В декабре 2007 г. Сергей Дроздов был назначен на должность генерального директора «Смолкабеля» решением единственного участника ООО, а в августе 2015 г. его уволили с занимаемой должности, так как собственник организации принял решение о ее ликвидации. В сентябре 2015 г. решением суда компания была признана несостоятельной, в ее отношении открыто конкурсное производство и назначен конкурсный управляющий.
В 2017 г. один из кредиторов «Смолкабеля», АО «Газпромбанк», обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении Сергея Дроздова к субсидиарной ответственности по обязательствам должника и взыскании с него 796,6 млн рублей. В обоснование своих требований банк ссылался на то, что Дроздов, будучи генеральным директором должника, не обратился в суд со своевременным заявлением о признании компании банкротом после того, как у нее появились признаки неплатежеспособности, и тем самым нарушил ст. 9 и 10 Закона о несостоятельности.
В подтверждение своих требований Газпромбанк указал, что должник с декабря 2014 г. начал испытывать трудности со своевременным погашением задолженности перед поставщиками и кредиторами, а 16 января 2015 г. допустил просрочку перед заявителем. При этом, как полагал заявитель, Сергей Дроздов уже в январе 2015 г. понимал, что компания не сможет своевременно погасить кредиторскую задолженность перед банком и рассчитаться по заключенным договорам с контрагентами. По состоянию на 1 мая 2015 г. имелись все признаки неплатежеспособности, однако Дроздов в срок до 1 августа 2015 г. не обратился с заявлением о признании должника несостоятельным.
Арбитражный суд отказал банку в удовлетворении заявленных требований, решение оставлено без изменения апелляцией. Рассматривая спор, суды исходили из того, что заявитель не доказал, что именно на указанные даты имелись обстоятельства, обязывающие руководителя должника обратиться в арбитражный суд с заявлением о банкротстве. Также они отметили, что приведенные заявителем факты не относятся к таким обстоятельствам. По мнению судов, в спорный период, до даты возбуждения дела о несостоятельности, должник не принимал на себя обязательств, которые налагали на него дополнительную нагрузку и заведомо не могли быть им исполнены.
Банк обратился с кассационной жалобой в Арбитражный суд Центрального округа, в которой просил отменить решения нижестоящих инстанций и направить дело на новое рассмотрение. Заявитель настаивал на том, что в первой половине 2015 г. Сергей Дроздов знал о невозможности оплатить текущие обязательства компании, однако не предпринял никаких действий для уменьшения количества просрочки, в том числе не подал заявление о банкротстве. В своем отзыве на кассационную жалобу Дроздов возражал против требований заявителя, ссылался на отсутствие у должника признаков банкротства в спорный период, в том числе с учетом имеющегося у него имущества и дебиторской задолженности.
Рассмотрев материалы дела № А62-6145/2015 и изучив доводы сторон, Арбитражный суд Центрального округа вынес постановление, которым отказал в удовлетворении жалобы.
Кассация напомнила, что в спорах об ответственности учредителей (участников) юрлица, признанного несостоятельным, собственника его имущества или других лиц, правомочных давать обязательные для этого юрлица указания либо имеющих возможность иным образом определять его действия, эти лица привлекаются к субсидиарной ответственности, только если их указания или действия спровоцировали несостоятельность юрлица (п. 22 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8).
Для возложения субсидиарной ответственности по обязательствам должника на лиц, его контролирующих, необходимо наличие причинно-следственной связи между использованием данными лицами своих прав и (или) возможностей в отношении должника и действиями (бездействием) должника, повлекшими его несостоятельность, при обязательном наличии вины этих лиц в банкротстве должника. Как следует из п. 5 ст. 129 Закона о банкротстве, при наличии определенных оснований конкурсный управляющий предъявляет требования к третьим лицам, которые в соответствии с законодательством несут субсидиарную ответственность по обязательствам должника. Из п. 2 ст. 10 этого закона (в редакции, действовавшей на момент подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности) следовало, что нарушение ответственными лицами обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в установленных случаях и в срок влечет их субсидиарную ответственность.
