В Определении № 305-ЭС22-15150 от 6 февраля по делу № А40-135696/2021 Верховный Суд разобрался, можно ли отказать в иске о взыскании убытков в виде упущенной выгоды только по тому основанию, что истец не представил доказательства принятия мер и приготовлений к использованию физкультурно-оздоровительного комплекса.
Заключение контрактов на строительство
9 апреля 2007 г. ООО «Строительная компания “Корунд ХХI”», как инвестор, и Управление делами Президента РФ, как заказчик, заключили инвестиционный контракт, предусматривающий реализацию проекта по строительству многофункционального жилого комплекса с апарт-отелем и объектом социального и технического назначения на строительной площадке. По условиям контракта инвестор обязался за счет собственных финансовых средств и силами привлеченных организаций осуществить проектирование и строительство двух очередей многофункционального жилого комплекса с апарт-отелем и объектом социального и технического назначения – физкультурно-оздоровительным комплексом с теплоэнергетической системой для обеспечения многофункционального жилого комплекса электроэнергией, горячей водой и теплоснабжением (первая очередь). Ориентировочный объем инвестиций первой очереди составил около 3,3 млрд руб.
Общество «Корунд XXI» выполняло функции застройщика. Окончание первой очереди строительства инвестиционного объекта в части апарт-отеля и жилого дома было запланировано на IV квартал 2015 г., в части объекта социального и технического назначения – на IV квартал 2017 г. От использования указанных объектов при сдаче в аренду в период с мая 2018 г. по октябрь 2020 г. при среднерыночной арендной ставке в Таганском районе г. Москвы в федеральный бюджет должен был поступить доход в размере более 40 млн руб. Однако «Корунд XXI» не завершил строительство ФОК вовремя и не передал объекты управлению.
11 ноября 2020 г. управление направило в адрес «Корунд XXI» претензию, содержащую предложение о выплате указанной суммы в качестве возмещения убытков (упущенной выгоды), причиненных ненадлежащим исполнением контракта. Общество отказало, в связи с чем управление обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском о взыскании более 40 млн руб. убытков в виде упущенной выгоды, ссылаясь на ненадлежащее исполнение ответчиком обязательств по инвестиционному контракту в части окончания строительства и передачи физкультурно-оздоровительного комплекса.
Влечет ли неисполнение контрактов возникновение упущенной выгоды?
Разрешая спор, суд первой инстанции, с выводами которого согласилась апелляция, руководствовался положениями ст. 15, 393 ГК РФ и исходил из того, что истец не доказал факт причинения ему убытков в виде упущенной выгоды. Управление не представило доказательств того, что оно могло сдать помещение в аренду и имело такое намерение (договор аренды, в том числе предварительный, объявление о сдаче помещения в аренду, переписка с потенциальными арендаторами и т.п.). Кроме того, до настоящего времени контракт не расторгнут и исполняется сторонами. Арбитражный суд кассационной инстанции согласился с данными выводами судов, признав отказ в иске правомерным.
Управление делами Президента РФ обратилось в Верховный Суд. Изучив материалы дела, ВС указал, что в обоснование размера упущенной выгоды кредитор вправе представлять не только доказательства принятия мер и приготовлений для ее получения, но и любые другие доказательства возможности ее извлечения. Размер подлежащих возмещению убытков, включая упущенную выгоду, определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства (п. 4–5 ст. 393 ГК РФ, п. 3–5 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств»).
Поскольку упущенная выгода представляет собой неполученный доход, то, как указано в п. 14 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», при разрешении споров, связанных с ее возмещением, следует принимать во внимание, что ее расчет, представленный истцом, как правило, является приблизительным и носит вероятностный характер. Это обстоятельство само по себе не может служить основанием для отказа в иске, заметил ВС.
Верховный Суд указал, что возмещение убытков как мера ответственности носит компенсационный характер и направлено на восстановление имущественного положения потерпевшего лица. Убытки в форме упущенной выгоды подлежат возмещению, если соответствующий доход мог быть извлечен в обычных условиях оборота либо при совершении принятых мер и приготовлений, но возможность его получения была утрачена кредитором вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником. «При этом объективная сложность доказывания убытков, в том числе в форме упущенной выгоды, их размера, равно как и причинно-следственной связи, не должна снижать уровень правовой защищенности участников экономического оборота при необоснованном посягательстве на их права. Отказ в иске о возмещении упущенной выгоды не может быть основан на том, что истец не представил доказательства, которые подтверждали бы получение дохода в будущем не с вероятностью, а с безусловностью», – указано в определении.
