Верховный Суд опубликовал Определение № 306-ЭС20-2351 от 7 июля по делу о взыскании исполнителем подрядных работ с их заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами из-за несвоевременной оплаты таких работ.
В феврале 2018 г. ООО «Жилбытсервис» (исполнитель) и ПАО «Нижнекамскнефтехим» (заказчик) заключили подрядный договор на выполнение технического обслуживания систем, установок и средств пожарной автоматики на объектах заказчика. Предельная стоимость договорных работ составила 90 млн руб., но впоследствии стороны увеличили сумму договора на 845 тыс. руб. путем заключения дополнительного соглашения.
В дальнейшем исполнитель обратился в суд с иском о взыскании с заказчика задолженности по договору в размере 812 тыс. руб. В обоснование своих требований истец ссылался на подписанные сторонами акты приемки выполненных работ, которые не были оплачены заказчиком. Кроме того, общество потребовало уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами в сумме 11 тыс. руб.
Ответчик подал встречный иск о взыскании 299 тыс. руб. в виде неосновательного обогащения и 58 тыс. руб. в качестве процентов за пользование чужими денежными средствами, мотивируя это тем, что исполнитель пользовался имуществом – нежилым помещением заказчика – без правовых оснований и оплаты.
Три судебные инстанции удовлетворили требования «Жилбытсервис» частично, взыскав в его пользу с ответчика 812 тыс. руб. задолженности. В удовлетворении остальной части первоначального иска и встречных требований было отказано. В судебных актах по делу отмечалось, что исполнитель доказал факт выполнения работ на спорную сумму, а заказчик признал иск в соответствующей части, но при этом не погасил свой долг в добровольном порядке. Требования о взыскании с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму задолженности, были оставлены без удовлетворения под предлогом отсутствия оснований для привлечения заказчика к указанному виду ответственности.
При этом суды сочли, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно п. 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. Таким образом, три судебные инстанции отметили, что стороны в силу п. 1 ст. 421 ГК РФ свободны в заключении договора, поэтому они не согласовали условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ. Встречный иск был оставлен ими без удовлетворения ввиду недоказанности ответчиком факта пользования истцом спорным имуществом.
В своей жалобе в Верховный Суд общество «Жилбытсервис» просило об удовлетворении его требования о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами.
После изучения материалов дела № А65-11516/2019 высшая судебная инстанция отметила, что юридическое равенство сторон в договоре предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены в том числе недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений. Соответственно, при оценке и толковании условий договора необходимо определить пределы диспозитивности, в рамках которых в договоре может быть установлено условие об освобождении заказчика от предъявления к нему исполнителем штрафных санкций в случае несвоевременной оплаты оказанных услуг.
Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила безосновательность того, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности. «В частности, в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан прежде всего на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в п. 4 ст. 401 ГК РФ», – отмечено в определении.
Как пояснил Суд, исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной п. 1 ст. 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон. Дело в том, что в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, а заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки.
Со ссылкой на п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 Суд отметил, что отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 1 и 2 ст. 401 ГК РФ). «Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства. Таким образом, условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями п. 4 ст. 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств», – отметил ВС.
В рассматриваемом деле, подчеркнул Суд, п. 4.8 спорного договора не подлежал толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных п. 1 ст. 395 ГК, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Кроме того, нижестоящие суды не оценили доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах у них не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами.
Таким образом, ВС РФ отменил судебные акты нижестоящих судов в части отказа в удовлетворении требований истца о взыскании с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами, направив в отмененной части дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Адвокат АБ «ЮГ» Сергей Радченко отметил, что вся суть спора состоит в разрешении вопроса о том, как правильно толковать п. 4.8 заключенного между сторонами договора, который не позволяет исполнителю взыскивать санкции с заказчика в случае несвоевременной оплаты работ: «С одной стороны, в силу принципа свободы договора (ст. 421 ГК РФ) стороны по взаимному согласию могут ограничивать ответственность друг перед другом. С другой стороны, в ч. 4 ст. 401 ГК РФ установлен императивный запрет заранее заключенных соглашений об ограничении или устранении ответственности за умышленное нарушение».
Эксперт полагает, что Верховный Суд очень тонко и верно преодолел это противоречие, разграничив две ситуации: это условие ничтожно, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности либо это условие должно толковаться ограничительно как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств. «Стоит отметить, что за месяц до комментируемого определения был опубликован полный текст другого Определения ВС РФ от 4 июня 2020 г. № 305-ЭС19-25839 (дело № А40-231971/2018), в котором обсуждался вопрос о недопустимости исключения в договоре ответственности за умышленное нарушение условий банковской гарантии, но там Суд аргументировал свою позицию более подробно и глубоко, аппелируя и к политике права, и к международно-правовым актам, содержащим рекомендательные нормы гражданского права», – отметил Сергей Радченко.
Управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай назвал верным вывод Верховного Суда в той части, в которой он ушел от оценки положения соглашения сторон об исключении применения штрафных санкций за просрочку исполнения денежного обязательства с точки зрения отказа от осуществления права и вовсе не упомянул в тексте п. 2 ст. 9 ГК РФ, на который ссылался заявитель кассационной жалобы. «Это имеет важное значение для судебной практики, которая медленно, но верно идет к тому, чтобы не рассматривать негативные обязательства в качестве отказа от осуществления права. Но, с другой стороны, несколько удручает патернализм ВС РФ, который применил ст. 401 ГК РФ, хотя заявитель ссылался в жалобе на ст. 9 ГК РФ, то есть при реальном равноправии и состязательности сторон заявитель жалобы должен был проиграть», – полагает он.
По его мнению, Верховный Суд последовательно проводит позицию, высказанную за месяц до этого в определении № 305-ЭС19-25839, основанную на п. 4 ст. 401 ГК РФ о том, что обязанная сторона не обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании условия о собственной ответственности: «Условие об исключении ответственности <…> за просрочку выплаты должно признаваться ничтожным (если оно изложено буквально) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями п. 4 ст. 401 ГК РФ и не подлежит применению к случаям умышленного нарушения <…> обязательств».
Старший юрист АБ «Бартолиус» Александра Овсянникова добавила, что в данном споре и деле № А40-231971/2018 на первом круге разбирательства не рассматривался вопрос о наличии или отсутствии умысла, в связи с чем такие дела были направлены на новое рассмотрение. «При этом ВС указал, что “в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”. Такой подход ВС РФ со ссылкой на п. 4 ст. 401 ГК РФ в целом представляется верным, однако для случаев с денежными обязательствами это заведомо означает, что для предпринимателей принцип свободы договора в части ограничения ответственности за неисполнение денежного обязательства лишь случаями умышленной вины фактически не работает», – убеждена она.
По словам эксперта, во-первых, вина должника в нарушении обязательства предполагается, пока не доказано обратное (п. 5 Постановления Пленума ВС № 7), а во-вторых, в соответствии с п. 3 ст. 401 ГК РФ отсутствие у должника-предпринимателя необходимых денежных средств не является обстоятельством, освобождающим от ответственности. «Трудно представить, какое именно поведение должника в случае с невозможностью исполнения денежного обязательства будет свидетельствовать о той заботливости и осмотрительности, которая необходима для освобождения его от ответственности», – подчеркнула Александра Овсянникова.
