Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ опубликовала Определение от 28 марта № 308-ЭС21-21117 по делу № А15-2823/2020 о взыскании заказчиком с застройщика задолженности по договору госконтракта, который фактически регулировал отношения, возникающие из договора подряда на строительство жилого дома.
В ноябре 2013 г. ООО «Научно-производственное объединение “Югстройсервис”» (продавец) и ГБУ РД «Дирекция МЖСП» (покупатель) заключили госконтракт на строительство жилого дома в г. Хасавюрте и передачу квартир в нем в собственность Республики Дагестан для выполнения программы «Обеспечение жильем молодых семей». Стоимость госконтракта составила около 103 млн руб., его срок был продлен до конца 2018 г. Поскольку застройщик не выполнил договорные обязательства, госзаказчик обратился в суд иском о взыскании с ответчика порядка 67 млн руб. основного долга, 20 млн руб. процентов за пользование чужими денежными средствами и 164 млн руб. неустойки.
В ходе судебного разбирательства было установлено, что между сторонами спора фактически сложились правоотношения, возникающие из договора подряда на строительство дома. Результаты выполнения работ оформлялись актами, подписанными обеими сторонами, а также справками о стоимости выполненных работ; заказчиком производилась их приемка и оплата. Таким образом, ответчик выполнил работы на 56 млн руб., а истец произвел оплату в размере свыше 65 млн руб. По акту сверки взаимных расчетов задолженность по госконтракту в пользу застройщика составила 4,4 млн руб.
Суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований со ссылкой на то, что спорные правоотношения регулируются нормами гл. 37 ГК РФ о подряде и Закона о госзакупках № 94-ФЗ. Поскольку госконтракт был заключен без проведения торгов и в отсутствие условий для осуществления закупки у единственного поставщика, он является ничтожной сделкой в силу ч. 2 ст. 168 ГК.
Впоследствии апелляция отменила данное решение и взыскала в пользу ответчика свыше 66 млн руб. основного долга и проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 20 млн руб. При этом взыскивать неустойку она не стала со ссылкой на то, что спорный госконтракт был признан ничтожным в полном объеме. Тем самым апелляционный суд, соглашаясь с выводами первой инстанции о ничтожности сделки и отсутствии оснований для удовлетворения требования о расторжении госконтракта, одновременно признал неправильными ее выводы о том, что такой отказ должен влечь и отказ в удовлетворении производных требований истца. В дальнейшем окружной суд поддержал выводы второй инстанции.
В связи с этим «Югстройсервис» обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд, и тот согласился с его доводами. Так, Экономколлегия отметила, что в рассматриваемом случае апелляционный суд по своей инициативе решил применить последствия недействительности ничтожной сделки в виде односторонней реституции, признав, что на стороне ответчика возникло неосновательное обогащение, подлежащее взысканию в пользу истца вместе с процентами за пользование чужими средствами по ст. 395 ГК с момента получения обществом платежа.
При этом ВС напомнил, что суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, а также в иных предусмотренных законом случаях (п. 4 ст. 166 ГК). Однако в рассматриваемом деле апелляция не указала обстоятельства и мотивы, по которым применила избранные ею последствия недействительности ничтожной сделки, и какие именно публичные интересы подлежали защите таким способом.
«Согласно отраженным в постановлении суда апелляционной инстанции основаниям, по которым в апелляционной жалобе ГБУ РД “Дирекция МЖСП” заявлено требование о проверке законности и обоснованности решения, учреждение обжаловало выводы суда первой инстанции о ничтожном характере сделки, а взыскание с общества различных сумм обосновывала отказом от исполнения контракта и его расторжением. Как следует из дела и содержания судебных актов, стороны не выражали сомнения в действительности сделки, до возникновения спора обоюдно осуществляли исполнение взаимных обязательств, направленных на исполнение контракта. Исходя из положений ст. 9, 65 АПК РФ, при решении вопроса о применении по своей инициативе последствий недействительности ничтожной сделки суд должен был вынести указанный вопрос на обсуждение сторон», – отмечается в определении.
Однако, посчитал ВС, апелляция не выносила вопрос о применении последствий недействительности ничтожной сделки на обсуждение сторон, исходя из ее судебного акта и данных протокола заседания. Данное обстоятельство, заметил Суд, повлияло на исход разбирательства, поскольку ответчик был лишен возможности заявить возражения и обосновать свою позицию по вопросу применения последствий недействительности сделки (в том числе заявить о пропуске срока исковой давности), – то есть выбрать способы процессуальной защиты. По смыслу п. 2 ст. 167 ГК взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, считаются равными, пока не доказано иное. При удовлетворении требования одной стороны недействительной сделки о возврате полученного другой стороной суд одновременно рассматривает вопрос о взыскании в пользу последней всего, что получила первая сторона, если иные последствия недействительности не предусмотрены законом.
