Конституционный Суд вынес несколько определений по жалобам осужденного за покушение на получение взятки бывшего сотрудника полиции Виталия Белоуса, две из которых затрагивают вопрос участия адвокатов в производстве оперативно-розыскных мероприятий.
Вместе с тем сам поднятый вопрос является куда более значимым, чем может показаться исходя из решений Суда. Особенно если учесть все обстоятельства дела, по которому был осужден гражданин Белоус, и ситуацию, при которой адвокат оказался участником ОРМ.
Обращения в КС
Как следует из определений, в доказывании вины заявителя использовались результаты оперативного эксперимента, проведенного с участием адвоката Г., которому сам Белоус предложил выполнить роль посредника в получении взятки. Также в качестве доказательства использовался протокол осмотра места происшествия в служебном кабинете адвоката, давшего в письменной форме свое согласие на производство этого следственного действия, в результате которого были изъяты деньги, служащие предметом преступления.
В первой жалобе Белоус оспаривал конституционность ч. 3 ст. 17 Закона об ОРД как допускающей использование конфиденциального содействия адвокатов при проведении оперативно-розыскных мероприятий без заключения с ними контракта. Во второй он ставил под сомнение конституционность положений ч. 1 и 2 ст. 7 «Законность при производстве по уголовному делу», ч. 2 ст. 29 «Полномочия суда» и ч. 6 ст. 177 «Порядок производства осмотра» УПК, поскольку они не обязывают следователя, дознавателя, орган дознания получать судебное решение для производства осмотра места происшествия в служебном кабинете адвоката вопреки п. 3 ст. 8 Закона об адвокатской деятельности, предусматривающего обязательность получения судебного решения на производство следственных действий в отношении адвоката.
Отказывая в принятии первой жалобы к рассмотрению, КС напомнил, что согласно ст. 17 Закона об ОРД отдельные лица могут с их согласия привлекаться к подготовке или проведению оперативно-розыскных мероприятий с сохранением по их желанию конфиденциальности содействия органам, осуществляющим ОРД, в том числе по контракту. При этом органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается использовать конфиденциальное содействие по контракту депутатов, судей, прокуроров, адвокатов, священнослужителей и полномочных представителей официально зарегистрированных религиозных объединений.
«Тем самым оспариваемая норма ограничивает использование содействия лиц, имеющих статус адвоката, органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, исключая возможность заключения с ними контракта, но не запрещает использование их содействия для подготовки или проведения оперативно-розыскных мероприятий на бесконтрактной основе», – указал Суд. При этом он уточнил, что так как ОРМ проводятся уполномоченными органами и их должностными лицами на основаниях и в порядке, установленных законом, то само по себе содействие частных лиц в проведении таких мероприятий не может рассматриваться в качестве ограничения конституционных прав.
Относительно второй жалобы Суд указал, что законодательное требование о проведении ОРМ и следственных действий в отношении адвоката на основании судебного решения направлено на обеспечение реализации конституционного права граждан на получение квалифицированной юридической помощи, предполагающей по своей природе доверительность в отношениях между адвокатом и клиентом, сохранение конфиденциальности информации, с получением и использованием которой сопряжено ее оказание, чему, в частности, служит институт адвокатской тайны. Данный институт призван защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента или других лиц в связи с предоставлением юридических услуг.
«Между тем, как следует из представленных материалов, следственные действия в отношении адвоката Г. или его доверителей не проводились. Не был доверителем адвоката Г. и не пользовался его юридическими услугами и заявитель, а потому нет оснований для вывода о нарушении его конституционных прав в его деле и в обозначенном им аспекте», – указал КС. Таким образом, по мнению Суда, заявитель, формально оспаривая конституционность норм закона, утверждает об использовании в его деле недопустимых доказательств и тем самым фактически выражает несогласие с постановленным в отношении него приговором, тогда как проверка законности и обоснованности приговоров не относится к компетенции Конституционного Суда.
Как отметили эксперты «АГ», по сути, Конституционный Суд не дал каких-либо значимых разъяснений. В частности, старший партнер АБ ЗКС Андрей Гривцов указал, что о возможности или невозможности участия адвокатов в оперативно-розыскных мероприятиях КС в данном случае также не высказался.
