Конституционный Суд опубликовал Определение № 1399-О/2023 по жалобе на неконституционность ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП РФ, предусматривающей административную ответственность за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ.
С жалобой в КС обратился Константин Лагодич, который был признан виновным в совершении указанного административного правонарушения и которому был назначен административный штраф в размере 50 тыс. руб. В жалобе он указал, что ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП предусматривает наказание за выражение критического мнения об использовании Вооруженных Сил и исполнении государственными органами своих полномочий и тем самым нарушает права на свободу совести, мысли и слова, свободу собраний и запрет на установление какой-либо идеологии как государственной или обязательной, а также нарушает принцип равенства и запрет дискриминации, поскольку признает административно наказуемыми исключительно те мнения и убеждения, которые связаны с критической оценкой использования Вооруженных Сил и исполнения государственными органами своих полномочий за пределами территории РФ.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, КС пояснил, что Конституция не только не исключает, но и прямо допускает принятие государственными органами РФ решений и мер, в том числе связанных с использованием Вооруженных Сил, для защиты интересов РФ и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности и задает конституционные параметры для таких действий, которые конкретизируются в федеральном законодательстве. При этом предполагается использование Вооруженных Сил именно в этих целях.
Определение же целесообразности и необходимости, характера и объема использования Вооруженных Сил РФ, а равно исполнения государственными органами полномочий в указанных целях в конкретных ситуациях и обстоятельствах является прерогативой уполномоченных Конституцией органов государственной власти. Также ими определяются возможность и формы оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы.
КС заметил, что уже неоднократно указывал на то, что если гражданин, осуществляя свои права и свободы, в то же время нарушает права и свободы других лиц и такое нарушение носит общественно опасный и противоправный характер, то виновный может быть привлечен к публично-правовой ответственности, которая преследует цель охраны публичных интересов. При этом значение имеет не только форма выражения своих убеждений, но и способы распространения информации, а также ее содержание (определения от 25 сентября № 1873-О/2014, от 27 октября № 2450-О/2015, от 29 сентября № 1927-О/2016, от 28 марта № 665-О/2017, от 27 июня № 1411-О/2017). Суд добавил, что федеральный законодатель вправе и обязан осуществить правовое регулирование, в том числе установить юридическую ответственность, с тем чтобы не допустить и пресечь действия, посягающие на правопорядок, общественный порядок и безопасность, охраняемые Конституцией ценности, даже если внешне такие действия имеют признаки реализации указанных конституционных прав.
Как разъяснил Конституционный Суд, из положений ст. 20.3.3 КоАП противоправными и наказуемыми признаются действия, которые носят публичный характер и направлены на дискредитацию указанной в них деятельности. Понятие «публичный характер» является в определенной степени оценочным с учетом многообразия форм придания действиям публичного характера в современном информационном обществе, однако, согласно неоднократно выраженной КС правовой позиции, это не препятствует квалификации конкретных действий в таком качестве. КоАП не определяет специальным образом понятие дискредитации для целей его ст. 20.3.3, и, соответственно, данному понятию не придается какого-то особого, отличного от общепринятого значения дискредитации, под которой понимается подрыв доверия отдельных граждан и общества в целом к кому-либо, к чьим-либо действиям (деятельности). Объективное многообразие форм действий, направленных на такой подрыв доверия (лингвистических, визуальных и других), позволяет законодателю в данном случае не конкретизировать понятие дискредитации, поскольку направленность носящих публичный характер действий именно на таковую подлежит установлению при рассмотрении дела о соответствующем административном правонарушении.
