Как стало известно «АГ», Московский областной суд, выявив существенные нарушения УПК РФ, отменил обвинительный приговор, поставленный на основе вердикта коллегии присяжных, и передал на новое рассмотрение уголовное дело о приготовлении к убийству группой лиц по предварительному сговору и хранении огнестрельного оружия.
Обвинительный приговор
23 ноября 2022 г. один из судов Московской области на основании вердикта коллегии присяжных заседателей признал Д., Ш., Ж. и Н. виновными в организации и руководстве приготовлением к убийству К., а также в незаконной передаче, хранении, перевозке и ношении огнестрельного оружия. По версии следствия, при неустановленных обстоятельствах они вступили в сговор, приискали оружие и наняли исполнителя преступления, которое не было доведено до конца. Каждому из четырех осужденных было назначено по восемь лет лишения свободы, двоим – с отбыванием наказания в ИК общего режима, остальным – в ИК строгого режима. Вместе с тем в ходе рассмотрения дела все подсудимые настаивали на своей невиновности, в частности указывая на то, что они добровольно отказались от совершения преступления.
Защитники подсудимых – адвокаты АП г. Москвы Андрей Орлов, Роман Школьный, Дарья Крупчинова и адвокат АП Московской области Александр Куприян – направили апелляционные жалобы на приговор, указывая, что он незаконен и вынесен с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона.
Доводы апелляционных жалоб
В частности, защитник Д. Александр Куприян указывал, что ходатайство защиты о возвращении уголовного дела прокурору было рассмотрено формально, без проверки его доводов. Кроме того, по мнению адвоката, были неправильно определены территориальная подследственность уголовного дела, а затем его подсудность.
Также в его апелляционной жалобе подчеркивалось, что при формировании коллегии присяжных заседателей были допущены нарушения, а именно сторонам был предоставлен список кандидатов в присяжные заседатели, где кандидаты были указаны в алфавитном порядке. В дальнейшем список был исправлен, внесены изменения в последовательности кандидатов уже в случайном порядке. Вместе с тем факт произведенных технических изменений со списком кандидатов в присяжные является нарушением, необходимо было осуществить повторный вызов присяжных для формирования нового списка. Александр Куприян пояснил, что список кандидатов в присяжные не соответствует п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2005 г. № 23 (ред. от 28 июня 2022 г.), в нем не были указаны сведения об образовании и социальном статусе кандидатов.
Кроме того, адвокат указывал на то, что защита была существенным образом ограничена в праве на предоставление доказательств. В частности, суд необоснованно отказал защите в постановке частного вопроса перед присяжными заседателями о наличии фактического обстоятельства, исключающего уголовную ответственность Д. Помимо этого, указывал Александр Куприян, судья проигнорировала добровольный отказ подсудимых от совершения инкриминируемых им деяний, что подтверждается показаниями свидетеля и подсудимых Д. и Ш. Защитник также обратил внимание на то, что в приговоре упоминается лицо, в действиях которого формально имеются признаки преступления, инкриминируемого подсудимым, и которое не было привлечено к ответственности.
В апелляционной жалобе в защиту Ш. адвокат Андрей Орлов отмечал, что при составлении предварительного списка присяжных заседателей были нарушены ч. 1, 4, 5 ст. 326, ч. 4 ст. 327 УПК РФ, а потому подсудимые не могли в полной мере реализовать свои процессуальные права. Он также заметил, что в нарушение ч. 2 ст. 338 УПК РФ суд незаконно отказал в постановке вопроса о наличии по уголовному делу фактического обстоятельства, исключающего ответственность.
Защитник подчеркивал, что Ш.и Д. говорили свидетелю У. о том, чтобы потерпевшему К. не причинялся вред, и факт этого разговора нашел свое подтверждение в ходе оглашения показаний К. в присутствии присяжных заседателей. Андрей Орлов обращал внимание на то, что, отказав в постановке перед присяжными заседателями вопроса о добровольном отказе от преступления, председательствующий существенно нарушил право обвиняемых на защиту, что повлияло на вердикт присяжных. Адвокат выразил несогласие с выводом суда об отсутствии добровольного отказа Д. и Ш. от совершения преступления. Также он указал, что при обращении с напутственным словом к присяжным заседателям председательствующая судья своими разъяснениями могла внушить присяжным обстоятельства, которые могли иметь место, но не исследовались в судебном заседании.
