×

КС: Наказание за мошенничество с использованием служебного положения не зависит от объема хищения

Отказав в рассмотрении жалобы сотрудницы ОВД, осужденной за обман предпринимателя на сумму в 272 руб., Суд напомнил о совокупной повышенной общественной опасности деяния, предусматривающей более высокую степень пенализации
Один из экспертов «АГ» отметил, что КС верно разобрался в ситуации, поскольку решающим выступает не объем хищения, а факт совершения коррупционного преступления должностным лицом. Второй указал, что Суд напомнил об основополагающих принципах дифференциации уголовной ответственности, а также о целях наказания, которыми являются не только восстановление социальной справедливости, но и исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений. Третий эксперт счел, что КС формально подошел к правовой оценке дела.

11 апреля Конституционный Суд РФ вынес Определение № 865-О, в котором рассмотрел вопрос о соразмерности наказания, примененного к сотруднице органов внутренних дел, по отношению к совершенному ею преступлению.

16 августа 2017 г. приговором Калининского районного суда г. Санкт-Петербурга Ольга Сеземина была признана виновной в совершении 29 января 2013 г. мошенничества с использованием служебного положения (ч. 3 ст. 159 УК РФ). Как отмечается в определении, осужденная, будучи старшим участковым уполномоченным полиции, при проверке магазина умышленно ввела в заблуждение индивидуального предпринимателя Х., указав на наличие оснований для привлечения его к административной ответственности за нарушение правил торговли. За несоставление протокола о правонарушении участковый потребовала приобрести за счет предпринимателя товары общей стоимостью не менее 272 руб. (в ценах 2013 г.).

В итоге осужденной было назначено наказание в виде полутора лет лишения свободы условно с испытательным сроком в год и дополнительным наказанием в виде лишения права занимать должности, связанные с осуществлением функций представителя государственной власти, на два года. Апелляция оставила приговор в силе. Постановлением судьи Верховного Суда РФ в передаче кассационной жалобы было отказано.

В кассационной жалобе в КС Ольга Сеземина указала, что ч. 3 ст. 159 УК противоречит Конституции РФ в той мере, в какой позволяет привлекать к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное лицом с использованием служебного положения, вне зависимости от стоимости похищенного. Кроме того, данная норма, по мнению заявительницы, позволяет назначать несоразмерное общественной опасности содеянного наказание в виде лишения свободы на срок, позволяющий отнести это преступление к категории тяжких, притом что такая стоимость может быть явно и существенно меньшей, нежели стоимость похищенного лицом, подвергнутым административной ответственности за мелкое хищение по ст. 7.27 КоАП РФ, или стоимость незаконно полученного лицом, подвергнутым уголовной ответственности за мелкое взяточничество по ст. 291.2 УК.

Заявительница также отметила, что оспариваемая норма нарушает принцип равенства, сопоставляя ее с ч. 1 ст. 165 УК, устанавливающей минимальный размер имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества, причиненного путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, равным крупному размеру, каковым признается стоимость имущества, превышающая 250 тыс. руб.

Рассматривая жалобу, КС указал, что в отличие от взятки, имеющей место лишь в случаях получения должностным лицом ценностей за совершение действий (бездействие), которые входят в его полномочия либо которые оно могло совершить с использованием служебного положения, мошенничество с использованием служебного положения предполагает умышленное приобретение ценностей за совершение действий (бездействие), которые в действительности лицо не может осуществить ввиду отсутствия полномочий и невозможности использовать свое служебное положение (п. 24 Постановления Пленума ВС от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»).

Суд отметил, что мошенничество, совершенное с использованием служебного положения, будучи отнесенным к преступлениям против собственности, не сводится к получению взятки. В то же время, оставаясь коррупционным преступлением, оно не исчерпывается лишь мошенническим хищением чужого имущества. Его системообразующие признаки, формируя в своем единстве сложный состав преступления, определяют совокупную повышенную опасность деяния (в сравнении не только с административно наказуемым мелким мошенничеством, но и с неквалифицированным мошенничеством, наказуемым в уголовном порядке) и, как следствие, иную степень пенализации.

При этом КС сослался на свое Определение от 8 декабря 2011 г. № 1623-О-О, в котором указано, что совершение сотрудниками ОВД умышленного преступления свидетельствует об их осознанном, вопреки профессиональному долгу и принятой присяге, противопоставлении себя целям и задачам деятельности полиции, что способствует формированию негативного отношения к ней и институтам государственной власти в целом, деформирует нравственные основания взаимодействия личности, общества и государства, подрывает уважение к закону и необходимости его безусловного соблюдения и, как следствие, предполагает допустимость поиска законодателем наиболее адекватных мер уголовно-правового реагирования на подобного рода преступные деяния.

Так, указал Суд, по отношению к ряду уголовно противоправных деяний использование при их совершении служебного (в том числе должностного) положения приобретает значение криминообразующего признака, характеризующего особенности квалифицированных составов данных преступлений. Подобным образом структурирован в ч. 3 ст. 159 УК и состав мошенничества, включающий посягательство на разнородные объекты специфическим способом, состоящим в использовании субъектом своего особого (специального) статуса, что не выходит за рамки полномочий законодателя и не противоречит принципам равенства и соразмерности. Кроме того, отметил КС, это обусловлено повышенной опасностью таких деяний, направлено – во исполнение принципа справедливости – на дифференциацию уголовной ответственности и не предполагает, вопреки мнению заявительницы, установления и применения мер ответственности без учета отмеченных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих верной оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица.