«Адвокатская газета» решила подробнее разобраться в ситуации и изучила приговор суда в отношении заявителя, попросив экспертов «АГ» прокомментировать обстоятельства, при которых адвокат оказался участником ОРМ, с точки зрения профессиональной этики.
Как адвокат оказался участником ОРМ
Как следует из приговора Анапского городского суда, бывший полицейский был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 – п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ. В 2013 г., будучи старшим следователем следственного отдела ОМВД России по г. Анапа, В. Белоус возбудил уголовное дело в отношении Б. по ч. 4 ст. 159 УК РФ. Сообщив об этом подозреваемому, следователь предложил ему обратиться к адвокату, которому следует прибыть на встречу с ним.
Б. обратился к знакомому адвокату Г., которому следователь при встрече сообщил, что планирует задержать Б. по подозрению в совершении преступления, а после ходатайствовать об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Однако за взятку в размере 300 тыс. руб., которые Б. должен передать через адвоката, он согласен избрать более мягкую меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.
Адвокат проинформировал доверителя о вымогательстве взятки и рекомендовал ему обратиться по этому поводу в СКР, что тот и сделал. При этом Б., не сообщив своему защитнику, согласился на участие в ОРМ «оперативный эксперимент», проводимом УФСБ России по Краснодарскому краю. В рамках ОРМ под контролем оперативников Б. встретился со следователем Белоусом, который подтвердил размер взятки. Через несколько дней Б. сообщил своему адвокату, что согласился на условия следователя, и просил участвовать в передаче денег, на что тот ответил отказом.
После этого Б., не ставя в известность своего защитника, оставил в его кабинете пакет с муляжом взятки. После его ухода в кабинет адвоката вошли сотрудники ФСБ и СКР, которые провели осмотр места происшествия и изъяли муляж.
Далее, как следует из текста приговора Белоусу, адвокат Г. «добровольно изъявил желание участвовать в проведении ОРМ». Однако в приведенных показаниях самого защитника этот момент не разъяснен – указано, что он позвонил следователю и проинформировал его о том, что Б. оставил для него «бумажки». В дальнейшем адвокат еще раз встречался с Белоусом, который сообщил, что за деньгами приедет его знакомый адвокат.
Собственно, на этом все участие адвоката Г. в ОРМ исчерпывается. Через некоторое время следователь Белоус был задержан до того, как смог совершить преступные действия.
Тем не менее описанная в решениях КС и в приговоре в отношении В. Белоуса ситуация позволяет поднять вопрос о степени допустимости участия адвоката в оперативно-следственных действиях в ситуации, когда он, по сути, вынужден делать это в интересах своего подзащитного.
Как разрешается этическая проблема
Советник ФПА, член Квалификационной комиссии АП Ставропольского края Нвер Гаспарян напомнил, что Закон об адвокатуре, Закон об ОРД и Кодекс профессиональной этики адвоката запрещают сотрудничество адвокатов с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.
Нвер Гаспарян добавил, что могут быть иные исключения из общего правила, когда адвокат принимает решение участвовать в ОРМ в своих интересах либо в интересах членов своей семьи, когда в отношении них готовится или совершается преступление или когда самого адвоката задерживают со взяткой и предлагают принять участие в оперативном эксперименте в отношении должностного лица, дабы самому избежать уголовной ответственности. «Вместе с тем вне зависимости от позиции КС РФ, на мой взгляд, участие адвоката в таких мероприятиях должно иметь место в исключительных случаях, поскольку не может не подрывать доверия к нему самому и адвокатуре в целом», – подчеркнул он.
