Совет Адвокатской палаты г. Москвы прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката, признав правомерным то, что он без согласия доверителя дал свидетельские показания, содержание которых составляло адвокатскую тайну, поскольку находился в условиях реальной угрозы уголовного преследования, от которой был вправе защищаться.
Адвокат дал показания по делу доверителя без его согласия
С жалобой в АП г. Москвы обратился гражданин С., который сообщил, что в феврале 2016 г. он заключил с адвокатом М. соглашение об оказании юридической помощи по уголовному и гражданским делам. В июле 2018 г., апреле и мае 2019 г. М. добровольно явился к следователю и был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу, в котором тот был защитником С., при этом адвокат разгласил сведения, на которые распространялась адвокатская тайна. В жалобе отмечалось, что в отношении М. уголовное дело возбуждено не было, а также что С. не давал письменного согласия на дачу адвокатом показаний. В связи с этим С. просил привлечь адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушение законодательства об адвокатской деятельности.
Впоследствии адвокат М. пояснил, что следователь предъявил ему процессуальные документы, из которых следовало, что обвиняемый Г. прямо указал на него (адвоката М.) как на лицо, причастное к совершению мошенничества. Для опровержения показаний Г. адвокат М. вынужден был дать свидетельские показания по уголовному делу, поскольку в противном случае его самого могли привлечь к уголовной ответственности за преступление, к которому он не имел никакого отношения.
26 мая Квалификационная комиссия АП г. Москвы пришла к выводу, что М., будучи лицом, ранее участвовавшим в этом же уголовном деле в качестве защитника обвиняемого С., и его представителем по гражданскому делу, 17 апреля и 14 мая 2019 г. разгласил следователю сведения, составляющие профессиональную тайну, в отсутствие письменного согласия доверителя. Таким образом, комиссия выявила нарушения п. 1, 2 ст. 8 Закона об адвокатуре, п. 2 ст. 5, п. 3–6 ст. 6 и подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката. В то же время квалифкомиссия указала, что в отношении дачи адвокатом свидетельских показаний 16 июля 2018 г. истекли сроки применения мер дисциплинарной ответственности.
В последующем С. направил в Совет палаты дополнительное заявление, в котором добавил, что адвокат М. устранился от работы по соглашению, хотя оно не расторгнуто и действует в настоящее время, что свидетельствует о длящихся отношениях. По словам заявителя, после допросов защитник устранился от участия в уголовном деле, хотя он по-прежнему обязан оказывать юрпомощь своему доверителю. С. также отметил, что М. не ознакомил его с процессуальными документами, касающимися сотрудничества Г. со следствием. Кроме того, он пожаловался на удержание адвокатом различной документации, включая доверенность на ведение гражданских дел, а также неурегулированные финансовые отношения с М.
В возражениях на заключение Квалификационной комиссии адвокат М. повторил свои доводы о том, что он был вынужден дать свидетельские показания, чтобы не стать фигурантом уголовного дела. Адвокат счел, что Квалификационной комиссии было представлено достаточно доказательств о реальной угрозе его уголовного преследования. Именно ввиду сложившихся обстоятельств, подчеркнул адвокат, для защиты своего доброго имени и опровержения ставших ему известными сведений, направленных к подрыву доверия к нему и к адвокатуре, а также во избежание необоснованного привлечения к уголовной ответственности он вынужден был воспользоваться правом, предоставленным ему ч. 4 ст. 6 КПЭА, позволяющим адвокату без согласия доверителя использовать сообщенные ему сведения для своей защиты по уголовному делу. По мнению М., эта норма должна применяться не только в случае возбуждения уголовного дела в отношении конкретного адвоката, но и если оно возбуждено в отношении неустановленных лиц. В связи с этим он просил прекратить дисциплинарное производство.
Совет согласился с доводами адвоката
После изучения материалов дела Совет АП г. Москвы согласился с его фактическими обстоятельствами, установленными квалифкомиссией, но пришел к совершенно иным выводам. В частности, он обратил внимание на неконкретность выдвинутых в отношении адвоката дисциплинарных обвинений.
