Конституционный Суд опубликовал Определение № 37-О/2023 по жалобе осужденного за незаконный оборот наркотиков гражданина на неконституционность ч. 1 и 2 ст. 16, ч. 2 ст. 61, ст. 63, 72 и 281 УПК РФ, а также ч. 2 ст. 35 и ч. 3 ст. 60 УК РФ.
Повод для обращения в КС
В мае 2020 г. Верховный Суд отказался рассматривать кассационную жалобу в защиту Сергея Антонова о пересмотре вынесенного обвинительного приговора и оставившего его без изменения апелляционного определения. При этом ВС РФ указал, что нижестоящий суд должным образом проверил и оценил собранные доказательства, а несогласие стороны защиты с их судебной оценкой не служит основанием для отмены приговора. Он добавил, что нижестоящие суды верно квалифицировали действия осужденного, а назначенное ему наказание соответствует требованиям закона.
В апреле 2021 г. кассационный суд отказался удовлетворять кассационную жалобу защитника осужденного, в которой, в частности, указывалось на незаконность состава суда первой инстанции ввиду того, что судья, вынесший приговор, на предварительном следствии принимал решения об избрании и продлении подзащитному меры пресечения в виде заключения под стражу. Тогда кассация отметила, что суд, проверяя обоснованность подозрения, не входил в обсуждение вопросов, разрешаемых при рассмотрении уголовного дела по существу, а потому нет обстоятельств, исключающих участие судьи в этом уголовном деле.
Впоследствии заместитель председателя Верховного Суда не усмотрел оснований для несогласия с постановлением судьи вышеуказанного суда. При этом было установлено, что адвокат К., осуществлявшая защиту заявителя на предварительном следствии, также представляла интересы М., которая осуждена по другому уголовному делу и интересы которой, по мнению Сергея Антонова, противоречат его интересам. Однако, как заметил суд, этот защитник лишь единожды принимала участие в допросе М., в ходе которого последняя отказалась давать показания со ссылкой на ст. 51 Конституции, а потому доводы жалобы заявителя о нарушении права на защиту несостоятельны. Отмечено, что квалифицирующий признак незаконного сбыта наркотических средств «группой лиц по предварительному сговору» нашел свое подтверждение в ходе судебного разбирательства, в ходе которого суд счел, что Антонов и неустановленное лицо действовали совместно и согласованно, с единым умыслом, направленным на незаконный сбыт наркотиков.
В жалобе в Конституционный Суд Сергей Антонов указывал, что ч. 2 ст. 61 «Обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу» и ст. 63 «Недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела» УПК не соответствуют конституции, поскольку они, не конкретизируя понятие «косвенная заинтересованность в исходе дела», не содержат прямого запрета на участие судьи в рассмотрении уголовного дела по существу с вынесением приговора в случае предшествующего принятия этим же судьей на стадии досудебного производства по данному делу решения о продлении обвиняемому срока содержания под стражей. Части 1 и 2 ст. 16 «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту» и ст. 72 «Обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика» УПК, по мнению заявителя, неконституционны, поскольку допускают участие в уголовном деле защитника, ранее оказывавшего юридическую помощь в рамках другого уголовного дела с тем же предметом преступления лицу, интересы которого противоречат интересам ныне защищаемого им обвиняемого, подсудимого. Неконституционность ст. 281 «Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля» УПК он обосновывал тем, что она позволяет оглашать показания умершего свидетеля по ходатайству стороны обвинения в ситуации, когда сторона обвинения долгое время не пользовалась правом вызвать и допросить такое лицо в судебном заседании при его жизни, отказавшись от этого при представлении доказательств обвинения, однако, узнав о смерти свидетеля, изменила свою позицию и заявила ходатайство об оглашении ранее данных им показаний.
Также заявитель настаивал на неконституционности ст. 35 «Совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией)» УК РФ в той мере, в какой она в силу своей неопределенности допускает привлечение к уголовной ответственности за совершение преступления в составе группы лиц по предварительному сговору с неустановленным лицом, вопрос о возрасте и вменяемости которого не выяснялся. А ч. 3 ст. 60 «Общие начала назначения наказания» УК он оспаривал как позволяющую суду вследствие своей неопределенности произвольно толковать перечень обстоятельств, которые должны учитываться при определении подсудимому наказания, включая в этот перечень (при установлении особо опасного рецидива преступлений) характер и общественную опасность ранее совершенных преступлений и недостаточность исправительного воздействия ранее назначавшегося наказания, и позволяющую таким образом повторно наказывать за преступление, за которое лицо уже было осуждено и отбыло наказание.