Кассация поддержала вывод нижестоящих судов о том, что сам по себе момент возникновения признаков неплатежеспособности хозяйствующего субъекта может не совпадать с моментом его фактической несостоятельности. Также кассационная инстанция согласилась с судами первой и апелляционной инстанций в том, что заявитель не предоставил доказательств о наличии обстоятельств для возложения на Сергея Дроздова гражданско-правовой ответственности по долгам «Смолкабеля».
Суд отклонил доводы заявителя в части задолженности должника перед ООО «Промкомплект», так как сам по себе факт неисполнения должником обязательств перед отдельным кредитором не свидетельствует о наличии оснований, предусмотренных п. 1 ст. 9 Закона о несостоятельности. Кроме того, согласно выписке по расчетному счету «Смолкабеля», движение денежных средств на счете должника происходило как в спорный период, так и позднее.
Таким образом, доводы о необходимости иной оценки обстоятельств, установленных судами первой и апелляционной инстанций, были отклонены.
Партнер юридической компании Tenzor Consulting Антон Макейчук полагает, что принятое арбитражным судом кассационной инстанции постановление согласуется с устоявшейся практикой применения норм Закона о банкротстве о субсидиарной ответственности лиц, контролирующих должника. «Суды всех трех инстанций при разрешении дела применили прямые нормы закона, в связи с этим выводы, изложенные в постановлении, не выделяются из ряда других, содержащихся в судебных актах, принятых по результатам рассмотрения аналогичных дел», – считает он.
«Заявитель надлежащим образом не обосновал наличие оснований для привлечения единоличного исполнительного органа должника к субсидиарной ответственности за неподачу руководителем самостоятельного заявления о признании должника несостоятельным (банкротом), в связи с чем суды всех инстанций отказали в удовлетворении заявления о привлечении к субсидиарной ответственности», – заключил Антон Макейчук.
В то же время старший партнер АБ «Бартолиус» Дмитрий Проводин считает, что постановление может быть интересно тем, что суд при выявлении признаков несостоятельности отошел от установленного законом формального подхода и пошел по пути анализа финансового положения должника для целей определения оснований для привлечения руководителя к субсидиарной ответственности.
Как пояснил Дмитрий Проводин, ему вспомнился Закон «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» 1992 г., где несостоятельность определялась похожим образом: «неспособность удовлетворить требования кредиторов по оплате товаров (работ, услуг), включая неспособность обеспечить обязательные платежи в бюджет и внебюджетные фонды, в связи с превышением обязательств должника над его имуществом или в связи с неудовлетворительной структурой баланса должника». «Пункт. 2 ст. 10 закона говорил, что суд отказывает во введении процедуры банкротства, если “в ходе судебного разбирательства выявлена фактическая состоятельность должника и требования кредиторов могут быть удовлетворены”. Это означало, что для возбуждения дела о банкротстве кредитор должен был доказать невозможность расчетов с ним, что на практике было нереально», – отметил эксперт.
Он добавил, что в середине 90-х пытался инициировать несколько процедур банкротства и спотыкался на том, что долг был намного меньше формальной строки баланса «актив»: «Должник давал распечатку своих основных средств, и суд отказывал во введении процедуры со ссылкой на недоказанность невозможности расчетов с конкретным кредитором».
Как отметил Дмитрий Проводин, процедура банкротства – это всегда баланс между интересами кредиторов, должника, работников, контролирующих лиц, государства. «Из судебных актов по делу видно, что суд очень не хотел привлечения к ответственности руководителя. Возможно, нарушение казалось незначительным, а последствия для физического лица – слишком тяжелыми (более 700 млн рублей из личных средств!), в связи с чем суд применил не основанный на действующем законе архаичный принцип закона 1992 г.», – заметил он.
По мнению эксперта, вынесение такого судебного акта негативно повлияет на судебную практику, так как недобросовестные руководители смогут ссылаться на него уже не в одном исключительном, а во всех случаях, и добросовестные кредиторы будут чувствовать себя не в 2018-м, а в 1995 г.