Адвокат АП Тверской области Алексей Иванов, добавил, что в разъяснениях КЭС ФПА установлен алгоритм действий адвоката в подобной сложной этической ситуации. «Адвокат, столкнувшись с угрозой причинения вреда своему доверителю, обязан убедиться в том, что такая угроза реальна; обсудить с доверителем меры ее ликвидации помимо обращения в правоохранительные органы, в частности осуществляющие оперативно-розыскную деятельность; поставить доверителя в известность о запретах для адвоката сотрудничества с органами, осуществляющими ОРД, установленных Законом и Кодексом; если без ОРД эффективно противостоять преступным действиям нельзя, постараться обеспечить участие в оперативно-розыскных мероприятиях других лиц, в частности самого доверителя; только если без участия самого адвоката в ОРД защитить интересы доверителя не представляется возможным, адвокат вправе разово содействовать (сотрудничать) в ОРД на бесконтрактной основе», – пояснил он.
Андрей Гривцов также высказался категорически против участия адвокатов в ОРМ.
Вместе с тем адвокат предположил, что из подобного нравственного запрета возможно одно-единственное исключение: когда адвокат выступает в качестве обычного гражданина, защищающего собственные права и интересы, т.е. когда речь идет об угрозе преступного посягательства в отношении самого адвоката. «При этом подобные ситуации, связанные с необходимостью обращения в органы, осуществляющие ОРД, за защитой, крайне редки. Поэтому случаи, когда адвокат, не противореча целям и задачам адвокатской деятельности, может участвовать в оперативно-розыскных мероприятиях, всегда должны носить исключительный характер», – пояснил он.
Касательно же конкретного уголовного дела эксперт отметил, что в данном случае адвокат, исходя из приговора, не являлся инициатором проведения оперативно-розыскных мероприятий, не обращался в правоохранительные органы и его участие в данных мероприятиях носило вынужденный характер, «либо же это было представлено таким образом со стороны органов, осуществлявших ОРМ». «В этой связи, не зная досконально всех материалов этого дела, достаточно сложно оценивать соблюдение этических принципов со стороны адвоката, да это и не входит в мою компетенцию: при необходимости оценку этому дадут органы адвокатского самоуправления. В отношении себя лично могу лишь повторить ранее озвученный принцип: считаю собственное участие как адвоката в любых оперативно-розыскных мероприятиях невозможным, этически неприемлемым и практически не допускаю ситуацию, когда такое участие можно было бы оправдать», – прокомментировал Андрей Гривцов.
Рассуждая о ситуации, в которой оказался адвокат Г., Алексей Иванов согласился, что она являлась этически сложной, явно содержала угрозу для его доверителя и избежать обращения в правоохранительные органы, скорее всего, было невозможно.
Вместе с тем Алексей Иванов заметил, что остается невыясненным, предупредил ли адвокат Г. своего доверителя о невозможности его участия в ОРД по этическим принципам, хотя он предположил, что разговор, скорее всего, имел место не с доверителем, а с сотрудниками соответствующих служб. Главный вопрос, по мнению эксперта, заключается в том, какие цели преследовались адвокатом при его участии в ОРД в данной ситуации. «Был ли соблюден баланс между необходимой безусловной пользой действий адвоката для доверителя и сохранением доверия общества к институту адвокатуры и профессии адвоката, основанном на принципах независимости и адвокатской тайны и подрываемом участием адвоката в тайном сыске?» – задался он вопросом.
В заключение Алексей Иванов указал, что участие адвоката в оперативно-розыскной деятельности, за исключением разового, вынужденного, крайне необходимого участия в случае действительной серьезной угрозы, недопустимо. «Каждый адвокат должен понимать, что негласное сотрудничество с оперативными службами подрывает авторитет адвокатуры, ставит под угрозу само понятие адвокатской деятельности как деятельности, опирающейся на полное доверие между клиентами и их адвокатами. Законодательно запретить адвокатам осуществлять деятельность, направленную на борьбу с преступностью, во-первых, невозможно, а во-вторых, и не нужно. Просто, если адвокат понимает, что его задачей становится не защита интересов своих доверителей, а защита интересов государства, ему нужно подобрать другую, возможно, более интересную и социально значимую профессию», – констатировал он.
Редакция «АГ» смогла выяснить, кем является адвокат Г., и связаться с ним, однако он отказался общаться с прессой по какому бы то ни было поводу, поэтому уточнить обстоятельства участия в ОРМ и узнать его мнение по данному этическому вопросу не удалось.