Как пояснил КС, ст. 20.3.3 КоАП не содержит указания на то, что речь идет о дискредитации в связи с проводимой в настоящее время специальной военной операцией. Вместе с тем очевидно, что федеральный законодатель, действуя в рамках предоставленных ему полномочий и в пределах своей дискреции, установил административную ответственность за соответствующие деяния, прежде всего принимая во внимание указанные обстоятельства. С учетом ранее сформулированных Конституционным Судом позиций в постановлениях от 2 октября № 36-П/2022, № 37-П/2022, № 38-П/2022 и № 39-П/2022 о проверке конституционности не вступивших в силу международных договоров между Российской Федерацией и Донецкой Народной Республикой, Луганской Народной Республикой, Запорожской областью и Херсонской областью о принятии их в РФ и образовании в составе России новых субъектов такое регулирование в период проведения указанной специальной военной операции тем более не может вызывать сомнения с точки зрения конституционности, а его оценка за пределами указанных обстоятельств по существу явилась бы осуществлением абстрактного нормоконтроля, имея в виду установленную в представленных судебных актах связь между деянием заявителя и проведением специальной военной операции.
Принятые государственными органами РФ соответствующие решения и меры, указал Суд, не могут быть произвольно, исключительно на основе субъективной оценки и восприятия поставлены под сомнение с точки зрения их направленности на защиту интересов России и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности. Тем более что это означало бы – вопреки прямым и общеобязательным предписаниям Конституции – отрицание правового характера РФ, верховенства ее Конституции и обязанности соблюдать ее предписания, что в силу Конституции недопустимо.
КС пояснил, что деятельность по защите интересов РФ и ее граждан, поддержанию международного мира и безопасности по своей природе осуществляется в условиях высокого риска, с угрозой для жизни и здоровья. Для ее эффективности большое значение имеет морально-психологический настрой лиц, непосредственно решающих соответствующие задачи и выполняющих тем самым воинский, служебный и гражданский долг, а одним из его важнейших условий является поддержка обществом как соответствующих решений и мер, так и реализующих их лиц, выступающая таким образом в качестве проявления конституционных принципов взаимного доверия общества и государства, защиты достоинства граждан и уважения к труду защитников Отечества, сбалансированности прав и обязанностей граждан, политической и социальной солидарности.
Публичные же действия, в том числе выступления и высказывания, целенаправленно несущие в себе негативную оценку деятельности по защите интересов РФ и ее граждан, поддержанию международного мира и безопасности, могут, с учетом их накопительного эффекта, оказывать негативное воздействие на реализацию соответствующих мер и решений, снижать решительность и эффективность выполнения Вооруженными Силами и другими государственными органами поставленных задач, мотивированность военнослужащих и иных непосредственно участвующих в этом лиц и тем самым фактически – даже не преследуя непосредственно именно такой цели – содействовать силам, противостоящим интересам России и ее граждан, препятствующим поддержанию международного мира и безопасности. Особенно об эффекте такого содействия можно говорить в случае публичных призывов к воспрепятствованию использования Вооруженных сил в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, то есть призывов к совершению действий, препятствующих принятию органами государственной власти решений и мер в вышеуказанных целях и их реализации, которые специально выделены федеральным законодателем в качестве отдельной формы совершения правонарушения, состав которого предусмотрен оспариваемой нормой.
Статья 20.3.3 КоАП, разъяснил Конституционный Суд, не может рассматриваться ни как вводящая обязательную идеологию, ни как направленная на пропаганду войны, которая в РФ запрещена, или как дискриминационная по отношению к лицам в зависимости от их убеждений. Не посягает она и на свободу личности выбирать и придерживаться тех или иных убеждений и действовать в соответствии с ними, поскольку такая свобода не предполагает совершения лицом правонарушений. Возможность выражать собственное мнение по поводу деятельности Вооруженных Сил, лиц, им содействующих, и государственных органов РФ, в том числе указывать на наличие недостатков, если это не сопряжено с произвольным отрицанием конституционно предопределенных характера, целей и задач данной деятельности и основывается на открытой достоверной информации, ст. 20.3.3 под сомнение не ставится, что не исключает выявления фактов направленности действий граждан, которым придается видимость конструктивного выражения позиции, на дискредитацию соответствующих решений, мер и деятельности.
