Конституционный Суд опубликовал Определение № 240-О/2024, в котором проанализировал положения абз. 6 п. 1 ст. 65.2, п. 2 ст. 174, ст. 301 ГК РФ, которые, по мнению заявителя, порождают неопределенность при решении вопроса о наличии у участника корпорации права обращаться в суд с иском об оспаривании сделок.
16 января 2018 г. ООО «Регионлесхоз» приобрело у ООО «НЛМК-Калуга» по договору купли-продажи земельный участок по цене 50 тыс. руб., который в тот же день был передан продавцом покупателю по акту приема-передачи. Переход права собственности на участок к покупателю был зарегистрирован, однако «Регионлесхоз» не исполнил обязательство по оплате. Вместе с тем 29 марта 2019 г. «Регионлесхоз» продал участок индивидуальному предпринимателю Борису Арабаджи за 50 тыс. руб., участок был передан покупателю по акту приема-передачи. В апреле 2019 г. был зарегистрирован переход права собственности к ИП; он перечислил денежные средства за участок на расчетный счет общества «Регионлесхоз».
Впоследствии ПАО «Новолипецкий металлургический комбинат», являясь единственным участником ООО «НЛМК-Калуга», решением от 23 апреля 2019 г. утвердило годовой отчет и годовую бухгалтерскую отчетность указанного общества за 2018 г. В результате последовавшего служебного расследования по проверке информации о необоснованном отчуждении земельных участков, на основании отчета об оценке, проведенного оценщиком в декабре 2019 г., было установлено, что рыночная стоимость спорного земельного участка по состоянию на январь 2018 г. составила 68 млн руб.
Действуя в интересах своего дочернего общества, комбинат обратился в арбитражный суд с иском к обществу «Регионлесхоз» о признании недействительным ДКП данного земельного участка и к Борису Арабаджи об истребовании спорного участка из чужого незаконного владения. Исковые требования были удовлетворены, с чем согласились суды апелляционной и кассационной инстанций. Доводы Бориса Арабаджи о наличии оснований для признания его добросовестным приобретателем, об отсутствии у комбината полномочий на предъявление виндикационного иска, о пропуске им срока исковой давности были отклонены судами. ВС РФ отказал в рассмотрении кассационной жалобы предпринимателя.
Тогда Борис Арабаджи обратился с жалобой в Конституционный Суд, в которой просил признать абз. 6 п. 1 ст. 65.2, п. 2 ст. 174, ст. 301 ГК РФ противоречащими Конституции в той мере, в какой они порождают неопределенность при решении вопроса о наличии у участника корпорации права обращаться в суд с иском в интересах корпорации по основаниям, предусмотренным п. 2 ст. 174 ГК, лишь со ссылкой на абз. 6 п. 1 ст. 65.2 ГК при отсутствии корпоративных оснований недействительности сделки.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС отметил: закрепляя фундаментальные основы экономической свободы человека, Конституция исходит из того, что реализация этой свободы сопряжена с соблюдением условий, установленных законом, не должна выходить за пределы, очерченные в том числе недопустимостью нарушения прав и свобод других лиц, а также может подвергаться законодательным ограничениям, вводимым в соответствии с конституционно обусловленными критериями. Он пояснил, что находящиеся в системной связи положения абз. 6 п. 1 ст. 65.2 и ст. 174 ГК, регулирующие оспаривание участниками корпорации сделок, совершенных в ущерб интересам корпорации, а также общие положения о последствиях недействительности сделок (ст. 167 ГК) выступают средством обеспечения требуемого справедливого баланса прав и законных интересов всех участников корпоративных отношений, препятствуя проявлениям незаконного или недобросовестного поведения кого-либо из них и обеспечивая реализацию конституционного права на судебную защиту путем восстановления в правах посредством правосудия.