Если предназначенное для коммерческого использования имущество приобретается лицом, осуществляющим предпринимательскую или иную экономическую деятельность, то предполагается, что при обычном ходе событий такое лицо, действуя разумно и предусмотрительно, сделало бы необходимые приготовления к началу использования имущества в своей деятельности и, следовательно, доход от ее ведения мог быть получен, по крайней мере, в размере, который является средним (типичным) для данного вида деятельности. Возникновение упущенной выгоды у кредитора в такой ситуации является обстоятельством, которое должник предвидел или мог разумно предвидеть при заключении договора как вероятное последствие его неисполнения или ненадлежащего исполнения. Иное, заметил Суд, может быть доказано должником, который в опровержение доводов кредитора вправе представлять доказательства, свидетельствующие о том, что допущенное им нарушение (уклонение от передачи имущества в установленный срок) не являлось единственным препятствием для извлечения дохода и существовали иные обстоятельства, которые не позволили бы использовать имущество, либо размер полученного дохода в условиях ведения деятельности кредитором должен был составить меньшую величину.
Принимая на себя обязательства по осуществлению строительства многофункционального жилого комплекса за счет средств и в интересах инвестора (управления), общество «Корунд XXI» должно было предвидеть, что нарушение сроков исполнения обязательств по контракту повлечет утрату возможности использования объектов по их назначению, т.е. может стать основанием для возмещения инвестору упущенного им дохода от использования имущества, посчитал ВС. «Отказывая в удовлетворении иска только по тому основанию, что управление не представило доказательства принятия мер и приготовлений к использованию физкультурно-оздоровительного комплекса (заключение договора аренды, в том числе предварительного, переписка с потенциальными арендаторами и т.п.), суды не учли, что в условиях, когда нарушение срока исполнения обязательства является очевидным для кредитора, заключение им сделок в отношении отсутствующего имущества и принятие на себя обязательств перед третьими лицами (арендаторы, клиенты и т.п.) было бы неразумным и в конечном счете являлось бы поведением вопреки собственным интересам кредитора», – указывается в определении.
В судебном заседании Верховного Суда стороны пояснили, что при заключении контракта в него не были включены условия о заранее определенных убытках, которые подлежали бы возмещению управлению в случае нарушения обществом «Корунд XXI» срока окончания строительства и передачи объекта, и о начислении неустойки, чтобы привлечь инвесторов для реализации проекта. Однако, заметил ВС, отказ сторон от установления неустойки не должен приводить к тому, чтобы в случае возникновения спора на кредитора возлагалось бы чрезмерное бремя доказывания причинно-следственной связи между допущенным нарушением и возникновением убытков, что, по сути, означало бы получение неисправной стороной преимущества из своего незаконного поведения (п. 4 ст. 1 ГК РФ).
Верховный Суд указал, что вопреки выводам судов не могло освобождать должника от гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательства и то обстоятельство, что контракт не был расторгнут. В настоящем деле истцом заявлены к возмещению убытки, причиненные ненадлежащим исполнением договора в ходе его исполнения, а не убытки, возмещение которых согласно ст. 393.1 ГК РФ производится при прекращении договора.
В то же время в состоявшихся по делу судебных актах не получили какой-либо оценки доводы общества «Корунд XXI» о том, что срок окончания строительства и передачи физкультурно-оздоровительного комплекса установлен контрактом с учетом необходимости разработки проекта планировки земельного участка и его последующего выведения из границ природного комплекса. Как указывалось ответчиком при рассмотрении дела, управление не приняло мер по перераспределению земельного участка и последующей передаче вновь образованного земельного участка ответчику для осуществления строительства, в связи с чем, по мнению общества, на основании п. 3 ст. 405 ГК РФ он не может считаться просрочившим исполнение своего обязательства перед истцом.
ВС указал, что судами также не проверен представленный истцом расчет упущенной выгоды, размер которой согласно п. 2 ст. 15 ГК и сложившейся судебно-арбитражной практике должен определяться исходя из дохода, который мог бы получить истец при нормальном ведении своей деятельности, за вычетом затрат, не понесенных им в результате допущенного контрагентом нарушения (постановления Президиума ВАС от 4 ноября 1997 г. № 3924/97; от 21 мая 2013 г. № 16674/12). Аналогичная позиция относительно определения размера упущенной выгоды с учетом разумных расходов на получение дохода при обычных условиях гражданского оборота в настоящее время закреплена в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», указал ВС. Таким образом, Суд направил дело на новое рассмотрение в АСГМ.
