12 января Верховный Суд вынес Кассационное определение по делу № 2-УД22-17-К1, которым отменил обвинительный приговор и определение кассации по делу о мошенничестве и прекратил его в вязи с примирением обвиняемого с потерпевшим.
В ноябре 2021 г. суд приговорил Андрея Кана к штрафу в размере 50 тыс. руб., признав его виновным в мошенничестве (ч. 1 ст. 159 УК РФ). На основании ст. 25 УПК РФ осужденный был освобожден от наказания в связи с примирением сторон. В апелляционном порядке обвинительный приговор не обжаловался, а кассация поддержала его со ссылкой на разъяснения Постановления Пленума ВС РФ № 10 от 15 мая 2018 г. «О практике применения судами положений части 6 статьи 15 Уголовного кодекса Российской Федерации».
В кассационной жалобе в Верховный Суд Андрей Кан указал, что суд первой инстанции, признав ошибочным предъявленное ему органами предварительного следствия обвинение по ч. 3 ст. 159 УК РФ и исключив квалифицирующий признак «с использованием служебного положения», должен был, с учетом ходатайств подсудимого и потерпевшего Ж., прекратить уголовное дело в связи с примирением сторон и освободить его от уголовной ответственности. По мнению кассатора, вынесенный в отношении него обвинительный приговор ухудшает его положение по сравнению с установленным законом порядком освобождения от уголовной ответственности и нарушает его права.
Изучив доводы жалобы, Верховный Суд напомнил, что в силу ст. 76 УК лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред. Согласно ст. 25 УПК суд вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных ст. 76 УК, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред.
В этом уголовном деле, заметил ВС, Андрей Кан обвинялся в совершении мошенничества с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159 УК РФ). В ходе судебного разбирательства на этапе судебного следствия поступило ходатайство потерпевшего Ж. о прекращении в отношении подсудимого уголовного дела в связи с примирением сторон, в котором он указал, что причиненные преступлением материальный ущерб и моральный вред ему возмещены в полном объеме и он не имеет претензий к обвиняемому. Допрошенный в ходе судебного разбирательства потерпевший подтвердил возмещение причиненного ему вреда в полном объеме. В свою очередь подсудимый в ходе судебного следствия и прений сторон просил переквалифицировать его действия с ч. 3 ст. 159 УК на ч. 1 этой статьи и прекратить в отношении него уголовное дело в связи с примирением с потерпевшим.
Суд первой инстанции счел, что в судебном заседании не нашел подтверждения квалифицирующий признак хищения чужого имущества «лицом с использованием своего служебного положения», стороной обвинения не были приведены доказательства, свидетельствующие об использовании Андреем Каном для совершения хищения чужого имущества своих служебных полномочий, включающих организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, в связи с чем квалифицировал действия осужденного по ч. 1 ст. 159 УК. Далее суд освободил подсудимого от наказания в связи с примирением сторон на основании ст. 25 УПК РФ.
В свою очередь суд кассационной инстанции на доводы осужденного о неправомерности освобождения его от наказания, а не от уголовной ответственности указал на то, что на момент заявления ходатайства потерпевшим о прекращении уголовного дела и до удаления председательствующего в совещательную комнату не имелось оснований для прекращения уголовного преследования подсудимого по ч. 1 ст. 159 УК РФ.
Между тем, заметил ВС, основания для признания наличия в действиях кассатора признаков состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159 УК, существовали объективно с момента совершения этих действий, что фактически и было подтверждено приговором первой инстанции, в котором суд признал ошибочной оценку содеянного подсудимым по ч. 3 ст. 159 УК РФ и изменил ее на ч. 1. Следовательно, на момент судебного разбирательства до удаления председательствующего в совещательную комнату объективно существовали основания для прекращения дела с освобождением обвиняемого от уголовной ответственности, предусмотренные ст. 76 УК и ст. 25 УПК, из которых исходил суд при вынесении итогового решения по делу.
«Согласно уголовно-процессуальному закону при принятии итогового решения по делу суд разрешает вопрос о квалификации действий лица, признанного виновным, и с учетом категории преступления вправе прекратить уголовное дело на данной стадии при наличии к тому оснований, в том числе в связи с примирением сторон, – указал Верховный Суд. – Иное означало бы невозможность применения положений ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ в случае неправильной правовой оценки органом предварительного расследования инкриминированного лицу деяния. Поскольку по настоящему уголовному делу обвиняемый Андрей Кан не только выразил согласие с прекращением уголовного дела за примирением сторон, но и ходатайствовал об этом, прекращение в отношении него уголовного дела на основании ст. 25 УПК РФ является допустимым».
Таким образом, ВС удовлетворил кассационную жалобу, отменил приговор и определение кассации, прекратив уголовное дело в отношении Андрея Кана в связи с примирением сторон.