В определении указано, что п. 2 ст. 174 ГК предусмотрены два основания для признания недействительной сделки, совершенной представителем или органом юридического лица, в частности, с нарушением интересов юрлица: в первом случае другая сторона сделки знала или должна была знать об ущербе для соответствующего юрлица, при этом причинение такого ущерба является явным; второе основание применимо, если имели место обстоятельства, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя или органа юрлица и другой стороны сделки в ущерб интересам такого лица. Как отметил КС, по мнению заявителя, названное законоположение порождает неопределенность в правоприменительной практике относительно того, что является явным ущербом, о котором должна знать сторона сделки. Между тем согласно разъяснениям, данным в п. 93 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25, по первому основанию сделка может быть признана недействительной, когда вне зависимости от наличия обстоятельств, свидетельствующих о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки, представителем совершена сделка, причинившая представляемому явный ущерб, о чем другая сторона сделки знала или должна была знать. О наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях, например если предоставление, полученное по сделке, в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения. По этому основанию сделка не может быть признана недействительной, если имели место обстоятельства, позволяющие считать ее экономически оправданной.
КС напомнил свою неоднократно выраженную позицию о том, что суды при рассмотрении дела обязаны исследовать по существу его фактические обстоятельства и не должны ограничиваться только установлением формальных условий применения нормы, иное приводило бы к тому, что право на судебную защиту оказывалось бы существенно ущемленным.
Суд отметил: в деле с участием Бориса Арабаджи арбитражные суды пришли к выводу, что сделка между обществами «НЛМК-Калуга» и «Регионлесхоз» по отчуждению земельного участка совершена явно в ущерб продавцу, в связи с чем и признана недействительной. При этом суды приняли во внимание обстоятельства, повлиявшие на рыночную стоимость спорного имущества в момент возникновения права собственности на него у «НЛМК-Калуга», и последующее изменение этой стоимости, уточнено в определении. Таким образом, КС подчеркнул, что п. 2 ст. 174 ГК не может расцениваться как нарушающий конституционные права заявителя в указанном в жалобе аспекте.
Суд указал, что в соответствии со ст. 65.1 ГК юрлица, учредители (участники) которых обладают правом участия (членства) в них и формируют их высший орган, являются корпоративными юрлицами (корпорациями), к ним, в частности, относятся и хозяйственные общества. В связи с участием в корпоративной организации ее участники приобретают корпоративные права и обязанности в отношении созданного ими юлица, за исключением случаев, предусмотренных данным Кодексом. Согласно абз. 6 п. 1 ст. 65.2 ГК участник корпорации вправе оспаривать, действуя от имени корпорации, совершенные ею сделки по основаниям, предусмотренным ст. 174 ГК и иными законами, и требовать применения последствий их недействительности, а также применения последствий недействительности ничтожных сделок корпорации. «Приведенные положения создают необходимые условия для эффективной реализации прав и обязанностей участников корпорации в соответствии с требованиями ст. 34 (часть 1), 35 (части 1 и 2), 45 и 46 Конституции РФ и одновременно гарантируют защиту законных интересов самих корпораций, которые в результате неправомерных действий иных лиц претерпели или могут претерпеть неблагоприятные последствия (ущерб)», – поясняется в определении.
КС обратил внимание, что по смыслу оспариваемых норм перечень оснований, позволяющих участнику корпорации предъявлять иски от имени корпорации, является ограниченным, как и перечень видов таких исков. Определение же того, относятся ли притязания истца к числу требований о применении последствий недействительности сделки, признанной таковой, связано с установлением фактических обстоятельств и входит в компетенцию судов, рассматривающих конкретное дело.
В отношении ст. 301 ГК РФ Конституционный Суд напомнил свою правовую позицию, согласно которой действующее законодательство исходит из принципа защиты добросовестных участников гражданского оборота, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность (постановления от 24 марта 2015 г. № 5-П; от 22 июня 2017 г. № 16-П; от 13 июля 2021 г. № 35-П и др.).
Таким образом, Конституционный Суд посчитал, что оспариваемые положения ст. 65.2 и ст.301 ГК не могут рассматриваться как нарушающие в обозначенных в жалобе аспектах конституционные права заявителя. КС очередной раз пояснил, что оценка правильности выбора норм, подлежащих применению с учетом фактических обстоятельств конкретного дела, не относится к его компетенции.
