АО Липецкая кондитерская фабрика «Рошен» обратилась в суд с заявлением о признании незаконным решения ФНС, принятого по результатам рассмотрения материалов выездной налоговой проверки за 2012 г. (дело № А36-7720/2015). Суд по ходатайству общества назначил судебную экспертизу, производство которой было поручено экспертам организации «Общество профессиональных экспертов и оценщиков» Ростиславу Шедловскому, Ольге Пятаковой и Татьяне Волошиной.
Спустя некоторое время адвокат АП Липецкой области Александр Гурьев, представлявший интересы общества, направил в суд ходатайство об отводе экспертов. Оно было мотивировано тем, что их руководитель Ростислав Шедловский вступил в личный контакт с представителями налоговой инспекции и сообщил им результаты экспертизы. В качестве доказательства адвокат представил видеозапись разговора, на которой эксперт, находясь на территории фабрики в день проведения экспертизы, договаривался о встрече с руководителем ФНС в целях «подчистки экспертизы». Адвокат отметил, что поскольку Ростислав Шедловский является руководителем группы экспертов, а иные ее участники не заявили об указанных фактах, то отводу подлежит вся группа.
Ростислав Шедловский по заявлению об отводе сообщил суду, что представленная видеозапись не позволяет установить конкретных лиц, зафиксированных на ней, а также сделать вывод об обстоятельствах ведения диалогов. Диалоги, представленные в письменном заявлении об отводе экспертов, имеют отличия от видео- и аудиозаписи. Кроме того, он отметил, что несанкционированные видеосъемка и аудиозапись при проведении экспертных действий свидетельствуют о попытке вмешательства в осуществление судебной экспертизы, попытке оказать давление на экспертов. Вместе с тем в ходе судебного заседания он пояснил, что на видеозаписи изображен действительно он, голос принадлежит ему, на объекте в указанные даты он присутствовал.
Налоговый орган возражал против удовлетворения заявления об отводе экспертов. По мнению ФНС, представленный диск с записью не соответствовал принципам относимости и допустимости доказательства. Кроме того, видеооборудование, смонтированное на территории фабрики, не обладало функциями фиксации звука. Налоговый орган также указал, что из аудио- и видеозаписи не следует, что сотрудники инспекции и Ростислав Шедловский оговаривали необходимость и порядок проведения встречи. При этом представители ФНС пояснили, что не заявляют о фальсификации представленной записи в порядке ст. 161 АПК РФ.
Для разрешения вопроса о подлинности видео в суд в качестве специалиста был вызван эксперт Управления МВД, который пояснил, что признаков искусственного наложения аудиозаписи на видеоряд не имеется, аудиоряд синхронен тому, что происходит на видеозаписи.
Получив от представителя «Рошен» пояснения о том, что запись была сделана в автоматическом режиме с помощью компактной IP-камеры, оснащенной микрофоном, суд отмел доводы налогового органа о несоответствии представленного в качестве доказательства диска с записью. Кроме того суд, сославшись на Определение ВС РФ от 14 апреля 2015 г. № 33-КГ15-6, указал, что, так как обществом была получена информация, касающаяся отношений между экспертами и другим участником процесса в рамках судебной экспертизы, в рассматриваемой ситуации не был нарушен запрет на получение сведений о частной жизни, установленный п. 8 ст. 9 Закона об информации.
Исследовав и оценив в совокупности и взаимосвязи по правилам ст. 71 АПК РФ имеющиеся в деле доказательства, исходя из фактических обстоятельств дела, суд приходит к выводу о том, что эксперт Ростислав Шедловский вступил в личный контакт с сотрудником инспекции Котюковым, в связи с чем имеются основания, позволяющие сомневаться в беспристрастности и незаинтересованности экспертов в проведении судебной экспертизы по рассматриваемому делу.
Кроме того, он указал, что из представленной видеозаписи усматривается, что Ольга Пятакова присутствовала при беседе Ростислава Шедловского с сотрудником налогового
органа, в связи с чем не могла не слышать их разговор. Суд также учел нахождение в служебной зависимости эксперта некоммерческого партнерства «Общество профессиональных экспертов и оценщиков» Татьяны Волошиной от Ростислава Шедловского, поскольку он является заместителем председателя этой организации.
Таким образом, суд удовлетворил ходатайство об отводе и прекратил производство судебной экспертизы.
