31 марта Конституционный Суд вынес Постановление № 13-П/2023 по делу о проверке конституционности нормы УК, предусматривающей уголовную ответственность за кражу, совершенную с незаконным проникновением в помещение.
Осужденному за кражу не удалось обжаловать приговор
Приговором Котельниковского районного суда Волгоградской области от 12 февраля 2021 г. Валерий Великанов признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 105 и п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. По совокупности преступлений ему было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на восемь лет и три месяца с отбыванием в исправительной колонии особого режима.
Согласно приговору осужденный, реализуя умысел на тайное хищение чужого имущества, подошел к заднему входу расположенного на территории его домовладения помещения, в котором размещалась парикмахерская. Сняв при помощи монтировки с петель дверь, он проник в помещение и тайно похитил оттуда микроволновую печь, принадлежащую гражданке К. и оцененную позднее в 2100 руб.
Валерий Великанов, не согласившись с приговором, обжаловал его. Он указал, что помещение, из которого была совершена кража, принадлежит ему на праве собственности, а договор аренды этого помещения он ни с кем не заключал. Поэтому такой квалифицирующий признак кражи, как незаконное проникновение в помещение, ему вменен необоснованно. По его мнению, с учетом стоимости похищенного его деяние должно квалифицироваться как мелкое хищение, ответственность за которое предусмотрена ст. 7.27 КоАП РФ.
Однако решениями вышестоящих судебных инстанций приговор оставлен без изменения. При этом суды мотивировали свои решения в числе прочего тем, что исходя из обстоятельств дела виновный не имел права на свободный доступ в помещение парикмахерской, из которого была совершена кража, а значит, содеянное им квалифицировано правильно.
КС выявил конституционно-правовой смысл оспариваемой нормы
В жалобе в Конституционный Суд Валерий Великанов указал, что п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ и ч. 1 ст. 17 УПК РФ не соответствуют Конституции, поскольку позволяют судьям, оценивающим доказательства по своему внутреннему убеждению, признавать незаконным проникновение лица в помещение, принадлежащее ему на праве собственности, привлекая это лицо к уголовной ответственности за деяние, являющееся, по сути, административным правонарушением.
Изучив жалобу, КС отметил, что ч. 1 ст. 17 УПК закрепляет принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, и предписывает уполномоченным лицам руководствоваться при этом законом и совестью. У Суда данная норма не вызвала сомнений в своей конституционности в указанном заявителем аспекте, а потому он прекратил производство по жалобе в этой части.
Вместе с тем Конституционный Суд указал, что, определяя меры уголовно-правовой защиты всех форм собственности, законодатель должен исходить из требования соразмерности этих мер тому вреду, который причинен в результате правонарушения. Уголовная ответственность за посягательства на собственность может считаться законно установленной лишь при условии, что она адекватна общественной опасности преступления, признаки которого ясно и четко сформулированы в уголовном законе.
Он пояснил, что п. «б» ч. 2 ст. 158 УК предусматривает уголовную ответственность за кражу, совершенную с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище. Согласно п. 3 примечаний к этой статье под помещением в статьях гл. 21 «Преступления против собственности» УК РФ понимаются строения и сооружения независимо от форм собственности, предназначенные для временного нахождения людей или размещения материальных ценностей в производственных или иных служебных целях. Под хранилищем понимаются хозяйственные помещения, обособленные от жилых построек, участки территории, трубопроводы, иные сооружения независимо от форм собственности, которые предназначены для постоянного или временного хранения материальных ценностей.
Суд обратил внимание, что под понятия «помещение» и «иное хранилище» в целях уголовно-правовой охраны общественных отношений на основании п. «б» ч. 2 ст. 158 УК подпадают разные объекты гражданских прав (ст. 128 и 130 ГК РФ). Например, по договору аренды (имущественного найма) арендодатель (наймодатель) может предоставить арендатору (нанимателю) за плату во временное владение и пользование или во временное пользование здания, сооружения, нежилые помещения. Вместе с тем такие объекты гражданских прав должны отвечать признакам, перечисленным в п. 3 примечаний к ст. 158 УК. При этом понятиями «помещение» и «иное хранилище», используемыми в п. «б» ч. 2 этой статьи, не охватываются жилые помещения. Под жилищем понимаются индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания. Жилищем является также и иное помещение или строение, не входящие в жилищный фонд, но предназначенные для временного проживания. Уголовная ответственность за кражу с незаконным проникновением в жилище предусмотрена п. «а» ч. 3 ст. 158 УК.