Роман Школьный в апелляционной жалобе в защиту Ж. указывал, что в присутствии коллегии присяжных потерпевший К. сообщал сведения о совершении Ж. и Н. преступления из корыстных побуждений, однако, согласно предъявленному обвинению, инкриминируемые деяния совершены подсудимыми из личной неприязни. Защитник считает, что подобное незаконное воздействие на коллегию присяжных вызвало предубеждение с их стороны, при этом мера процессуального воздействия в виде удаления потерпевшего из зала судебного заседания была реализована только в конце разбирательства.
Адвокат также пояснил, что суд незаконно отказал присяжным в исследовании доказательств. При этом он заметил, что суд должен был разъяснить им право вновь заявить просьбу о повторном исследовании доказательств на соответствующей стадии процесса с возможностью возобновления судебного следствия, но вместо этого указал на то, что они имеют право заявлять вопросы. Кроме того, как подчеркнул Роман Школьный, в прениях гособвинителем было искажено содержание разговора Ж. и У., а в напутственном слове судьей приведена информация не относящаяся к рассматриваемому делу, чем было вызвано предубеждение у присяжных о виновности подсудимых.
Защитник Н., адвокат Дарья Крупчинова, в своей жалобе отмечала, что при проведении судебного следствия были нарушены положения ст. 252, 335 УПК РФ, в связи с чем у присяжных заседателей сформировалось преждевременное убеждение в виновности подсудимых. Также она обращала внимание на то, что формирование коллегии присяжных было проведено с нарушением ст. 326, 327, 328 УПК – отбор происходил у стола председательствующего, чем было нарушено право подсудимых.
Адвокат отмечала также, что при исследовании письменных доказательств председательствующая судья заявила присяжным, что у них не должно быть сомнений в них. По ее мнению, суд ускорил судебное разбирательство и создал условия для формального принятия решения присяжными.
Апелляция усмотрела существенные нарушения УПК
Проверив материалы дела, Московский областной суд напомнил о недопустимости нарушения принципа формирования коллегии присяжных заседателей, однако он пришел к выводу, что допущенные первой инстанцией нарушения были устранены до формирования коллегии присяжных.
Апелляция указала, что вопросы, подлежащие разрешению присяжными, формулируются судьей с учетом результатов судебного следствия и прений сторон. В ходе судебного разбирательства присяжные заседатели разрешают только те вопросы, которые предусмотрены п. 1, 2 и 4 ч. 1 ст. 299 УПК и сформулированы в вопросном листе. Однако судом первой инстанции при постановке вопросов присяжным не были учтены положения ч. 1 ст. 252 и ч. 3 ст. 339 УПК РФ.
Областной суд напомнил, что с учетом положений ч. 1 ст. 339 УПК по каждому деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Законодателем предусмотрена возможность постановки одного основного вопроса, который является соединением всех трех указанных вопросов. Ссылаясь на п. 30 Постановления Пленума ВС РФ № 23, апелляционный суд подчеркнул, что в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления председательствующий должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы, в том числе о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца. При этом данный вопрос должен содержать описание фактической причины, лишившей подсудимого возможности осуществить свои намерения.
В нарушение ч. 1 ст. 252 УПК РФ, согласно которой судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению, в вопросном листе были поставлены вопросы в отношении другого лица (свидетеля У.), уголовное дело в отношении которого не рассматривалось, заметила апелляция. Суд также отметил, что вопросы о покушении на убийство К. и о причинах, по которым действия подсудимых не были доведены до конца, судом перед присяжными заседателями не ставились. «Между тем позиция стороны защиты сформулирована таким образом, что имелся добровольный отказ со стороны Д. и Ш., что исключает их уголовную ответственность по ч. 3 ст. 33 ч.1 ст. 30 п. "ж, з" ч. 2 ст. 105 УК РФ», – указано в апелляционном определении. Обращено внимание, что правильная постановка вопроса о причине, по которой не было доведено до конца преступление осужденным, исключает необходимость постановки вопроса со стороны защиты о добровольном отказе.
