Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС22-9597 по делу № А41-73644/2020, в котором разъяснил нюансы обращения взыскания банка на заложенное гражданином-банкротом единственное жилье в качестве поручителя заемщика кредитной организации.
В июле 2017 г. Ольга Ананьева взяла кредит на сумму свыше 2 млн руб. в ПАО КБ «Восточный» под 26% годовых сроком на 10 лет. Ее поручитель Кристина Симонова заключила с банком договор ипотеки своей квартиры. Впоследствии задолженность заемщика перед банком превысила 2,3 млн руб., а ее поручитель обанкротилась.
Далее в банкротном деле Кристины Симоновой банк обратился в суд с требованием включить в реестр требований должника задолженность в размере 2,4 млн руб. как обеспеченных залогом квартиры. Впоследствии требования по кредитному договору были уступлены заявителем ПАО «Совкомбанк».
Суд первой инстанции включил требование в реестр, а апелляция отменила его определение, но фактически вынесла аналогичное решение. Апелляционный суд указал на обоснованность предъявленного требования, а также на недоказанность погашения задолженности по кредитному договору в полном объеме при наступлении срока исполнения обязательств по договору об ипотеке в связи с банкротством должника. Впоследствии окружной суд поддержал выводы апелляции.
Изучив кассационную жалобу Ольги Ананьевой, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда напомнила, что наличие у гражданина-должника единственного жилья, пригодного для проживания такого лица и членов его семьи, не препятствует обращению на него взыскания, если эта недвижимость является предметом договорной или законной ипотеки. Предоставленное залогодержателю право обратить взыскание на заложенное в ипотеку имущество для удовлетворения за счет этого имущества требований, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением ипотечного обязательства, направлено на обеспечение баланса прав и законных интересов взыскателей и должников.
В то же время, заметил ВС, нюансы этого дела заключаются в следующем: с одной стороны, по спорному долгу перед банком отсутствует просрочка, так как заемщик исправно платит по кредитному договору в предусмотренные договором сроки, с другой стороны, права кредитора обеспечены залогом единственного жилья лица, в отношении которого введена процедура банкротства. «В такой ситуации существует большая вероятность того, что при возникновении в будущем просрочки по кредиту непредъявление банком требования в деле о банкротстве залогодателя лишит его эффективного обеспечения в виде ипотеки на квартиру. Необходимость защиты своих имущественных интересов (в условиях непредоставления группой солидарных должников дополнительного равнозначного обеспечения) вынуждает банк, в частности, к принятию соответствующих мер, направленных на обращение взыскания на предмет залога», – заметил Суд.
Он добавил, что при отсутствии просрочки по обеспеченному обязательству принятие подобного решения может существенно нарушить баланс взаимных прав и обязанностей участников спорных отношений, с учетом факта нахождения в залоге единственного пригодного для проживания жилья должника. При таких обстоятельствах суд обязан предложить сторонам найти выход из сложившейся ситуации, приняв экономически обоснованное и взаимовыгодное решение, не нарушающее прав иных лиц. Такое решение должно одновременно предотвращать преждевременное обращение взыскания на единственное жилье при надлежащем исполнении кредитных обязательств иным лицом и сохранять за банком право обращения взыскания на предмет залога при нарушении условий кредитного договора. Особенностью ипотеки в отношении единственного жилья является то, что взыскание на него может быть обращено лишь при предъявлении требования залогодержателем. Соответственно, наличие (отсутствие) такого жилья в конкурсной массе обусловлено исключительно волеизъявлением залогодержателя и не зависит от иных кредиторов, объема их требований.
Таким образом, счел ВС, суд в ситуации, когда обеспеченное залогом обязательство надлежащим образом исполняется третьим лицом (или имеется лицо, готовое взять на себя обязанность по его исполнению), предлагает сторонам заключить мировое соглашение (разработать локальный план реструктуризации) в отношении этого единственного жилья, по условиям которого взыскание на такое имущество не обращается. При этом залогодатель не освобождается от исполнения обязательства перед залоговым кредитором по завершении процедуры банкротства (ипотека сохраняется без применения правил п. 3 ст. 213.28 Закона о банкротстве). По условиям подобного соглашения погашение обеспеченного обязательства не может осуществляться за счет иного имущества должника, на которое претендуют другие кредиторы. В случае не обоснованного разумными экономическими причинами отказа кредитора от заключения мирового соглашения суд вправе утвердить локальный план реструктуризации применительно к правилам п. 4 ст. 213.17 Закона о банкротстве.