Суд указал, что оспариваемое заявителем положение дифференцирует ответственность за посягательства на собственность, обеспечивая гарантии ее защиты от противоправных действий третьих лиц и учитывая повышенную общественную опасность изъятия чужого имущества из помещения либо иного хранилища, предназначенного для обеспечения его физической сохранности. Наличие такого признака состава преступления, как незаконное проникновение в помещение либо иное хранилище, устанавливается исходя из противоправной цели проникновения (для хищения чужого имущества), момента возникновения умысла на совершение хищения (до окончания проникновения в помещение либо иное хранилище) и отсутствия у виновного лица права на доступ в это помещение либо иное хранилище во время проникновения в него. Эти признаки должны быть установлены судом и отражены в приговоре по конкретному уголовному делу.
Как пояснил КС, при стоимости похищенного не более 2500 руб. от оценки того, имело ли место проникновение в помещение либо иное хранилище, зависит выбор между уголовной и административной ответственностью за кражу, а первая из них по определению влечет более существенные ограничения прав личности. Собственник имущества имеет право на доступ внутрь объекта, переданного им во временное владение и пользование другому лицу, при наличии законного основания для этого: согласие временного владельца, осуществление контроля за использованием переданного имущества, устранение чрезвычайных ситуаций, другие предусмотренные законодательством, договором или иным соглашением основания.
Суд разъяснил, что при рассмотрении уголовного дела в отношении лица, обвиняемого по п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ, требуется установить на основе регулятивных норм, было ли ограничено в силу закона, договора или иного соглашения право доступа собственника (владельца) в помещение либо иное хранилище, и если да, то в чем это ограничение заключалось. КС обратил внимание, что неустранимые сомнения в том, что такое ограничение было установлено, или в том, что у обвиняемого отсутствовало законное основание для такого доступа, должны в целях применения уголовной ответственности толковаться в его пользу. Это распространяется и на передачу подпадающего под признаки помещения либо иного хранилища по смыслу п. 3 примечаний к ст. 158 УК РФ объекта его собственником (владельцем) во временное владение и пользование другому лицу на основании соглашения между ними, не отвечающего требованиям закона.
«Несоблюдение формы и порядка заключения договора не должно ставить лицо, совершившее тайное хищение чужого имущества с незаконным проникновением в фактически переданное им во временное владение и пользование другому лицу помещение либо иное хранилище, в лучшее положение по сравнению с лицом, совершившим то же общественно опасное деяние, но заключившим договор в установленном законом порядке», – отмечается в постановлении. По мнению Суда, иное не соответствует задачам уголовного закона, вступает в противоречие с принципами вины и справедливости, не отвечает основополагающему требованию о том, что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения, тем более преступного, свидетельствует о нарушении равной и справедливой защиты права собственности, иных вещных прав.
Таким образом, Конституционный Суд признал, что п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ соответствует Основному Закону, поскольку он предполагает, что в качестве кражи, совершенной с незаконным проникновением в помещение или иное хранилище, должно квалифицироваться тайное хищение лицом чужого имущества из принадлежащего ему на праве собственности (ином праве) объекта, переданного им во временное владение и пользование другому лицу при отсутствии у похитителя законного основания доступа в указанное помещение (иное хранилище).
КС постановил пересмотреть судебные решения, вынесенные по делу Валерия Великанова. Кроме того, пересмотру подлежат судебные решения по делам иных лиц, привлеченных к уголовной ответственности по данной норме УК РФ.
Адвокаты поддержали позицию КС
Адвокат АП Свердловской области Александр Чарыков отметил, что по статистике МВД РФ кража – наиболее популярный вид преступлений в нашей стране. Вопросы о квалификации таких действий всегда актуальны, тем более если в деле усматривается неоднозначность применения норм уголовного права, полагает адвокат.