Суд напомнил смысл обжалуемых норм
Отказывая в принятии жалобы, КС напомнил, что принятие судьей решения об избрании в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении ее срока никак не предопределяет содержание решения, которое будет вынесено впоследствии по вопросу о виновности/невиновности этого лица в совершении преступления, и не делает судью зависимым от ранее принятого им решения. Это не лишает возможности заявления сторонами отвода судье и его устранения от участия в деле, если принимавшиеся им решения позволяют сделать вывод о его необъективности и предвзятости. Соответственно, оспариваемые положения ст. 61 и 63 УПК РФ, предусматривающие обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу, и недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела, не могут расцениваться в качестве нарушающих права заявителя обозначенным им образом.
КС также отметил, что права Сергея Антонова не нарушают и положения ч. 1 и 2 ст. 16 УПК, устанавливающие обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту в качестве принципа уголовного судопроизводства, а также ст. 72 этого же Кодекса, согласно которым защитник, представитель потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он, в частности, оказывает или ранее оказывал юрпомощь лицу, интересы которого противоречат интересам защищаемого им подозреваемого, обвиняемого либо представляемого им потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика. Приведенное правило не только не ограничивает право подозреваемого и обвиняемого на защиту, но и, напротив, служит дополнительной гарантией его реализации, поскольку направлено на исключение каких-либо действий со стороны защитника, могущих прямо или косвенно способствовать неблагоприятному для его подзащитного исходу дела.
Оценка же наличия либо отсутствия оснований, препятствующих участию конкретных судьи и защитника в деле заявителя с учетом его обстоятельств (к чему фактически сводятся доводы жалобы заявителя в указанной части), не входит в компетенцию Конституционного Суда. В свою очередь, оглашение показаний, данных при производстве предварительного расследования, рассматривается как исключение и допускается лишь в отдельных случаях, в том числе в случае смерти потерпевшего или свидетеля (п. 1 ч. 2 ст. 281 УПК РФ), что обусловлено как необходимостью устранения неравенства в процессуальных возможностях по исследованию доказательств между стороной защиты и стороной обвинения, проводившей допросы потерпевших и свидетелей в ходе досудебного производства и составившей соответствующие протоколы, так и стремлением создать для суда условия, при которых ему обеспечиваются свободные от постороннего влияния восприятие и оценка показаний участников уголовного судопроизводства.
«При этом ст. 281 УПК РФ не предусматривает каких-либо изъятий из установленного порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому, в частности, в основу обвинительного приговора могут быть положены лишь доказательства, не вызывающие сомнения с точки зрения их достоверности и соответствия закону. В случае оглашения судом – при наличии указанных в законе оснований – изобличающих обвиняемого показаний отсутствующего лица и последующего их использования сторонам должна быть предоставлена возможность защиты своих интересов в суде всеми предусмотренными законом способами, включая заявление ходатайств об их проверке с помощью других доказательств, а также путем использования иных средств, способствующих предупреждению, выявлению и устранению ошибок при принятии судебных решений. Соответственно, положения ст. 281 УПК РФ, не содержащие какой-либо неопределенности, допускающей их произвольное применение, также не могут расцениваться в качестве нарушающих права Сергея Антонова обозначенным в его жалобе образом», – отмечено в определении КС.
В нем также напоминается, что положения ст. 35 УК РФ – определяющие формы соучастия и признающие, в частности, преступление совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления (ч. 2 этой статьи), – направлены на обеспечение дифференциации ответственности за преступления в зависимости от степени сплоченности участвующих в их совершении лиц. Поскольку в ч. 2 этой статьи законодателем прямо указано на наличие предварительного сговора соучастников, который является обязательным признаком состава соответствующего группового преступления, этим предопределяется обязательность его установления по уголовным делам о таких преступлениях. Соответственно, оспариваемое положение ст. 35 УК не предполагает признание лица виновным в совершении преступления в составе группы лиц по предварительному сговору без признания доказанными обстоятельств этого и не нарушает права заявителя в указанном им аспекте.
КС добавил, что согласно общим началам назначения наказания, определенным в ст. 60 УК, лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части этого Кодекса, и с учетом положений его Общей части. Так, более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания (ч. 1); при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание (включая рецидив преступлений – ст. 18 и п. «а» ч. 2 ст. 63 УК), а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи (ч. 3).
Такое регулирование, заметил Суд, действующее в нормативном единстве в том числе с ч. 1 ст. 68 УК РФ, согласно которой при назначении наказания при рецидиве, опасном рецидиве или особо опасном рецидиве преступлений учитываются характер и степень общественной опасности ранее совершенных преступлений, обстоятельства, в силу которых исправительное воздействие предыдущего наказания оказалось недостаточным, а также характер и степень общественной опасности вновь совершенных преступлений, направлено на реализацию принципа справедливости. Тем самым и положение ст. 60 УК не может расцениваться как нарушающее конституционные права заявителя обозначенным им образом.
