Суд Еврейской автономной области оставил в силе приговор Биробиджанского районного суда, который на основании вердикта присяжных в третий раз оправдал мужчину по обвинению в избиении, повлекшем смерть. Спустя полгода после вынесения решения апелляции прокуратура так и не подала кассационное представление. Защитник оправданного, адвокат АП Еврейской автономной области Степан Гурский, рассказал «АГ», как ему удалось три раза добиться оправдательного вердикта.
Первый оправдательный не устоял в апелляции
Как ранее писала «АГ», по версии стороны обвинения, в январе 2018 г. Ч. был пьян и, поссорившись с А., избил того палкой и кулаками. Потерпевший получил черепно-мозговую травму и через несколько дней умер в больнице. Следствие исходило из того, что Ч. умышленно причинил тяжкий вред здоровью, повлекший по неосторожности смерть А. (ч. 4 ст. 111 УК).
Первый раз Степану Гурскому удалось убедить присяжных в непричастности его подзащитного к преступлению в январе 2020 г.: они признали недоказанным то, что Ч. совершил это деяние. На основании вердикта Биробиджанский районный суд вынес оправдательный приговор. Однако Суд Еврейской автономной области отменил его, частично удовлетворив апелляционное представление прокурора.
Апелляция напомнила, что присяжным нельзя ставить вопросы, «требующие собственно юридической оценки» (ч. 5 ст. 339 УПК). Председательствующий же в вопросе о доказанности деяния использовал такое предложение: «При этом удары были нанесены с целью причинения потерпевшему опасных для жизни повреждений без умысла на лишение его жизни?» Термин «умысел» нельзя было употреблять, он требует юридической оценки, пояснил Суд ЕАО. Более того, подчеркнул он, вопрос об умысле подсудимого, как следует из ч. 2 ст. 334 УПК, решается исключительно председательствующим. Некорректная постановка вопроса, по мнению апелляции, повлияла на законность вердикта.
Суд ЕАО также обратил внимание на то, что присяжные не указали в вердикте ни сведения о том, что он принят единодушно, ни результаты голосования. В этом случае председательствующий должен был указать присяжным на неясность вердикта и попросить их внести уточнения в вопросный лист, сослалась на ч. 2 ст. 345 УПК апелляция. Вынесение приговора на основании неясного вердикта – безусловное основание для отмены такого судебного решения, напомнила вторая инстанция.
Она также отметила, что и во время заседаний, и в прениях, и в последнем слове сторона защиты обсуждала при присяжных то, что УПК не позволяет при них говорить (ч. 7 ст. 335 УПК). В частности, адвокат ставил под сомнение законность предварительного расследования и допустимость доказательств, а председательствующий не разъяснил присяжным, что при вынесении вердикта руководствоваться этой информацией не нужно. В итоге дело было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе.
Второе оправдание
В комментарии «АГ» Степан Гурский отмечал: «Суть в том, что на месте преступления было два человека. Одного из них, Ч., уже на первоначальном этапе определили в подозреваемые. Второй же, Б., сразу стал главным свидетелем обвинения». Во время прений при втором рассмотрении дела в районном суде адвокат обращал внимание присяжных на то, чем отличаются версии Ч. и Б.
Оба не отрицали, что вместе пришли в квартиру, где находился потерпевший вместе с еще одним мужчиной – З. По версии Ч., он бросился за З., который выскочил из квартиры, схватил того за капюшон куртки, но З. вырвался и убежал. На это ушло минут 10, все это время Б. находился в квартире вместе с А. Вернувшись на порог квартиры, Ч. увидел, что Б. держит палку. Узнав, что З. сбежал, Б. накричал на Ч. Заходить внутрь тот не стал. Далее, по словам подсудимого, он и Б. вернулись в квартиру, где выпивали до этого. Минут пять Б. посидел в темноте, потом включил свет и, увидев на себе кровь, попросил у Ч. другую одежду. Кровь на штанах Б. видел и Ч. Потом Б. сказал «надо вернуться» и ушел. В суде Ч. говорил, что в тот день, еще до потасовки с З., повредил гвоздем указательный палец на правой руке. Крови было немного, поэтому Ч. просто вымыл руки и не стал заклеивать ранку.