Александр Чарыков согласен с позицией КС, который, по его мнению, достаточно подробно изложил конституционно-правовой смысл описываемой ситуации, в которой собственник недвижимости злоупотребил своим правом и похитил вещь фактически у арендатора. Адвокат заметил, что КС РФ вновь обратился к общим нормам гражданского законодательства, используя расширительное толкование: в частности, сославшись на ст. 305 ГК РФ, Суд указал, что уголовно-правовая защита права владения и пользования может быть реализована и от самого собственника имущества в зависимости от обстоятельств конкретного дела.
Председатель МКА «Норма» Екатерина Белова считает важным напоминание КС о том, что в каждом конкретном случае судам необходимо устанавливать как цель проникновения в помещение и момент возникновения умысла на хищение чужого имущества, так и законность проникновения в данное помещение. «Со вторым на практике часто возникают сложности, поскольку само понятие “проникновение” уже подразумевает незаконность нахождения лица в помещении с целью хищения имущества. Обвиняемый находится в помещении без ведома и согласия собственника (иных лиц), чем и определяется повышенная опасность данного преступления», – пояснила адвокат.
По мнению Екатерины Беловой, КС в постановлении резонно отметил, что не всегда отсутствие гражданско-правового договора свидетельствует об отсутствии у обвиняемого права доступа в помещение. «Суд в каждом конкретном случае должен устанавливать, исходя из обстоятельств дела, в том числе и сложившихся отношений между сторонами, мог ли обвиняемый заходить в данное помещение. Установление данного факта является важным признаком, который отделяет кражу от других правонарушений и существенным образом влияет на наказание», – добавила адвокат.
Адвокат МКА «Князев и партнеры» Артем Чекотков полагает, что постановление затрагивает достаточно сложные и серьезные практические вопросы, находящиеся в сфере не только уголовного, но также и гражданского права. «Стоит признать, что у судов зачастую возникают проблемы при рассмотрении подобных дел, требующих обращения к гражданскому законодательству и толкования данных норм. Трактовка недействительности сделки через призму уголовного права заслуживает поддержки», – поделился адвокат.
Как отметил Артем Чекотков, по мнению КС, формальное применение положений гражданского законодательства о недействительности сделки при несоблюдении обязательной письменной формы конкретного договора (например, договора аренды) не может улучшать положения обвиняемого в сравнении с другим обвиняемым, который заключил договор в надлежащей форме. Таким образом, как считает адвокат, Суд расширяет понимание гражданско-правовой нормы.
«Подобное толкование при этом не направлено против обвиняемых, поскольку, как отмечает КС, все неустранимые сомнения по вопросу об ограничении прав обвиняемого, являющегося собственником (владельцем) переданного другому лицу помещения, должны толковаться в его пользу. Наличие сомнений в ограничении доступа в помещение его собственнику (владельцу) может привести к квалификации хищения либо по КоАП РФ, либо по ч. 1 ст. 158 УК, т.е. в благоприятную сторону для обвиняемого. Стоит надеяться, что после данной позиции КС РФ суды станут тщательнее относиться к подобным деталям уголовных дел, в частности о хищениях, и мотивировать свои выводы», – прокомментировал Артем Чекотков.
Адвокат АП г. Москвы, партнер, руководитель уголовно-правовой практики Vinder Law Office Максим Маценко считает, что несмотря на кажущуюся редкость ситуации кражи у своего же арендатора данная проблема является актуальной. Он пояснил, что подход КС к проблеме применим ко всем делам, когда для установления наличия либо отсутствия состава преступления необходимо разрешить вопрос о наличии у подозреваемого оснований для проникновения в помещение и их оценки. «К примеру, правоохранительные органы часто возбуждают и направляют в суды дела по ст. 139 УК РФ (поскольку они не представляют никакой сложности в расследовании), при этом не всегда тщательно разбираясь в вопросе наличия у подозреваемого права находиться в жилом помещении», – рассказал адвокат.
Максим Маценко полностью поддерживает позицию Конституционного Суда, который, по его мнению, конкретизировал понятие «незаконность проникновения» и напомнил судам, что им необходимо тщательно разбираться в каждом таком деле.