Разрешение вопроса о том, были ли конкретные публичные действия гражданина направлены именно на дискредитацию использования Вооруженных Сил в рамках специальной военной операции, дискредитацию исполнения государственными органами своих полномочий за пределами территории РФ в рамках СВО и дискредитацию оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы, предполагает установление, исследование и оценку фактических обстоятельств совершения таких действий в их совокупности и является прерогативой судов общей юрисдикции.
Адвокат АП Новгородской области Константин Маркин полагает, что ожидать от Конституционного Суда решения о несоответствии ст. 20.3.3 КоАП Конституции было наивно. «Оценивать правовую позицию КС отдельно от процессов, которые сейчас происходят в стране, невозможно. Эта позиция – отражение этих процессов. Учитывая, как показывает практика, “резиновые свойства” ст. 20.3.3 КоАП, любые “неправильные” рассуждения о правовой позиции КС могут стать основанием для привлечения к ответственности по ст. 20.3.3 КоАП», – подчеркнул он.
Константин Маркин также отметил, что определение негативно скажется на практике рассмотрения дел по ст. 20.3.3 КоАП. «Формально КС всегда прав, поскольку ни у одного органа в РФ нет полномочий признавать решения КС незаконными. Те, кто обратился в КС с жалобой, возможно, и получили для себя какую-то пользу. Но в целом ситуацию с защитой по ст. 20.3.3 КоАП только усложнили», – указал адвокат. По его мнению, КС дал судам обоснование «правильного» применения ст. 20.3.3 КоАП: «Если раньше у судьи была возможность для маневра в явно “нелепом” деле и суд мог прекратить производство по делу за отсутствием состава правонарушения, то теперь, полагаю, и такая возможность практически исчезла».
Юрист Андрей Дяченко отметил, что КС фактически выстроил свою аргументацию вокруг одного основного тезиса – все решения государственного уровня, связанные со специальной военной операцией, безусловно конституционны. «В обоснование данного подхода легли не столько правовые доводы, сколько политические заявления про консолидацию общества и морально-психологическую поддержку Вооруженных Сил РФ в выполнении целей и задач СВО», – считает эксперт.
При этом, заметил он, КС РФ указал, что ст. 20.3.3 КоАП РФ не посягает на право граждан придерживаться определенных убеждений и действовать в соответствии с ними, поскольку это не подразумевает совершения правонарушений. «Получается занятная формула – конституционное право граждан на свободу выражения мнения незыблемо до тех пор, пока законодатель его не ограничит административной и уголовной ответственностью. Однако вопрос конституционности таких ограничений и являлся предметом проверки, но Суд предпочел руководствоваться вышеуказанным тезисом», – пояснил Андрей Дяченко.
Эксперт заметил, что КС допустил возможность выражать собственное мнение по поводу деятельности Вооруженных Сил в рамках СВО, в том числе указывая на недостатки, но с несколькими оговорками: если это не сопряжено с произвольным отрицанием характера, целей и задач данной деятельности; если это основывается на открытой достоверной информации. «Глядя на эти два обстоятельства, сложно себе представить “правомерную” критику действий Вооруженных Сил с указанием на какие-либо недостатки, которая при этом не нарушала хотя бы одного из представленных условий», – указал он.
Андрей Дяченко полагает, что определение КС с юридической точки зрения должным образом не мотивировано, а Суд провел конституционный контроль формально, в основном лишь транслируя сформулированную им аксиому конституционности всех норм, связанных с деятельностью Вооруженных Сил в рамках СВО, без учета конкретных обстоятельств дела и положений обжалуемой ст. 20.3.3 КоАП. «Данное определение, как и аналогичные отказные по делам других заявителей, лишь усугубит практику привлечения к административной ответственности за деяния, которые зачастую сложно оценить как дискредитацию даже при всей абстрактности формулировок ст. 20.3.3 КоАП РФ. Такая свобода усмотрения правоприменителя опасна не только сама по себе, но и в контексте административной преюдиции, ведь “повторных правонарушителей”, дискредитирующих ВС РФ, ожидает уже уголовная ответственность по ст. 280.3 УК РФ», – указал юрист.