Иначе о ситуации рассказывал Б. По его словам, Ч. сразу ударил человека, который открыл дверь, а сам Б. побежал за выскочившим из квартиры З. В ходе потасовки тот выскользнул из своей куртки и убежал, куртка осталась в руках у Б. Далее, по словам Б., он вернулся в квартиру и увидел, как Ч. палкой избивает человека в кресле. Потом подсудимый бросил ее и сказал «пойдем». Мужчины вернулись в соседний дом, где выпивали раньше. Б. утверждал, что не трогал палку, не бил А. и не видел, чтобы Ч. прикасался к куртке З. При этом сам З., как следует из выступления Степана Гурского в прениях, не смог сказать, от кого он убегал.
Защитник Ч. обратил внимание присяжных на то, что его доверитель не менял показания, в то время как Б. говорил разные вещи. Так, отметил адвокат, в январе 2018 г. свидетель сообщил следователю, что Ч. и А. подрались, потом сам Б. выбежал за З., а когда вернулся, увидел второго мужчину в крови. Ч. якобы сказал, что избил его, но чем и как – Б. не видел. На очной ставке в мае 2018 г. Б. подтвердил: «Удара я не видел, возможно, был толчок. То, что Ч. наносил конкретно удары кому-либо, я не видел». Однако в августе 2018 г. показания изменились – теперь он говорил, что видел, как Ч. несколько раз ударил потерпевшего палкой.
Степан Гурский отмечал, что, как следовало из заключения эксперта, потерпевшего могли бить кулаками. При этом, подчеркнул защитник, акт медосвидетельствования и то же самое заключение эксперта подтверждают, что у Ч. не было никаких повреждений. Защитник также обратил внимание на то, что на куртке и кофте З. эксперт обнаружил следы крови Ч. «О чем это говорит? Да это с научной точки зрения доказывает, что за одежду З. (капюшон куртки и кофту) рукой схватился именно Ч. Вы, наверняка, помните о ранке от гвоздя на указательном пальце правой руки? Ч. вымыл руки и заклеивать ее не стал. По сути, это небольшой прокол кожи. Поэтому, когда Ч. с усилием удерживал правой рукой куртку и кофту З., который изо всех сил вырывался, кровь Ч. под давлением вытекла через эту ранку и попала на одежду З. Это четко показывает, кто побежал за З. Это однозначно был Ч. И теперь для всех еще более очевидно, что Б. остался в квартире с А.», – говорил Степан Гурский присяжным. В конечном итоге они единодушно признали недоказанным то, что Ч. совершил это деяние, а Биробиджанский районный суд на основании этого вердикта снова оправдал мужчину.
Обжалование второго оправдательного приговора
Прокуратура ЕАО вновь подала апелляционное представление. По мнению стороны обвинения, приговор нужно отменить из-за существенных нарушений УПК и «неправильного применения уголовного закона». При этом прокуратура называет только одно нарушение – то, что первая инстанция при вынесении оправдательного приговора из-за непричастности лица к преступлению не разрешила вопрос о направлении уголовного дела для производства предварительного расследования (ч. 3 ст. 306 УК). В апелляционном представлении прямо указано, что дополнения к нему прокуратура внесет после того, как ознакомится с протоколом судебного заседания.
В дополнении прокуратура указала, что в первом вопросе вопросного листа не отражено, какие повреждения являются опасными для жизни потерпевшего, хотя гособвинитель говорил об этом. Так как не указано на то, что телесные повреждения носили опасный характер, суд незаконно установил, что событие преступления доказано. Кроме того, председательствующий в напутственном слове не в полном объеме довел до присяжных обвинение.
Гособвинение посчитало, что сторона защиты систематически нарушала ст. 252, 335, 336 УПК, на что председательствующий не всегда реагировал. Защита доводила до присяжных информацию, не подлежащую установлению ими, выясняла вопросы, не относящиеся к уголовному делу. В прениях защитник указал, что в квартире было двое мужчин и они могли нанести удары А., и сопоставил ключевые обстоятельства преступления с показаниями Ч. и свидетеля обвинения Б. Прокуратура попросила отменить оправдательный приговор и направить дело на новое рассмотрение.
В возражениях на апелляционное представление Степан Гурский отметил: сторона обвинения полагает, что утверждение стороны защиты о совершении инкриминируемого преступления иным лицом высказано в нарушение ст. 252 УПК. Однако в Определении КС от 29 сентября № 1238-О-О/2011 указывается, что ст. 252 УПК устанавливает, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Данная статья не содержит каких-либо запретов для подсудимого защищаться от предъявленного обвинения, в том числе приводить доказательства и доводы, свидетельствующие о том, что преступление было совершено не им, а другим лицом.
