26 октября Верховный Суд вынес Определение № 308-ЭС23-11711 по делу № А32-29863/2016, в котором указал, что следует учитывать при признании сделки недействительной в рамках дела о банкротстве.
Обстоятельства дела
19 июня 2015 г. ООО «Кубаньреставрация» продало Татьяне Куркчи земельный участок, расположенные на нем здание и комплекс движимого имущества и аквапарк за 80 млн руб. На момент заключения договора купли-продажи имущество находилось в залоге у ПАО «Крайинвестбанк». Согласие залогодержателя на совершение сделки было получено, и 2 июля 2015 г. была осуществлена регистрация перехода права собственности, при этом расчеты между сторонами еще не были проведены. 9 декабря того же года Татьяна Куркчи реализовала имущество в пользу ООО «Кубаньресурс» за 140 млн руб. Стороны согласовали оплату в рассрочку, и компания перечислила женщине 37 млн руб.
21 апреля 2016 г. Татьяна Куркчи уступила ООО «Кубаньреставрация» дебиторскую задолженность ООО «Кубаньресурс» по договору от 9 декабря 2015 г. на сумму 78,4 млн руб. На следующий день ООО «Кубаньреставрация» и Татьяна Куркчи заключили соглашение о зачете, по условиям которого были погашены требования по ДКП от 19 июня 2015 г. к Татьяне Куркчи и ее встречное требование к обществу по договору цессии, также женщина перечислила ему оставшуюся задолженность по ДКП в размере 1,6 млн. руб.
21 февраля 2018 г. в рамках дела о банкротстве ООО «Кубаньреставрация» конкурсный управляющий обратился с заявлением о признании недействительными договора купли-продажи от 19 июня 2015 г. и соглашения о зачете от 22 апреля 2016 г. и применении последствий недействительности сделок в виде возврата имущества в конкурсную массу должника, а также о внесении записи в ЕГРН о правообладателе спорного имущества.
Кроме того, 27 июля 2020 г. Советский районный суд г. Краснодара в рамках гражданского дела № 2-1298/2020 по иску ООО «Кубаньресурс» признал ДКП от 9 декабря 2015 г. расторгнутым и взыскал с Татьяны Куркчи в пользу истца уплаченные по нему 37 млн руб.; 31 мая 2021 г. суд также признал недействительным договор уступки права требования.
Суды разошлись в оценке ситуации
АС Краснодарского края удовлетворил заявленные требования, обязав вернуть спорное имущество в конкурсную массу должника. Он пришел к выводу о том, что оспариваемый договор купли-продажи был заключен между аффилированными лицами, так как единственным участником должника являлось ООО «Кубанькомплектсервис», учредителем которого является Н. Салтыкова – дочь Татьяны Куркчи. На момент совершения оспариваемых сделок должник отвечал признакам неплатежеспособности. Рыночная стоимость имущества, установленная судебной экспертизой от 22 марта 2021 г., составила более 186 млн руб., что существенно превысило установленную договором цену, при этом фактически должник в качестве встречного предоставления получил только 1,6 млн руб. Переданные должнику от Татьяны Куркчи права требования к компании не могут быть признаны надлежащим встречным исполнением, поскольку договор купли-продажи от 9 декабря 2015 г. расторгнут в судебном порядке. Заключение соглашения о зачете, заключил суд, свидетельствовало о намерении сторон формально осуществить погашение задолженности Татьяной Куркчи без реального предоставления денежных средств, что преследовало цель вывода ликвидного имущества из конкурсной массы должника, т.е. причинение вреда его кредиторам.