«Так, ни в жалобе заявителя, ни в его дальнейших устных и письменных пояснениях, ни в заключении Квалификационной комиссии не указано, какие конкретно сведения, сообщенные адвокатом М. на допросах следователю, составляют адвокатскую тайну. Между тем органы адвокатского самоуправления не наделены правом формулирования и конкретизации предъявленного дисциплинарного обвинения, притом что конкретность обвинения является общеправовым принципом и необходимой предпосылкой реализации лицом, против которого выдвинуто обвинение, права на защиту. Уклонение участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, от конкретизации обвинения обязывает правоприменяющий орган толковать все сомнения в пользу лица, против которого выдвинуто обвинение в ненадлежащем поведении», – отмечено в решении.
При этом Совет также согласился с адвокатом М. в том, что в его отношении действительно существовала угроза уголовного преследования, по этой причине к его действиям в полной мере применимы положения п. 4 ст. 6 КПЭА. Со ссылкой на практику КС РФ Совет отметил, что о реальной для адвоката угрозе уголовного преследования по уголовному делу о мошенничестве свидетельствовал ряд факторов: его собственные пояснения о том, что, будучи приглашенным к следователю, он был ознакомлен с протоколом допроса обвиняемого Г. с показаниями против него (М.); с постановлением прокурора об удовлетворении ходатайства Г. о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Также в качестве угрозы адвокату был продемонстрирован заготовленный протокол его (М.) задержания.
В решении также подчеркивается, что из показаний обвиняемого Г. следовало, что тот конкретно утверждал о непосредственной причастности адвоката к противоправной деятельности. «Совокупность приведенных фактов приводит Совет к выводу о том, что адвокат М. находился в условиях реальной угрозы уголовного преследования, в связи с чем был вправе защищаться, давая свидетельские показания, в том числе и сообщая без согласия доверителя сведения, составляющие адвокатскую тайну. Определение степени реальности такой угрозы, оценка доказательств по уголовному делу выходят за рамки дисциплинарного разбирательства и полномочий органов адвокатского самоуправления, при этом для вывода о правомерности применения положений п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката достаточно констатации самого факта наличия угрозы уголовного преследования», – отмечено в этом документе.
Таким образом, Совет АП г. Москвы счел, что в действиях адвоката, составляющих предмет дисциплинарных обвинений в разглашении адвокатской тайны путем дачи свидетельских показаний, отсутствует нарушение законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА. Иные претензии С. к адвокату М., выдвинутые в ходе дисциплинарного разбирательства, как указал Совет, не являются предметом жалобы. Таким образом, дисциплинарное производство в отношении адвоката было прекращено.
В комментарии «АГ» вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант отметил, что значимость дисциплинарных дел, в которых адвокатам предъявляются претензии в разглашении адвокатской тайны, определяется не их частотой, а важностью и глубиной самой проблемы. «Особенно сложны ситуации, в которых адвокат разглашает такие сведения, будучи вынужденным защищаться от тех или иных обвинений. Здесь очень важно найти разумный баланс интересов и разумные пределы разглашения – только в той мере, в какой это необходимо именно для защиты», – подчеркнул он.
По его словам, при этом каждая ситуация индивидуальна, а вот критерии оценки универсальны. «В их правильном применении к индивидуальной ситуации и состоит задача при рассмотрении таких дел Квалификационной комиссией и Советом. А для адвокатов важно эти критерии знать, понимать и сверять с ними свои решения и действия в подобных ситуациях», – резюмировал Вадим Клювгант.
Адвокаты неоднозначно оценили решение Совета АП г. Москвы
Адвокат, управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов отметил, что вопросы участия адвоката в качестве свидетеля всегда вызывали настороженное отношение адвокатского сообщества. «И небезосновательно, поскольку сам факт такого участия противоестественен адвокатской деятельности и наносит ущерб авторитету адвокатской корпорации. Тем более когда речь идет о даче показаний по обстоятельствам участия адвоката в уголовном деле в качестве защитника и вопреки воле доверителя. Рассматриваемое дело явно щекотливое, содержит целый букет конфликта интересов и оттого заслуживает самого пристального внимания», – пояснил он.