Кроме того, в Определении от 25 ноября № 2634-О/2020 КС отметил, что производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке, но с учетом особенностей, предусмотренных гл. 42 УПК; в ходе судебного разбирательства уголовного дела присяжные заседатели разрешают вопросы о том, доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, доказано ли, что деяние совершил подсудимый, виновен ли подсудимый в совершении этого преступления. При этом ответ присяжными заседателями на вопрос: «Доказано ли, что деяние совершил подсудимый?» – предполагает возможность оценки ими всей совокупности доказательств, в том числе опровергающих обвинение, показаний и доводов подсудимого о совершении преступления не им, а другим лицом.
Более того, отмечал Степан Гурский, согласно уголовно-процессуальному закону присяжные заседатели вправе участвовать в исследовании всех обстоятельств уголовного дела; в ходе судебного следствия в их присутствии подлежат исследованию фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, в том числе о причастности или непричастности подсудимого к преступлению, а оценка доказательств присяжными дается по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, исследованных судом. Таким образом, ст. 252 УПК ни сама по себе, ни во взаимосвязи с нормами гл. 42 этого Кодекса не содержит положений, ограничивающих право подсудимого приводить доказательства и доводы, опровергающие позицию стороны обвинения, в том числе свидетельствующие о его непричастности к преступлению, о совершении преступления не им, а другим лицом. Иное приводило бы к ограничению как права подсудимого опровергать обвинение, так и права присяжных заседателей исследовать обстоятельства уголовного дела и доказательства, необходимые и достаточные для разрешения вопросов, отнесенных к их полномочиям, к отступлению от принципов презумпции невиновности, состязательности, равноправия сторон уголовного судопроизводства, независимости и беспристрастности суда.
Изучив доводы сторон, Суд Еврейской автономной области все же посчитал, что на присяжных было оказано незаконное воздействие, которое повлияло на беспристрастность и формирование их мнения, что отразилось на содержании ответов на поставленные перед ними вопросы, а потому вердикт не может быть признан законным, объективным и справедливым. В то же время апелляционный суд назвал надуманными доводы апелляционного представления о неразрешении судом вопроса о направлении уголовного дела руководителю следственного органа для производства предварительного расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Апелляция также отметила, что сторона обвинения не заявляла в суде возражения о неполноте изложенного обвинения в напутственном слове. Доводы о нарушениях при составлении вопросного листа следует принять во внимание при новом разбирательстве, посчитал Суд ЕАО.
Степан Гурский подал кассационную жалобу в Верховный Суд, однако судья ВС Владимир Русаков не нашел оснований для передачи ее на рассмотрение в судебную коллегию. В то же время он указал, что доводы адвоката о том, что сторона защиты «реализовывала свои права, руководствуясь (в отличие от суда апелляционной инстанции) верным пониманием положений ст. 252 УПК РФ (согласно части первой которой судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению), выясняя обстоятельства, свидетельствующие о совершении инкриминируемого преступления не подсудимым, а иным лицом, а также что нарушения, указанные в апелляционном определении, являются надуманными и несущественными, поскольку они никак не повлияли на мнение присяжных заседателей и на законность принятого судом решения», являются состоятельными.
Третий оправдательный приговор устоял в апелляции
21 февраля 2022 г. присяжные утвердительно ответили на вопрос о доказанности деяния, однако пришли к выводу, что преступление совершил не Ч. Биробиджанский районный суд указал, что по вступлении приговора в законную силу уголовное дело подлежит направлению руководителю СУ СК России по Хабаровскому краю и ЕАО для производства предварительного расследования.
Прокуратура вновь подала апелляционное представление, в котором указала, что сторона защиты выходила за пределы вопросов, подлежащих разрешению присяжными, высказывалась о причастности к преступлению иных лиц, в частности свидетеля Б. «Несмотря на то что нормы закона не запрещают подсудимому доводить до присяжных заседателей информацию о причастности к инкриминируемому ему деянию лиц, не привлеченных к уголовной ответственности, исследование обстоятельств возможной причастности другого лица к преступлению не допускается в судебном заседании», – отмечалось в представлении.
Прокуратура также указала, что защитник неоднократно высказывался относительно сомнительной работы органов следствия при собирании доказательств либо государственного обвинителя, никак не дающего оценку тем либо иным доказательствам, свидетельствующим о невиновности Ч. Кроме того, защита пыталась вызвать ложное мнение у присяжных о сокрытии гособвинителем фактов, которые могут повлиять на выводы о виновности Ч., а также пыталась скомпрометировать работу правоохранительных органов по сбору доказательств. В прениях сторон защита допускала высказывания, порочащие показания свидетеля Б. И, хотя председательствующий делал замечания, обвинение посчитало, что высказывания защиты вполне могли сформировать у присяжных предвзятое отношение.