Комментируя определение КС, адвокат АК «Кожанов и партнеры» Виктор Кожанов заметил, что оспариваемая норма ст. 174 ГК достаточно хорошо проработана, в отличие от ее первоначальной редакции, и законодатель логично, практически одновременно вводил в действие бланкетную норму ст. 65.2. ГК, согласно которой участники корпорации, действуя от имени корпорации, вправе оспаривать сделки по основаниям, указанным в ст. 174 ГК РФ. Иное создавало бы ограничения собственникам корпорации вне зависимости от объема их прав на нее в защите своих имущественных интересов и не гарантировало бы защиту законных интересов самих корпораций, отметил он.
Адвокат указал, что относительно явного ущерба в рассматриваемом случае спорить не имеет смысла, поскольку несмотря на цепочку заключенных сделок стоимость проданного объекта недвижимости ниже его рыночной более чем в 1300 раз. «Проблема заявителя заключается не в оспариваемых законоположениях, а в непредставлении по делу, где он выступает ответчиком, доказательств, достаточных для отказа в удовлетворении исковых требований. На мой взгляд, это не тот случай, когда следовало оспаривать конституционность указанных норм. Интерес в их оспаривании представлял бы случай применимо к рассматриваемой ситуации, когда участник основного общества признавал совершенную его дочерним обществом сделку недействительной, одобрение которой не требовалось со стороны основного общества», – поделился мнением Виктор Кожанов.
Партнер московского адвокатского бюро «Синум АДВ» Александр Задорожный подчеркнул: из рассматриваемого определения следует, что заявитель прежде всего оспаривал конституционность двух аспектов регулирования: права акционера на косвенный иск об оспаривании сделки по ст. 174 ГК, т.е. реализации корпоративных прав, а также самого основания для оспаривания сделки – явный ущерб от сделки без формального нарушения полномочий. В решении КС продолжил общеправовую линию по обоим пунктам обжалования, указал он.
Александр Задорожный пояснил, что расширение прав участников корпораций по вторжению в отношения с третьими лицами проходило в несколько этапов. Изначально считалось, что для стабильности оборота будет верным, если участники корпорации будут предъявлять требования только к назначенному им менеджменту о взыскании убытков, затем появились специальные корпоративные основания для оспаривания сделок с третьими лицами, доступные для участников: притязания в отношении крупных сделок и сделок с заинтересованностью. Однако практика многочисленных формальных обходов данных правил повлекла за собой внесение изменений и в ст. 174 ГК, направленных на возможность использования более гибкого подхода, не связанного только с ограничением полномочий управленцев, но и с условиями осуществлениями данных полномочий в ущерб корпорации, отметил адвокат.
«Все подобные тенденции являются следствием более общего процесса – утончения “корпоративной вуали” юрлица. Участники корпорации все чаще отвечают по долгам последней, будучи привлекаемы к субсидиарной ответственности или подвергающиеся понижению очередности своих внешне коммерческих требований в банкротстве, т.е. становящиеся все более доступными для оборота, третьих лиц. Зеркальным отражением данного подхода, балансированием является расширение уже возможностей участников непосредственно включаться во взаимоотношения с третьими лицами, минуя корпоративную оболочку юридического лица», – считает Александр Задорожный.
Как заметил адвокат, руководитель практики разрешения споров АБ «Инфралекс» Михаил Гусев, участник корпорации не обладает полномочиями на истребование имущества корпорации из чужого незаконного владения третьего лица, поэтому вполне возможно сделать вывод о том, что проблема, затронутая заявителем, является актуальной и касается пределов полномочий участника корпорации.
При этом Михаил Гусев подчеркнул, что участник вправе предъявлять требование о применении последствий недействительности оспариваемой сделки, в том числе о возврате имущества корпорации. «С учетом того что в рассматриваемом случае была совершена цепочка сделок, применение по иску участника последствий недействительности цепочки сделок в виде возврата имущества корпорации возможно было в случае, если суд признал все сделки взаимосвязанными и применил последствия недействительности взаимосвязанных сделок. В комментируемом определении КС РФ не дана иная оценка правомочиям участника корпорации, в связи с чем не представляется возможным считать выводы КС необоснованными», – пояснил адвокат.
Интересы Бориса Арабаджи в КС представляла адвокат АП Калужской области Людмила Буцкая, однако редакции «АГ» не удалось оперативно получить ее комментарий.