По словам адвоката, с формальной стороны вопроса такое недопустимо, поскольку речь идет о действиях вопреки интересам доверителя и нарушении сведений, составляющих адвокатскую тайну. «Но что делать, когда вопрос о привлечении или непривлечении адвоката к уголовной ответственности ставится в зависимость от дачи показаний? В этой части Совет АП г. Москвы предпочел исходить не из формального толкования п. 4 ст. 6 КПЭА, а из фактического положения адвоката, которому угрожает уголовное преследование, и встал на сторону адвоката, посчитав, что адвокат вправе без согласия доверителя использовать сообщенные ему сведения для своей защиты по уголовному делу. С одной стороны, Совет АП г. Москвы правильно разобрался в непростой ситуации. Адвокат не должен противопоставлять защиту прав доверителя собственной защите. В случае возникновения угрозы уголовного преследования он вправе защищаться всеми незапрещенными способами. Определение степени ее реальности должно лежать на адвокате и оцениваться исходя из конкретных фактических обстоятельств», – считает Алексей Иванов.
С другой стороны, эксперт не согласился с позицией АП г. Москвы в части достаточности констатации самого факта наличия угрозы уголовного преследования для применения положений п. 4 ст. 6 КЭПА. «Этот тонкий момент может создать широкое поле для злоупотреблений нарушениями адвокатской тайны. Поэтому считаю, что одной лишь констатации угрозы уголовного преследования адвоката недостаточно для дачи показаний без согласия доверителя. Адвокат во всех смыслах и при любых обстоятельствах должен действовать разумно и осмотрительно, не только заботясь о своей безопасности, но и не подвергая сомнению авторитет адвокатуры. Перед тем как давать свидетельские показания, адвокату следует уведомить региональную АП и предоставить документы, подтверждающие не только реальность угрозы уголовного преследования, но и необходимость дачи показаний. В таком случае можно говорить, что адвокат действовал осмотрительно и в условиях реальности угрозы. Для соблюдения баланса интересов после разглашения сведений, составляющих адвокатскую тайну, без согласия доверителя адвокат должен предпринять действия, направленные на расторжение соглашения и возврат неотработанной части гонорара», – убежден Алексей Иванов.
Адвокат Ярославской областной коллегии адвокатов «Лиго-9» Михаил Каплин выразил согласие с позицией Совета АП г. Москвы в части того, что адвокат может защищаться не только после возбуждения дела в его отношении или предъявления ему обвинения, но и в ситуации его фактического подозрения. «Такое расширительное толкование п. 4 ст. 6 КПЭА полностью соответствует п. 5 и 6 ч. 3 ст. 49 УПК РФ и позициям Конституционного Суда РФ. Полагаю, что соответствующие корректировки следует внести в наш этический кодекс. В то же время при решении вопроса об обоснованности разглашения адвокатской тайны следует учитывать не только исключительную ситуацию, в которой это допустимо, но и объем разглашенных сведений. Согласно упомянутому п. 4 ст. 6 КПЭА адвокат без согласия доверителя вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для своей защиты по уголовному делу», – отметил он.
По словам эксперта, в таких случаях дисциплинарные органы должны оценивать содержание разглашенных сведений; например, для своего оправдания в конкретной ситуации адвокату достаточно опровергнуть свою причастность к вменяемым ему действиям, при этом необходимость в изобличении в совершении преступления других лиц может объективно отсутствовать. «Однако с учетом неконкретизированности дисциплинарного обвинения Совет палаты не имел возможности произвести такую оценку», – заключил Михаил Каплин.
Адвокат КА «Свердловская областная гильдия адвокатов» Сергей Колосовский выразил несогласие с выводами Совета АП г. Москвы. «Совет, с одной стороны, применил расширительное толкование ч. 4 ст. 6 КПЭА, в соответствии с которой адвокат может нарушить адвокатскую тайну для защиты по возбужденному в отношении него уголовному делу. Он посчитал, что эта норма применима и в случае всего лишь угрозы возбуждения. Но, с другой стороны, Совет палаты указал, что оценка реальности таковой угрозы выходит за рамки полномочий органов адвокатского самоуправления. Тем самым создан очень опасный прецедент», – полагает он.
По словам эксперта, в принципе, можно допустить ситуацию, когда реальность угрозы привлечения к уголовной ответственности действительно может служить основанием расширительного толкования п. 4 ст. 6 КПЭА. «Но, во-первых, подобная ситуация должна быть исключением, а не общим правилом, и, во-вторых, это исключение должно быть основано на действительно исключительных обстоятельствах, от оценки которых Совет просто уклонился. Скорее даже такая угроза (и только в исключительных случаях) должна служить не основанием освобождения адвоката от ответственности, а лишь смягчающим обстоятельством, учитываемым при определении конкретного взыскания», – счел Сергей Колосовский.