В комментарии «АГ» адвокат АП Саратовской области Кристина Жукова, которая представляла интересы осужденного в кассации и в ВС, отметила, что Верховным Судом были устранены нарушения уголовного и уголовно-процессуального закона, допущенные судом первой и кассационной инстанций. Она пояснила: защита, добиваясь отмены постановленного приговора, неоднократно указывала на то, что согласно уголовно-процессуальному закону при принятии итогового решения по делу суд разрешает вопрос о квалификации действий лица, признанного виновным, и с учетом категории преступления вправе прекратить уголовное дело на данной стадии при наличии к тому оснований, в том числе в связи с примирением сторон. «Иное означало бы невозможность применения положений ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ в случае неправильной правовой оценки инкриминированного лицу деяния органом предварительного расследования. Осознавая успех в отстаивании интересов своего доверителя, я рада, что удалось добиться вынесения справедливого и законного решения по делу. Надеюсь, этот прецедент будет полезен многим моим коллегам при защите граждан», – заключила защитник.
Старший партнер Criminal Defense Firm Алексей Касаткин заметил, что кассационное определение Верховного Суда еще раз напоминает правоприменителям порядок прекращения уголовных дел в связи с примирением сторон. «Институт, регламентированный ст. 25 УПК РФ, исправно функционирует на протяжении длительного времени. Так, в 2021 г. в связи с примирением сторон было прекращено более 100 тыс. уголовных дел. Показательным примером из правоприменительной практики является Определение КС РФ от 10 февраля 2022 г. № 188-О/2022, которое напоминает, что уголовно-процессуальное законодательство допускает примирение с потерпевшим как основание для освобождения подозреваемого, обвиняемого от уголовной ответственности с прекращением его уголовного дела при обязательном условии, что ранее он загладил вред, причиненный потерпевшему в результате преступного деяния небольшой или средней тяжести. Вместе с тем сам институт примирения не связывается с какими-либо конкретными мотивами, намерениями или ожиданиями участников, в том числе с их изменением в будущем, а равно с инициативой той или другой стороны», – напомнил он.
Как указал эксперт, суд или следователь (дознаватель) вправе, но не обязаны прекращать уголовное дело ввиду лишь факта поступления о том заявления потерпевшего или его законного представителя. «Подача соответствующего заявления, а также согласие подозреваемого, обвиняемого предполагают оценку условий примирения сторон, которое может быть и не принято судом, следователем, дознавателем как убедительное и достаточное доказательство состоявшегося примирения. В судебной и иной правоприменительной практике весьма часто встречаются ситуации, в которых все же сам факт примирения сторон можно признать недостаточным для освобождения виновного лица от уголовной ответственности, даже если им до этого были предприняты все исчерпывающие действия и меры (в том числе запрошенные самим потерпевшим) с целью загладить причиненный потерпевшему вред, когда изменение вследствие этого степени общественной опасности лица, совершившего преступление, сохраняет основание для применения к нему мер государственного принуждения. Наиболее ясно требования для применения данного процессуального института сформулированы в Постановлении Пленума ВС РФ от 27 июня 2013 г. № 19 “О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности”», – отметил Алексей Касаткин.
Адвокат, старший партнер АБ «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин полагает, что соблюдение условий прекращения уголовного дела и уголовного преследования в связи с примирением с потерпевшим должно рассматриваться как обязанность суда по освобождению подсудимого от уголовной ответственности. «Явные нарушения уголовного закона, да еще и со ссылками на нормы материального права, не подлежащие применению, вызывают удивление. При проверке законности судебного акта суда первой инстанции кассационный суд, видимо, исходил только из неких своих личных убеждений, связанных с желанием обеспечить неизменность оспариваемого постановления. Иначе чем можно объяснить ссылку на п. 10 Постановления Пленума ВС РФ № 10 от 15 мая 2018 г., который касается изменения категории преступления по судейскому усмотрению с правовыми последствиями уменьшения тяжести деяния и его общественной опасности?» – предположил он.
Между тем, по словам эксперта, уголовно-процессуальный закон содержит императивные положения о действиях суда при выявлении обстоятельств, исключающих дальнейшее уголовное преследование, к которым относится в том числе и соблюдение условий прекращения уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим. «Выводы ВС по делу Андрея Кана в очередной раз напомнили нижестоящим судам о необходимости более тщательно разрешать вопросы, связанные с квалификацией содеянного, на стадиях, предшествующих удалению суда в совещательную комнату для постановления итогового судебного акта. Если бы вопрос о разрешении ходатайства защиты и потерпевшего о прекращении уголовного дела, а равно ходатайства о переквалификации содеянного, разрешался без формальных отсылок к их преждевременности, повысилась бы эффективность правосудия», – убежден Алексей Нянькин.