Суды в неполном объеме установили обстоятельства дела
Адвокат практики «Недвижимость и строительство» ART DE LEX Николай Россинский посчитал, что правовая позиция Суда направлена на укрепление позиций, озвученных ранее в п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7, о том, что предусмотренное правило определения суммы возмещения убытков судом при невозможности установления их размера с разумной степенью достоверности распространяется и на упущенную выгоду. Кроме того, Экономколлегия в очередной раз напомнила о том, что кредитор, обосновывая размер упущенной выгоды, может представлять не только доказательства принятых для получения выгоды мер (п. 4 ст. 393 ГК РФ), но и любые другие доказательства возможности ее извлечения (п. 3 Постановления Пленума № 7).
«Характерно, что суды нижестоящих инстанций, указав данные позиции в отмененных судебных актах, избрали основанием для отказа в иске именно непредставление доказательств приготовления к сдаче в аренду объекта (договора аренды, в том числе предварительного, объявления о сдаче помещения в аренду, переписки с потенциальными арендаторами). На это как раз и акцентировал внимание ВС РФ, обоснованно указав, что принятие таких обязательств в условиях, когда срок сдачи объекта очевидно нарушен, было бы крайне неразумным и рискованным для истца», – заметил адвокат.
Несомненно, посчитал Николай Россинский, правовая позиция ВС РФ является справедливой и логичной. «Хотелось бы отметить, что несмотря на отсутствие отзыва на кассационную жалобу ответчика Судебная коллегия указала на нерассмотренный довод об отсутствии со стороны истца содействия при реализации контракта, что, на мой взгляд, может сыграть не последнюю роль при вынесении решения в будущем», – полагает он.
Таким образом, Николай Россинский выделил следующие основные выводы Верховного Суда при принятии данного постановления:
- в условиях, когда нарушение срока исполнения обязательства является очевидным для кредитора, заключение им сделок в отношении отсутствующего имущества и принятие на себя обязательств перед третьими лицами (арендаторы, клиенты и т.п.) было бы неразумным и в конечном счете являлось бы поведением вопреки собственным интересам кредитора, а следовательно, требование таких доказательств является чрезмерным и поощряет злоупотребление правом со стороны должника;
- при рассмотрении дела необходимо проверять не только факт наличия убытков, но и причины их возникновения, в том числе причину просрочки сдачи объекта, а также чьи действия или бездействие послужили ее возникновению;
- упущенная выгода должна рассчитываться не только исходя из дохода, который мог бы получить истец при нормальном ведении своей деятельности, но и из величины затрат, которые не были им понесены в связи с неиспользованием имущества.
Как отметил эксперт, не исключено, что в ходе нового рассмотрения дела судом будет назначена экспертиза, предметом которой будет как раз оценка упущенной выгоды истца. Николай Россинский полагает, что практикам нужно обратить внимание на вышеуказанные моменты, а также учесть, что при доказывании наличия упущенной выгоды в аналогичных ситуациях возможными доказательствами очевидной направленности объекта на ту или иную деятельность, а также наличия очевидной утраты возможности получать доход от неполученного имущества могут являться в том числе документы, использовавшиеся при разработке и утверждении инвестиционного проекта, также содержащие планировавшиеся при реализации проекта показатели экономической выгоды с единицы реализуемой площади объекта, и иные документы, подтверждающие бизнес-ориентированность объекта.
Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Максим Беляев посчитал, что нижестоящие суды, отказывая в иске, с одной стороны, формально подошли к оценке доказательств, проверив лишь доказательства принятия управлением мер и приготовлений к использованию имущества, при этом не проверив доводы о начальных целях и возможностях использования своего имущества – сдаче в аренду и, соответственно, получении прибыли. С другой стороны, суды не дали оценку доводу ответчика, фактически ссылавшегося на то, что окончание срока строительства связано с встречными обязанностями управления по распределению земельного участка, на котором ведется строительство, в связи с чем нарушение срока сдачи объекта строительства могло быть следствием виновных действий самого управления. «Таким образом, можно констатировать, что суды неверно применили закон, подлежащий применению, и в неполном объеме установили обстоятельства дела», – резюмировал он.