Поддерживая выводы первой инстанции, апелляция квалифицировала требования конкурсного управляющего о применении последствий недействительности сделки в виде возврата имущества в конкурсную массу в качестве виндикационных требований к «Кубаньресурсу». Апелляционный суд заметил, что в выписке из ЕГРН от 16 марта 2018 г. в качестве собственника на спорный земельный участок было указано ООО «Кубаньресурс», однако в последующей выписке от 6 августа 2021 г. содержалась информация об отсутствии правообладателя. Суд пришел к выводу, что после принятия к производству заявления об оспаривании сделки компания создала препятствия для виндикации имущества, приняв меры по внесению в ЕГРН записи об отсутствии правообладателя. При этом после расторжения договора купли-продажи от 9 декабря 2015 г. Татьяна Куркчи не переоформила на себя права собственника имущества, что препятствует применению натуральной реституции со стороной оспоренной сделки.
Сославшись на ст. 301 и 302 ГК, апелляция указала, что «Кубаньресурс» является недобросовестным приобретателем, так как перепродажа имущества в его пользу была осуществлена спустя непродолжительное время после приобретения имущества у должника Татьяной Куркчи. Также компания уплатила лишь 37 млн руб. из 140 млн руб., что указывает на отсутствие оплаты с ее стороны.
Тем не менее кассация отменила решения нижестоящих судов и направила обособленный спор на новое рассмотрение. Она указала, что при проведении судебной экспертизы и выяснении цены спорного имущества не был учтен факт его обременения правами банка как залогодержателя, что согласно сложившейся судебной практике выступает фактором, снижающим рыночную стоимость объекта недвижимости. При этом суды при необходимости должны были поставить на обсуждение вопрос о назначении дополнительной или повторной экспертизы.
Кассационный суд также отметил, что следовало дать оценку доводам ответчиков об отсутствии признаков неплатежеспособности на дату заключения оспариваемого договора. Необходимо дать оценку и тому факту, что ПАО «Российский национальный коммерческий банк», являющийся в данном деле основным кредитором, как залогодержатель, выразил согласие на заключение сделки по указанной в договоре цене.
ВС указал на ошибку кассации
Залоговый кредитор «Крайинвестбанк» обратился в Верховный Суд с кассационной жалобой. Изучив материалы, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС указала, что наличие залогового обременения действительно соразмерно снижает рыночную стоимость имущества на сумму правопритязаний залогового кредитора к должнику по основному обязательству при отсутствии иного ликвидного обеспечения.
Коллегия отметила, что суды первой и апелляционной инстанций на основании экспертного заключения установили, что стоимость отчужденного должником имущества без учета обременения составила 186 млн руб., а в реестр требований кредиторов должника, являющегося заемщиком по кредитному договору, включены требования банка на сумму около 100 млн руб. Таким образом, стоимость спорного имущества даже за вычетом правопритязаний залогового кредитора являлась существенной и составляла более 80 млн руб. Данная сумма соотносится с ценой, по которой должник обязался продать спорное имущество Татьяны Куркчи на основании договора от 19 июня 2015 г., следовательно, по внешним признакам, исходя из формальных условий этого договора, не имелось оснований для вывода о причинении вреда спорной сделкой.
Однако, подчеркнул Суд, согласно разъяснениям, изложенным в абз. 5 п. 8 Постановления Пленума ВАС от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Закона о банкротстве», по мотиву неравноценности, являющейся частным случаем причинения вреда, может быть оспорена также сделка, условия которой формально предусматривают равноценное встречное исполнение, однако должнику на момент ее заключения было известно, что у контрагента по сделке нет и не будет имущества, достаточного для осуществления им встречного исполнения. Данная правовая позиция позволяет исключить сохранение юридической силы сделок для ситуаций, когда аффилированные лица для вида отражают в тексте договора внешне созданные законные условия отчуждения, заведомо не намереваясь их исполнять. Такие стороны изначально рассматривают условие о размере стоимости предоставления контрагента должника как фиктивное, заранее осознавая, что оно не будет исполнено в полном объеме. По сути, условие соглашения о полном размере стоимости прикрывает (п. 2 ст. 170 ГК) собою условие о фактической (меньшей) стоимости предоставления контрагентом, и содержание прикрываемого условия охватывается волей обеих сторон сделки (Определение ВС от 7 августа 2017 г. № 310-ЭС17-4012).