Кроме того, отмечалось, что в нарушение Закона о присяжных заседателях в состав присяжных вошел депутат Собрания депутатов Биробиджанского района ЕАО. Он же был старшиной коллегии. Прокуратура попросила приговор отменить, а дело направить на новое рассмотрение в тот же суд.
В возражениях Степан Гурский указал, что защитительная позиция, доведенная до коллегии присяжных, заключалась в том, что в момент совершения противоправных действий Ч. рядом с потерпевшим не находился. Таким образом, было реализовано право на предоставление алиби, понятие которого закреплено в п. 1 ст. 5 УПК. Ни разу сторона защиты не допустила высказывания о причастности к преступлению Б., как и не высказывала сомнений относительно работы органов следствия и гособвинителя. Непредставление же вещественного доказательства – факт. Адвокат добавил, что в прениях сторона защиты анализировала исследованные в суде доказательства и указывала на то, что показания Б., данные на стадиях предварительного следствия, и показания, данные в суде, противоречат друг другу, а также исследованным доказательствам, не более того.
Степан Гурский также обратил внимание на то, что оснований для запрета депутату быть присяжным нет. Согласно ст. 7 Закона о присяжных заседателях предусматривается исключение из списка кандидатов в том числе в случае подачи гражданином письменного заявления о наличии обстоятельств, препятствующих исполнению им обязанностей присяжного заседателя, если он является лицом, замещающим государственные должности или выборные должности в органах местного самоуправления. Обязательное условие – воля этого гражданина. В данном случае кандидат изъявил желание принять участие в отборе коллегии присяжных.
Выслушав доводы сторон, Суд Еврейской автономной области отметил, что, вопреки доводам апелляционного представления, коллегия присяжных заседателей сформирована в соответствии с требованиями УПК, исходя из объема предъявленного обвинения. Кандидат не скрывал информацию о том, что является депутатом, и заявил, что данное обстоятельство не препятствует ему исполнять обязанности присяжного заседателя. Стороны не были лишены права заявить ему отвод, а председательствующий – исключить кандидата.
Апелляция указала, что в присутствии присяжных исследовались только те фактические обстоятельства дела, доказанность которых устанавливается присяжными в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК. В ходе допроса свидетелей сторонами выяснялись обстоятельства, касающиеся существа предъявленного обвинения, при необходимости председательствующий останавливал защитника. «Вердикт коллегии присяжных заседателей основан на доказательствах, представленных сторонами и исследованных непосредственно в суде присяжных, с соблюдением принципа состязательности. Полученные ответы на поставленные перед присяжными заседателями вопросы ясны и непротиворечивы», – указала апелляция и оставила приговор без изменения.
У судов общей юрисдикции свое понимание положений ст. 252 УПК
В комментарии «АГ» Степан Гурский рассказал, что апелляция вынесла решение 16 июня 2022 г., и у прокуратуры было шесть месяцев на то, чтобы воспользоваться правом обжалования состоявшихся решений судов в кассационном порядке, но в итоге этого сделано не было.
Адвокат отметил, что еще первая коллегия присяжных заседателей пришла к единодушному мнению о недоказанности того, что преступление совершил Ч. «К этому же пришла и вновь сформированная коллегия присяжных заседателей при повторном рассмотрении дела после отмены оправдательного приговора судом апелляционной инстанции, поэтому при отмене второго оправдательного приговора я не сомневался в успешном исходе дела», – указал он. Степан Гурский заметил, что при каждом рассмотрении уголовного дела присяжные находились в совещательной комнате не более получаса, что свидетельствует об отсутствии сомнений в невиновности Ч.
Также адвокат обратил внимание на то, что суды общей юрисдикции имеют свое понимание положений ст. 252 УПК, и оно не совпадает с мнением Конституционного Суда. «После того как я понял, что в судебном заседании защите не позволят говорить о том, что преступление совершило иное лицо, которое не является подсудимым, и представить доказательства этого, тактика защиты была изменена. Мы просто заявили об алиби доверителя. Защита утверждала, что в момент, когда потерпевшему наносились телесные повреждения, повлекшие его смерть, Ч. не было рядом. Данное алиби было подтверждено совокупностью представленных доказательств. В этот раз мы не говорили о том, что преступление совершил Б., но указали на противоречивость и неубедительность его показаний, которые неоднократно менялись на протяжении следствия и судебных заседаний», – рассказал Степан Гурский.
