведение очевидно недопустимо, поэтому справедливость решения совета палаты о прекращении статуса адвоката не вызывает сомнений.

При этом хочется обратить внимание на некоторые нюансы. Возможность заключения соглашения о защите в интересах третьего лица является дополнительным, причем необходимым инструментом реализации права на защиту, поскольку зачастую лицо, нуждающееся в таковой, не имеет возможности непосредственно обратиться к адвокату. Более того, полагаю, что заключение соглашения в интересах третьего лица допустимо только в такой ситуации, когда доверитель лишен возможности непосредственного обращения к адвокату. Соответственно адвокату, действующему разумно и осмотрительно, в данном случае в обязательном порядке следует выяснять, почему будущий доверитель сам не обратился к нему.

Вместе с тем неоднократно приходилось сталкиваться с ситуацией, когда некоторые адвокаты не понимают всех нюансов заключения соглашения в интересах третьего лица. В данном случае юридическая парадигма определяется следующим:

• в соответствии с подп. «б» п. 4 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве в рамках первого свидания с подозреваемым, обвиняемым адвокату следует получить согласие на оказание ему юридической помощи по соглашению, заключенному этим адвокатом с иным лицом;
• в соответствии со ст. 6.1 КПЭА под доверителем понимается лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи, и лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юрпомощи, заключенного иным лицом; при этом при решении вопроса, связанного с сохранением адвокатской тайны, под доверителем понимается любое лицо, доверившее адвокату сведения личного характера в целях оказания юридической помощи.

Системный анализ приведенных норм свидетельствует, что, если говорить об уголовном процессе, именно воля и интересы обвиняемого являются приоритетными в отношениях, возникающих при заключении соглашения третьим лицом. Именно обвиняемый правомочен, в частности, принимать решение о распоряжении сведениями, полученными адвокатом в ходе защиты, и без согласия обвиняемого эти сведения не могут быть переданы никому, в том числе лицу, непосредственно заключившему соглашение на оказание юрпомощи в интересах обвиняемого. Все это детально описано в Разъяснении № 12 Совета АПГМ по вопросам профессиональной этики адвоката «Об особенностях заключения и оформления соглашений об оказании юридической помощи – защиты по уголовному делу – в пользу третьего лица»¹.

К сожалению, коллеги порой действуют вопреки описанной в Разъяснении логике. Так, Совет АПГМ несколько лет назад вынужден был разбирать ситуацию, в которой адвокат, действуя от имени обвиняемого, ссылался на то, что у него не было свиданий с последним, поэтому он не обязан был получать его согласие на защиту.

К сожалению, описанным образом – без согласия обвиняемого, а порой непосредственно вопреки его воле – отдельные коллеги действуют не в силу непонимания, а с прямым умыслом, полагая, что пробелы в нормативном регулировании допускают подобные действия. Это, собственно, и произошло в ситуации, рассмотренной Советом АПГМ.

Кроме того, на практике довольно часто возникает вопрос о допустимости передачи материалов, собранных адвокатом, лицам, которые заключили соглашение о защите обвиняемого и требуют отчет о проделанной работе.

В связи с этим представляется целесообразным рассмотрение описанной проблемы Советом ФПА и дача разъяснений, аналогичных Разъяснению № 12 Совета АПГМ, которые будут обязательны для всех адвокатов, а не только для членов АП г. Москвы.

Возвращаясь к рассматриваемому дисциплинарному производству, в заключение отмечу, что адвокат, в отношении которого рассматривался дисциплинарный материал, четыре раза менял позицию относительно обстоятельств принятия поручения на подготовку и подачу в интересах Х. апелляционной жалобы. Совет палаты справедливо расценил такое поведение как свидетельство отсутствия осознания адвокатом тяжести совершенного проступка. От себя добавлю, что, наверное, дисциплинарное производство – это не то место, где нужно выдумывать версии. Профессиональный уровень членов органов управления профессионального сообщества позволяет достоверно установить значимые обстоятельства и «отделить зерна от плевел», поэтому, участвуя в дисциплинарном производстве в любом качестве, следует в первую очередь помнить об уважении к корпорации.