Как указал ВС, судами было установлено и не опровергнуто кассацией, что спорное имущество отчуждено аффилированному с должником лицу, а в качестве встречного предоставления получено лишь 1,6 млн руб., при этом далее имущество перепродано в короткий промежуток времени также при отсутствии полной оплаты. Таким образом, стороны оспариваемого договора заведомо не намеревались осуществлять действия по его исполнению, в связи с чем он может быть квалифицирован как направленный на причинение вреда кредиторам должника. При этом приведенная кассацией правовая позиция о снижении стоимости имущества на сумму залогового обременения в данной ситуации применительно к установленным судами первой и апелляционной инстанции обстоятельствам дела вывод о вредоносном характере сделки не опровергает.
По этим же причинам подлежит отклонению и довод конкурсного управляющего компании о недопустимости для банка настаивать на оспаривании сделки по причине ее предварительного согласования. Как правило, заметила Экономколлегия, выдача кредитором согласия на совершение сделки лишает его права на ее оспаривание в силу общеправового принципа эстоппель (ст. 157.1, п. 5 ст. 166 ГК), так как предполагается, что кредитор счел предложенные условия сделки приемлемыми с точки зрения своих прав и законных интересов. Но само по себе наличие согласия не предполагает, что банк был осведомлен о целях сторон сделки заведомо не исполнять обязательства в части оплаты стоимости имущества. В силу чего выявленный впоследствии факт неисполнения сделки на согласованных условиях не препятствует выдавшему согласие лицу приводить доводы о том, что заведомое неисполнение сделки послужило причиной нарушения его прав. Равным образом отчуждение согласовано банком как залоговым кредитором на условиях сохранения его залоговых прав (ст. 353 ГК). В то же время в результате совершенных ответчиками юридически значимых действий возникла ситуация, при которой право следования залога фактически утрачено.
Банк указывал, что решением Октябрьского районного суда г. Краснодара от 3 ноября 2017 г. по делу № 2-90/2017 его требования были удовлетворены, взыскана задолженность по кредитному договору более 116 млн руб., обращено взыскание на имущество, заложенное должником по договору от 13 апреля 2012 г. и принадлежащее компании. 16 апреля 2021 г. банк обратился в Арбитражный суд Краснодарского края с заявлением об установлении обеспеченных залогом спорного имущества требований в рамках дела о банкротстве (дело № А32-47909/2019). Определением суда от 17 августа 2021 г. по данному делу банку было отказано во включении в реестр по причине наличия вступившего в силу решения Советского районного суда г. Краснодара о расторжении договора купли-продажи от 9 декабря 2015 г., заключенного между обществом «Кубаньресурс» и Татьяной Куркчи. Конкурсный управляющий компании возражал против требований банка со ссылкой на решение суда, указывал на необходимость возврата имущества в пользу Татьяны Куркчи. В указанном споре суд пришел к выводу, что предмет залога выбыл из конкурсной массы. 13 сентября 2021 г. банк обратился в Советский районный суд г. Краснодара с исковым заявлением об обязании Росреестра зарегистрировать право собственности на спорное имущество за Татьяной Куркчи, обратить взыскание на предмет залога, после чего 7 мая 2022 г. Татьяна Куркчи умерла, в наследство никто не вступил.
Таким образом, полагает Верховный Суд непризнание оспариваемых сделок недействительными приведет к тому, что банк как залогодержатель фактически будет лишен возможности получить удовлетворение своих требований за счет реализации предмета залога. Очевидно, что, выдавая согласие на совершение спорной сделки на условиях сохранения залога, волей банка как разумного участника гражданского оборота не охватывалась ситуация, при которой такие залоговые права невозможно будет реализовать, в связи с чем ему должно быть предоставлено право ссылаться на причинение спорной сделкой вреда его имущественным правам.