Адвокат Александр Гурьев пояснил «АГ», что выявить личную заинтересованность экспертов помогло несколько фактов. «Во-первых, то, что назначенный эксперт был поддержан оппонентом. Во-вторых, оценивалось поведение эксперта и оппонентов при заявлении ходатайств. В-третьих, эксперту предоставлялась возможность работы с оригиналами и необходимо было убедиться в сохранности этих доказательств», – рассказал адвокат.
Александр Гурьев отметил, что суды обычно удовлетворяют подобные ходатайства, однако нельзя сказать, что их много, так как все зависит от обоснованности сомнений стороны и имеющихся доказательств. По его мнению, необходимо максимально использовать права стороны при производстве экспертизы и быть внимательным, фиксировать подозрительное поведение экспертов и процессуально реагировать на него.
Адвокат пояснил, что суды нередко используют заключение эксперта как «главное» доказательство, игнорируя доводы сторон и контрдокументы. «Ситуация может поменяться, если суды, при активном участии сторон, будут более глубоко подходить как к отбору назначаемых экспертов, так и к оценке совокупности доказательств», – предположил адвокат.
В заключение он указал, что недобросовестные эксперты не должны допускаться до производства дальнейших экспертиз: «В таких случаях была бы уместна дисквалификация, но сейчас закон это сделать не позволяет. Вред правосудию от такого поведения очевиден».
В комментарии «АГ» юрист КА «Тимофеев, Фаренвальд и партнеры» Изабелла Прусская согласилась, что при рассмотрении подобных ходатайств основной проблемой здесь является недостаток доказательств, представляемых налогоплательщиком.
На вопрос о том, что следует делать стороне, если она не имеет весомых доказательств заинтересованности эксперта, Изабелла Прусская указала, что в спорах с ФНС необходимо следить за тем, чтобы все представленные в ходе или в связи с проведением экспертизы объяснения, возражения или ходатайства были приобщены должностным лицом налогового органа к материалам проверки для формирования доказательственной базы. «Если собрать доказательственную базу не получилось, следует постараться узнать, были ли случаи, дискредитирующие данного эксперта в прошлом», – пояснила Изабелла Прусская.
При этом она отметила, что заинтересованность эксперта в исходе дела – явление частое. «Однако это в большой степени зависит от того, по чьему ходатайству был назначен эксперт и кто оплачивает его услуги», – отметила юрист и добавила, что также нередки случаи прямой зависимости эксперта от одной из сторон, например родство, профессиональные или личные связи. По ее мнению, важно проводить внутреннюю проверку эксперта (с возможным привлечением внешних консультантов), чтобы минимизировать риски, связанные с его заинтересованностью в результатах экспертизы.
По мнению адвоката АП Ульяновской области Дмитрия Бодрова, очевидно, что со стороны обоих участников судебного процесса развернулось нешуточное соперничество по обеспечению неформального контроля над процессом проведения судебной экспертизы. «Мне кажется, одна сторона осознанно занимались негласным видеонаблюдением за деятельностью экспертов (по сути, следила за ними), а другая прямо вступила в контакт с экспертами с целью получения “нужного” заключения. Да и сами эксперты, вероятно, не сопротивлялись, вступая в противоправный сговор», – предположил адвокат.
Он указал, что проблема независимости экспертов стоит на самом деле очень остро и риск того, что какая-либо из сторон процесса воспользуется «деловыми» связями и попытается повлиять на выводы экспертов, является не надуманным, а реальным. Дмитрий Бодров пояснил, что этот вопрос системный и возникает очень часто. «Превращение экспертной работы в бизнес, коммерциализация целей экспертных учреждений (речь, прежде всего, о негосударственных экспертных учреждениях), логично порождает погоню за прибылью и отказ от их истинного предназначения, от целей, задач и принципов судебно-экспертной деятельности», – отметил адвокат.
По его мнению, есть один объективный фактор, который призван препятствовать личной заинтересованности экспертов в исходе дела, и он пока единственно эффективный. «Это возможность проверки “качества” экспертизы, возможность выявить экспертные ошибки или заведомую ложность заключения. Очевидно, что качество экспертизы находится в прямой зависимости от уровня подготовки и опыта специалистов, от их научно-методического, информационного и материального обеспечения. “Подчистки”, “корректировки” и т.д. выводов экспертизы с целью удовлетворения требований заказчиков, как правило, не делают экспертное заключение безупречным. А значит, есть поле для работы экспертов-рецензентов и адвокатов», – заключил Дмитрий Бодров.