Эксперты оценили позицию КС
Адвокат практики уголовного права и процесса «Инфралекс» Мартин Зарбабян полагает, что определение КС РФ можно охарактеризовать как инклюзивное, поскольку оно включает в себя правовые позиции в отношении различных норм не только процессуального законодательства, но и уголовного закона. «С практической точки зрения оспариваемые нормы можно назвать широко известными ввиду частоты их применения при рассмотрении уголовных дел, а также сложностей, которые возникают у правоприменителя при толковании этих норм по конкретным делам. Отдельный практический интерес представляет обозначенный заявителем вопрос о повторном участии судьи в рассмотрении дела. Например, аргументируя причину невозможности повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела, Верховный Суд в своем Обзоре судебной практики № 2 (2016) отмечал: такое участие недопустимо из-за того, что высказанная судьей в процессуальном решении позиция о виновности в совершении преступления ограничивала бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу. Таким образом, исходя из такой позиции высшего судебного органа недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении дела обусловлена стремлением законодателя к сохранению свободы и независимости правоприменителя при рассмотрении дела», – заметил он.
По словам эксперта, мониторинг судебной практики демонстрирует, что правоприменитель отвечает утвердительно на вопрос о том, может ли судья рассматривать уголовное дело по существу, если на стадии следствия им рассматривался вопрос о продлении обвиняемому (подсудимому) срока содержания под стражей. «Такой подход всецело разделяется Конституционным Судом как в анализируемом, так и в других ранее принятых определениях. Безусловно, решение об избрании в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей не предопределяет вопрос о виновности или невиновности этого лица. Однако в профессиональном сообществе все же возникают мысли относительно того, насколько выводы о необходимости продления срока содержания под стражей, т.е. об обоснованности подозрения, не отразятся на объективности и беспристрастности правоприменителя при разрешении вопроса о виновности или невиновности лица. В связи с чем проблема рассмотрения судьей уголовного дела по существу в случае принятия этим же судьей на стадии досудебного производства решения о продлении срока содержания под стражей обвиняемому остается актуальной и, возможно, требующей законодательного решения», – полагает Мартин Зарбабян.
Он также обратил внимание и на другую проблему, обозначенную в определении. «Очевидно, что нормы УПК допускают возможность оглашения показаний умершего свидетеля. Но должны ли такие нормы применяться формально, не учитывая факторы, которые (вероятно) свидетельствуют о том, что при жизни этот свидетель не был бы допрошен стороной, представившей его показания в качестве доказательства? КС, воздержавшись от ответа на указанный вопрос, все же фактически, на мой взгляд, допускает такую возможность, объясняя это необходимостью свободного восприятия и оценки судом показаний участников уголовного судопроизводства. Между тем считаю, что решение об оглашении показаний умершего свидетеля должно приниматься не априори и в отрыве от конкретных обстоятельств дела, а в контексте процессуального поведения сторон, доказательственного значения данных показаний и с учетом принципов непосредственности и гласности процесса. Правовые позиции комментируемого определения сложно назвать новыми либо эксклюзивными, поскольку в целом они повторяют сформулированные Судом ранее выводы», – резюмировал эксперт.
Старший партнер АБ «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин полагает, что из поставленных заявителем перед Конституционным Судом вопросов наиболее дискуссионным по-прежнему остается соблюдение положений ст. 61 и 63 УПК РФ в ситуации, когда один и тот же судья сначала принимает решение об удовлетворении ходатайства органов предварительного расследования об избрании меры пресечения либо о ее продлении, а впоследствии разрешает вопрос о виновности того же обвиняемого при рассмотрении уголовного дела, поступившего с обвинительным заключением или актом.
«Безусловно, сами по себе нормы, закрепленные в ст. 61 и 63 УПК РФ, не могут расцениваться как противоречащие Конституции. Однако их применение в условиях, когда один и тот же судья сначала на основе представленных ему материалов делает вывод о достаточности доказательств, подтверждающих обоснованность обвинения, и указывает это в постановлении об избрании, к примеру, меры пресечения в виде заключения под стражу, а затем чаще всего по тем же доказательствам выносит обвинительный приговор, ставит под сомнение объективность судебного приговора. Поддерживаю ранее высказанные мнения о необходимости создания специального судебного состава, судьи которого рассматривали бы вопросы оперативного судебного контроля, что исключало бы последующее их участие в рассмотрении дела по существу», – отметил он.
Комментарий адвоката АП Владимирской области Наталии Беловой, представлявшей интересы заявителя в Конституционном Суде, оперативно получить не удалось.