Кроме того, апелляционный суд счел, что приговор противоречит вердикту присяжных заседателей в части описания деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 222 УК, так как в нем не указано, какие конкретно действия были совершены каждым из осужденных. Вместе с тем данные обстоятельства имеют существенное значение как для юридической оценки действий каждого из них, так и для определения меры уголовного наказания. Апелляция пояснила, что на вопрос, доказано ли, что Д., Ж., Ш. и Н. совместно при неустановленных обстоятельствах приобрели оружие, носили при себе, хранили в неустановленном месте, осуществили перевозку и передачу У., присяжные ответили положительно. Вместе с тем это противоречит ответу на другой вопрос, в котором присяжные заседатели указали, что доказанным является то, что именно Ж. привез и передал У. пистолет, тогда как сведений о том, что делали иные обвиняемые, – нет.
Судебная коллегия отметила, что при описании деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 222 УК, суд в приговоре указал, что Д., Ж., Ш., Н. при не установленных следствием обстоятельствах приобрели пригодный для стрельбы пистолет, носили при себе, хранили, осуществили его перевозку в салоне автомобиля и передачу У., но не указано, что данные действия они совершили группой лиц по предварительному сговору. При этом в приговоре пояснено, что действия подсудимых следует квалифицировать по ч. 2 ст. 222 УК РФ как незаконные передачу, хранение, перевозку, ношение огнестрельного оружия, совершенные группой лиц по предварительному сговору. Между тем перед присяжными заседателями вопрос о том, что между осужденными имелся предварительный сговор на это, не ставился.
Таким образом, Московский областной суд пришел к выводу, что первой инстанцией были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, а потому отменил обвинительный приговор, передав уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд, в ином составе со стадии подготовительных действий к судебному заседанию. Апелляционный суд подчеркнул, что при новом рассмотрении дела суду необходимо принять меры к недопущению нарушений требований УПК РФ, регламентирующих производство с участием присяжных заседателей, обеспечить необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им законом прав.
Комментарий защиты
В комментарии «АГ» Андрей Орлов заметил, что сама по себе отмена обвинительного приговора, постановленного на основании вердикта присяжных заседателей, – это очень хороший результат. Тем не менее, по его мнению, суды вышестоящих инстанций в таком случае, как правило, предпочитают оставлять без внимания наиболее существенные нарушения уголовно-процессуального закона, на которые указывает сторона защиты.
«Это не может не огорчать, поскольку мы лишены возможности сформировать столь нужную судебную практику, которая могла бы свести к минимуму вероятность повторения аналогичных нарушений в будущем. Очень хочется верить, что в данном апелляционном определении суд намекнул коллегам из нижестоящего суда на недопустимость игнорирования факта добровольного отказа, который исключает уголовную ответственность подсудимых, а также на необходимость постановки соответствующего вопроса перед присяжными заседателями в вопросном листе», – прокомментировал Андрей Орлов.
По мнению Романа Школьного, среди выводов апелляционного суда особого внимания заслуживает указание на то, что в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления председательствующий должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы, в том числе о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца. При этом данный вопрос должен содержать описание фактической причины, лишившей подсудимых возможности осуществить свои намерения. Данные требования суд первой инстанции в нарушение положений п. 30 Постановления Пленума ВС РФ № 23 не выполнил, не поставил перед присяжными заседателями вопросы о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца.
Как отметил Роман Школьный, поскольку в уголовном деле имелись доказательства добровольного отказа от совершения преступления, в суде первой инстанции защита ходатайствовала о постановке перед присяжными заседателями вопросов о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца, однако судьей этот вопрос был отклонен. При новом рассмотрении дела допущенные нарушения должны быть устранены.
Адвокаты Александр Куприян и Дарья Крупчинова не смогли оперативно предоставить комментарии.