«Что же касается сопоставления оспариваемого законоположения с ч. 1 ст. 165 УК Российской Федерации, устанавливающей ответственность за причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения, совершенное в крупном размере, каковым признается стоимость имущества, превышающая 250 тыс. руб., то, поскольку в данном составе отсутствуют (в совокупности или отдельно) такие обязательные признаки мошенничества, как противоправное, совершенное с корыстной целью, безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, равно как и признак его совершения специальным субъектом – лицом, использующим свое служебное положение, постольку соотнесение этих двух норм с точки зрения принципа равенства не имеет под собой оснований», – отметил Суд.

КС добавил, что ни международные обязательства, принятые на себя Россией, ни УК не препятствуют законодателю и суду в процессе определения нормативных пределов наказания и конкретной его меры, применяемой к виновному, учитывать характер деяния, его опасность для защищаемых уголовным законом ценностей, реальный размер причиненного вреда, сведения о лице, совершившем преступление, и другие обстоятельства, учет которых способствует избранию мер уголовно-правового воздействия, сообразующихся с конституционными принципами юридической ответственности.

Суд указал, что при назначении наказания первая инстанция, учитывая фактические обстоятельства преступления, характер и степень его общественной опасности, не выявила достаточных оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК, а также для назначения согласно ст. 64 УК более мягкого наказания, чем предусмотрено за это преступление. «Однако, принимая во внимание сведения о личности виновной, отсутствие отягчающих и наличие смягчающих обстоятельств, в том числе мнение потерпевшего, не считающего, что ему был причинен какой-либо вред, суд назначил О.М. Сеземиной наказание … без штрафа и ограничения свободы, но с дополнительным наказанием в виде лишения права занимать на государственной службе должности, связанные с осуществлением функций представителя власти, на срок два года», – отметил КС.

Он подчеркнул, что оспариваемая норма сама по себе не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявительницы в указанном в жалобе аспекте. В определении также отмечается, что формально ставя вопрос о конституционности законоположения, заявительница, по сути, выразила несогласие с вынесенными процессуальными решениями, предлагая Суду оценить их правомерность и обоснованность с учетом обстоятельств дела.

В комментарии «АГ» юрист консалтинговой группы G3 Елизавета Фетисова указала, что вопрос о конституционности ч. 3 ст. 159 УК, в сущности, сводится к вековой проблеме справедливости наказания и его соразмерности преступлению. «Несмотря на то что КС РФ вынес “отказное” определение, в нем достаточно подробно проанализирован состав совершенного заявительницей преступления. Суд справедливо указал на двойственный характер состава ч. 3 ст. 159 УК РФ: преступление направлено, в первую очередь, против собственности, но не сводится к хищению, а также имеет квалифицирующий признак в виде злоупотребления специальным статусом, что создает риск для иных конституционных ценностей, вплоть до угрозы демократическим институтам. Все вместе это образует совокупную повышенную опасность деяния, отражающуюся на степени его пенализации», – отметила юрист.

Таким образом, подчеркнула она, КС напомнил об основополагающих принципах дифференциации уголовной ответственности, а также о целях наказания, которыми являются не только восстановление социальной справедливости, но и исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений. По мнению эксперта, в этом смысле наказание не может опираться исключительно на размер причиненного ущерба.

Управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов полагает, что КС верно разобрался в ситуации, поскольку решающим выступает не объем хищения, а факт совершения коррупционного преступления должностным лицом.

«Коррупционные преступления составляют повышенную общественную опасность деяния, за которые предусматривается повышенная ответственность. Это полностью согласуется с международным правом (Конвенцией ООН против коррупции) и практикой зарубежных стран, подчеркивающей опасный характер коррупции, создаваемые ею угрозы и устанавливающей повышенную ответственность за коррупционные преступления», – указал он.

При этом адвокат критически отнесся к позиции КС, указавшего, что заявительница, ставя вопрос о конституционности нормы УК, якобы «выражает несогласие с вынесенными по ее делу судебными решениями» и просит КС дать оценку состоявшимся судебным решениям. «Вынужден констатировать два ключевых обстоятельства. Первое – стойкое нежелание КС рассматривать жалобы по существу, используя для этого причудливые и не всегда логичные обоснования для отказа. Второе – аналогичную практику нижестоящих судов, незамысловато “объезжающих” доводы защиты для их нерассмотрения по существу. Странноватая тенденция», – пояснил Алексей Иванов.

Адвокат, партнер, руководитель уголовно-правовой практики КА «Pen & Paper» Алексей Добрынин отметил, что решение суда, в соответствии с которым лицо привлекают к уголовной ответственности за хищение на сумму 272 руб., представляется даже не спорным, а весьма странным. «В соответствии с законом минимальный размер уголовно наказуемого хищения составляет 2500 руб., если это не грабеж и не разбой. Однако Суд в данном деле слишком формально подошел к правовой оценке и учел положения статьи КоАП, устанавливающей административную ответственность за мелкое хищение, в соответствии с которыми эта статья не применяется, если есть квалифицирующие признаки из уголовного закона, – пояснил он. – Поскольку хищение было совершено при наличии квалифицирующего признака “с использованием служебного положения”, действия заявительницы были квалифицированы по ст. 159 УК. Форма взяла верх над содержанием. И это несмотря на то, что согласно судебно-следственной практике и требованиям УК, который содержит специальную норму, позволяющую учитывать подобные ситуации (не является преступлением действие, хотя формально и содержащее признаки состава преступления, но в силу малозначительности не представляющее общественную опасность)». В аналогичных ситуациях, добавил эксперт, уголовные дела прекращаются за малозначительностью.

Адвокат также отметил, что даже если бы 272 руб. были получены в качестве взятки, то санкция за мелкое взяточничество тоже оказалась бы менее строгой, чем за мошенничество с использованием служебного положения, за которое была осуждена заявительница.

Рассказать:
Яндекс.Метрика