ВС добавил, что апелляция не установила размер взаимных предоставлений. Присуждая истцу свыше 66 млн руб., вторая инстанция не привела обоснование расчета и проигнорировала имеющиеся в деле противоречия в этом аспекте, которые были представлены сторонами (например, тот факт, что задолженность по госконтракту перед ответчиком превысила 4 млн руб.). Кроме того, начислив проценты за пользование чужими денежными средствами на сумму возвращаемых денежных средств, апелляционный суд не учел п. 55 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств», запрещающего такое действие в рассматриваемом случае.
«В то же время при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной из сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне, к отношениям сторон могут быть применены нормы о неосновательном обогащении (подп. 1 ст. 1103, ст. 1107 ГК РФ). В таком случае на разницу между указанной суммой и суммой, эквивалентной стоимости переданного другой стороне, начисляются проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, с момента, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств», – отметил ВС, который отменил судебные акты апелляции и кассации, вернув дело во вторую инстанцию.
Партнер юридической компании Tenzor Consulting Group, адвокат Антон Макейчук полагает, что в комментируемом определении Верховный Суд сконцентрировал внимание на двух проблемных аспектах, возникающих при рассмотрении дел, связанных с признанием сделок недействительными и применением последствий недействительности. «В принимаемых судебных актах нижестоящие инстанции обязаны не только формально указывать о необходимости применения последствий признания сделки недействительной, но и раскрывать обстоятельства и мотивы такого решения. Данное замечание ВС представляется оправданным, поскольку на практике суды не всегда указывают в мотивировочных частях судебных актов, из каких соображений они пришли к выводу о необходимости применения последствий недействительности сделки», – отметил он в комментарии «АГ».
По мнению адвоката, такая позиция ВС окажет благотворное влияние на судебную практику, поскольку в аналогичных делах стороны процесса попросту лишены возможности избрать эффективные средства правовой защиты, что, как в рассматриваемом деле, приводит к нарушению баланса интересов и процессуальных гарантий, обеспечиваемых при отправлении правосудия. «К тому же вынесение вопроса о возможности применения последствий недействительности на обсуждение с участниками процесса есть не дискреция судов, а их обязанность, возложенная процессуальным законом. Эти нормы процессуального законодательства выполняют превентивную функцию для предотвращения нарушений судами, хотя сама конструкция процессуального механизма содержит некоторые пробелы», – заметил Антон Макейчук.
Он добавил, что в силу п. 2 ст. 167 ГК общим последствием признания сделки недействительной является двусторонняя реституция. «Именно поэтому ВС исправил ошибку нижестоящих судов и указал на невозможность начисления законных процентов на всю сумму оплаченных работ. В случае признания сделки недействительной ни один из участников такой сделки не должен отвечать в одностороннем порядке, что вытекает из сути института двусторонней реституции. Сформированная в определении позиция ВС видится очень действенной, поскольку направлена на устранение возможных злоупотреблений со стороны участников процесса, которые преследуют цель по итогам аналогичных разбирательств получить больше встречного предоставления, обеспеченного контрагентом», – резюмировал адвокат.
Руководитель гражданско-правовой практики НКО СКА «Арм Юст», адвокат Юрий Арутюнов полагает, что рассматриваемое определение, в первую очередь, является очередным напоминанием для нижестоящих судов о необходимости указания обстоятельств и мотивов принимаемых решений. «Так, принимая решение о применении последствий недействительности ничтожной сделки в виде односторонней реституции, суд апелляционной инстанции не указал обстоятельства и мотивы, по которым он пришел к выводу о необходимости применения в данном деле избранных им последствий недействительности ничтожной сделки, и какие именно публичные интересы подлежат защите таким способом. Кроме того, Экономколлегия была вынуждена напомнить о разъяснениях, изложенных в п. 55 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7», – заметил он.
По мнению адвоката, допущенные судами апелляционной и кассационной инстанций существенные нарушения норм материального и процессуального права есть не что иное, как результат поверхностного, не основанного на глубоком правовом анализе и применении разъяснений ВС подхода при рассмотрении подобных споров.