«Согласия иных кредиторов для утверждения судом такого плана реструктуризации не требуется. Принятое судами в настоящем споре решение ведет к существенному дисбалансу прав и законных интересов сторон, поскольку должник в отсутствие просрочки по обеспеченному обязательству фактически лишается единственного жилья», – подчеркнул ВС, который отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Директор Lexing law firm Андрей Тишковский отметил, что проблема защиты единственного жилья в банкротстве «набивает оскомину» с момента введения в действие процедуры банкротства граждан. «В исполнительном производстве должники, обслуживающие ипотечный кредит, фактически имеют возможность при массе неоплаченных долгов не позволить обратить взыскание на заложенную квартиру: банку поступают платежи по ипотеке, следовательно, и оснований для продажи ипотечной квартиры не возникает. В банкротстве же всегда действовали иные правила – с момента введения процедуры срок исполнения всех обязательств должника считается наступившим независимо от того, исполняется ли обязательство должником (или иным лицом), при этом не допускается преимущественное удовлетворение одного кредитора перед другими. Исключений Закон о банкротстве не содержит. То есть банкротство подталкивает банк на продажу заложенной квартиры, хотя просрочки по кредиту не имеется», – подчеркнул он.
Определение ВС РФ, по словам эксперта, вызывает двоякое впечатление, так как мировое соглашение только по одному обязательству, обеспеченному ипотекой жилья, или реструктуризация, касающаяся такого обязательства, законом не предусмотрены. «Верховный Суд же создал правовой механизм в отсутствие необходимого нормативного регулирования. Закон о банкротстве не позволяет заключать локальное мировое соглашение только с одним кредитором, утверждать план реструктуризации только по одному обязательству, и тем более, не освобождать должника от части обязательств, связанных с залогом жилья. С другой стороны, жизненные реалии подталкивают Суд на то, чтобы делать некоторые исключения в ситуациях, касающихся единственного жилья, что и было сделано в этом деле. Предложенный ВС подход содержит в себе ответ на социальный запрос о сохранении за должником заложенного жилья при условии исполнения обеспеченного обязательства иного лица», – заметил Андрей Тишковский.
Он добавил, что такой подход схож с тем, что применяется при военной ипотеке. «Так, ранее защиту единственного жилья получили военнослужащие по военной ипотеке (см. определение Арбитражного суда г. Москвы от 21 октября 2020 г. по делу № А40-236729/18-46-260), ВС несколько лет назад уже предлагал использовать должнику-военнослужащему аналогичный “особый” механизм заключения “локального” мирового соглашения (см. Определение ВС РФ № 304-ЭС21-13091 от 13 августа 2021 г. по делу № А27-30713/2019). Если в случае с военной ипотекой или при банкротстве залогодателя предложенный ВС подход вполне оправдан, то возможный его перенос на банкротов, которые являются непосредственно ипотечными заемщиками, вызывает опасения: нельзя не усмотреть в таком механизме возможности для злоупотреблений со стороны должников и нарушения прав незалоговых кредиторов, чьи деньги, например, могли быть использованы для первоначального взноса по ипотеке или при последующей оплате ипотечного кредита. В итоге должник может выйти из банкротства без долгов перед незалоговыми кредиторами, но с ипотечной квартирой, в оплате которой косвенно участвовали незалоговые кредиторы», – полагает Андрей Тишковский.
Он также считает, что применительно к рассматриваемой ситуации (банкротство залогодателя) подход можно оценить как вполне оправданный, но законодателю все же необходимо внести изменения в Закон о банкротстве. При этом у него вызвал опасение возможный перенос такого подхода на дела, где банкротами являются непосредственно ипотечные заемщики.
Партнер АБ «Павел Хлюстов и Партнеры» Яна Чернобель отметила, что в отличие от корпоративных банкротств банкротство физлица является «одушевленным» и обремененным социальными вопросами. «Верховный Суд уже определял возможность обращения взыскания на единственное жилье, соотносил интересы детей об алиментных выплатах с интересами иных кредиторов по делу. Рассматриваемое дело вновь продемонстрировало, что потребительские банкротства носят социальную значимость, и это требует от судов большей правовой гибкости. В этот раз ВС РФ задался вопросом, насколько само по себе введение процедуры банкротства оправдывает возможность изъятия у гражданина квартиры, находящейся в ипотеке, на которую, возможно, он копил всю жизнь, и предпринимает необходимые действия для того, чтобы не впасть в просрочку перед банком? Определение ВС наделяет суды правом утвердить отдельное мировое соглашение или локальный план реструктуризации долгов гражданина, устанавливающие особый порядок удовлетворения требований залогового кредитора в делах о банкротстве граждан, когда залогом, обеспечивающим обязательство должника, является единственное пригодное для постоянного проживания жилое помещение», – заметила она.
Эксперт также отметила, что в настоящий момент вышеуказанный вопрос находится на рассмотрении Госдумы (законопроект № 309801-8) в части сохранения договора залога единственного жилья при банкротстве гражданина: «В свою очередь, принятый ВС РФ судебный акт является более оперативной мерой и до момента внесения изменений в Закон о банкротстве будет компенсировать собой отсутствие соответствующего правового регулирования».