Исходя из изложенного у кассации не имелось оснований для отмены судебных актов первой инстанции и апелляции и направления дела на новое рассмотрение с неправомерным предоставлением ответчикам возможности повторного рассмотрения спора в нарушение принципов равноправия и состязательности (ст. 8 и 9 АПК). Выводы судов первой и апелляционной инстанций о подозрительном характере спорных сделок и наличии оснований для возврата имущества в конкурсную массу должника являлись правомерными и не подлежали пересмотру. ВС отменил постановление кассации, а судебные акты судов первой и апелляционной инстанции оставил в силе.
Эксперты о деле
В комментарии «АГ» управляющий партнер Московской коллегии адвокатов TA lex, адвокат Андрей Торянников указал, что Верховный Суд в очередной раз встал на защиту здравого смысла и интересов кредиторов должника, ведь отмена судебных актов судов первой и апелляционной инстанций и направление дела на новое рассмотрение привели бы к неправомерному предоставлению ответчикам возможности повторного рассмотрения спора в нарушение принципов равноправия и состязательности.
«В рамках настоящего дела суды первой и апелляционной инстанций установили, что спорное имущество было отчуждено аффилированному с должником лицу. В преддверии банкротства бенефициары должника реализовали весьма хитроумную схему по выводу активов и посчитали, что она должна сработать. Вначале должник продал аквапарк, находившийся в залоге у банка, аффилированной с ним матери единственного участника учредителя должника. Явно заниженная стоимость аквапарка была согласована банком, который, по всей видимости, не осознавал, к чему это может привести в будущем, а именно к ситуации, при которой залоговые права невозможно будет реализовать. В дальнейшем, менее чем через полгода, неработавшая и не имевшая возможность оплатить стоимость аквапарка пенсионерка перепродала аквапарк другому обществу (как выяснилось впоследствии, также недобросовестному) в три раза дороже, чем приобрела. Как следствие, должник получил 1,6 млн. руб. и права требования к конечному приобретателю аквапарка, а банк получил огромное количество судебных дел, в рамках которых так и не смог доказать своей правоты», – отметил он.
Андрей Торянников добавил, что в определении Суда есть ряд интересных моментов, которые можно использовать в судебной практике, в частности вывод о том, что выявленный впоследствии факт неисполнения сделки на согласованных условиях не препятствует выдавшему согласие на сделку лицу приводить доводы о том, что заведомое неисполнение сделки послужило причиной нарушения его прав.
По мнению юриста Центра по работе с проблемными активами Валерии Нуждаевой, согласие ВС с позицией судов первой и апелляционной инстанций было ожидаемым, поскольку в противном случае пострадали бы интересы независимого кредитора в банкротстве общества: «Совершенно очевидно, что, заключая указанную сделку, стороны не собирались ее исполнять, поэтому залоговый кредитор не мог иначе защитить собственные права, кроме как обратиться с заявлением о признании сделки недействительной как причиняющей существенный вред кредиторам».
«В отношении довода о том, что залоговый кредитор дал свое согласие на совершение указанной сделки, а следовательно, не имеет права заявлять о ее недействительности, важно указать, что согласие залогодержателя на совершение ничтожной сделки не может являться обстоятельством, которое конвалидирует данную сделку в силу ее ничтожности. Сложно представить ситуацию, в которой кредитор дает согласие на совершение сделки, заранее зная, что совершаемая сделка нарушает его права, а также обстоятельства, которые в целом позволяют “исцелить” ничтожную сделку», – полагает эксперт.
Валерия Нуждаева считает, что позиция ВС может оказать влияние на практику и усилить прокредиторскую направленность банкротного процесса, а также механизмы защиты независимых кредиторов должника. Она добавила, что, отказывая в применении эстоппеля, Суд фактически указал, что залоговый кредитор, даже будучи профессиональным участником гражданского оборота, может быть осведомлен о самой сделке, но не о целях ее совершения и реальном волеизъявлении ее участников.
