Верховный Суд опубликовал Определение от 10 апреля № 309-ЭС22-24243 по делу № А71-16803/2018, в котором подчеркнул, что необходимым элементом недействительности сделки по переводу долга по обязательству на нового должника, оспариваемому в деле о банкротстве последнего, является осведомленность кредитора по этому обязательству о заключении спорной сделки в ущерб интересам иных кредиторов нового должника.
В мае 2017 г. Игорь Мотовилов предоставил ООО «Финансовая компания “ГИД”» заем в 5 млн руб. сроком на год для строительства жилого комплекса «Солнечная слобода» под 24% годовых. От лица заемщика договор был подписан руководителем общества Людмилой Гуляшиновой.
В декабре 2017 г. Игорь Мотовилов, заемщик и ООО «Рент-Инвест», руководителем которого также являлась Людмила Гуляшинова, подписали соглашение, по условиям которого «Рент-Инвест» выступил гарантом исполнения обязательств финансовой компанией «ГИД» путем заключения с заимодавцем двух договоров долевого участия в строительстве. Два таких договора были также подписаны Игорем Мотовиловым и «Рент-Инвестом», их предметом являлись строительство обществом двух квартир в ЖК «Солнечная слобода» и передача их Мотовилову, общая цена ДДУ превысила 5,2 млн руб.
В октябре 2018 г. в отношении общества «Рент-Инвест» было возбуждено дело о банкротстве, конкурсный кредитор Л. оспорил в суде указанные соглашение и ДДУ. Тогда арбитражный суд установил, что в суде общей юрисдикции рассматривалось уголовное дело по обвинению Людмилы Гуляшиновой и гражданки Х. в совершении мошенничества и легализации денежных средств, приобретенных в результате данного преступления. В рамках этого дела Игорь Мотовилов был признан потерпевшим. В ходе расследования было установлено, что денежные средства, переданные заимодавцем на основании договора займа руководителю компании, похищены последним.
В итоге арбитражный суд удовлетворил заявление, а апелляция и окружной суд поддержали его определение. Признавая спорные сделки недействительными, суды сочли, что признаки неплатежеспособности у «Рент-Инвеста» возникли с 2014 г. (за этот год общество не уплатило земельный налог, позднее соответствующее требование вошло в реестр требований кредиторов). Суды также указали на неполучение обществом какого-либо встречного предоставления за принятые по ДДУ обязательства перед Игорем Мотовиловым и учли утверждения конкурсного кредитора и представителя конкурсного управляющего должника о том, что заимодавец является единственным из 150 граждан, передавших личные средства финансовой компании «ГИД», с которым впоследствии «Рент-Инвест» заключил ДДУ.
Суды отметили, что Игорь Мотовилов, перед которым заемщик в течение нескольких месяцев не исполнял обязательства по уплате процентов, начисляемых на сумму займа, должен был выяснить причины такого неисполнения, узнать о наличии у компании иных обязательств и обратиться в суд с иском об истребовании долга. Суды также признали мнимыми ДДУ как сделки, направленные на приоритетное (по отношению к другим потерпевшим от противоправных действий Людмилы Гуляшиновой) погашение вытекающей из договора займа задолженности компании «ГИД» перед Игорем Мотовиловым за счет общества. Апелляция также добавила, что объект строительства являлся проблемным, о чем Игорь Мотовилов не мог не знать. Кроме того, договоры займа и ДДУ он мог заключить непосредственно с обществом «Рент-Инвест», но не сделал этого.
Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда после изучения кассационной жалобы Игоря Мотовилова напомнила, что по соглашению от 27 декабря 2017 г. и неразрывно связанными с ним ДДУ общество «Рент-Инвест» приняло на себя обязательство погасить долг аффилированной по отношению к нему компании перед кассатором, вытекающий из договора займа, и новировало соответствующее денежное долговое обязательство в новое обязательство по предоставлению в натуре равноценного имущества в виде двух квартир. Кроме того, этим соглашением не исключалась возможность погашения компанией первоначального заемного обязательства денежными средствами; в этом случае Игорь Мотовилов должен был вернуть обществу «Рент-Инвест» требование о передаче двух квартир. Такое соглашение было заключено за девять месяцев до возбуждения дела о несостоятельности должника, поэтому его следовало проверить на предмет подозрительности по правилам ст. 61.2 Закона о банкротстве.
«Для признания подозрительной сделки недействительной на основании п. 1 указанной статьи необходимо, чтобы имело место неравноценное встречное исполнение обязательств со стороны контрагента должника. Применяя приведенные положения законодательства о банкротстве, суды не учли, что в части, касающейся перевода долга, соглашение от 27 декабря 2017 г. с юридической точки зрения является двусторонней сделкой нового и старого должников, совершенной с согласия третьего лица – кредитора (абз. 1 п. 1, абз. 1 п. 2 ст. 391 ГК РФ). Кредитор не являлся ни стороной этой сделки, ни стороной вытекающих из нее договоренностей, которыми новый и старый должники урегулировали условия покрытия расходов первого на погашение долга второго (далее – договор о покрытии). При этом именно договор о покрытии в рамках дела о банкротстве нового должника подлежал оценке на предмет равноценности предоставления. Контрагентом по такому договору, как уже отмечалось, выступил старый должник», – заметил Верховный Суд.
Соответственно, сама по себе неравноценность предоставления со стороны «старого» должника не могла служить основанием для удовлетворения на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве требования, обращенного против третьего лица (кредитора), дача которым согласия на совершение сделки в принципе не предполагает какого-либо имущественного исполнения. Для признания соглашения от 27 декабря 2017 г. недействительным требовалось наличие иных обстоятельств, определенных п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (в частности, недобросовестности кредитора). Из текста спорного соглашения следует, что формально оно относится к числу возмездных сделок.
Как указано в определении, в действительности общество «Рент-Инвест» не получило возмещение по договору о покрытии от компании, у которой не было имущества, достаточного для осуществления встречного исполнения, в связи с чем суды признали доказанным факт причинения соглашением вреда имущественным правам кредиторов должника, принявшего на себя чужие обязательства перед Игорем Мотовиловым. Необходимым элементом недействительности сделки на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве применительно к переводу долга по обязательству на нового должника, оспариваемому в деле о банкротстве последнего, является осведомленность кредитора по этому обязательству о заключении спорной сделки в ущерб интересам иных кредиторов нового должника. Предполагается, что кредитор знал о совершении сделки по переводу долга с целью причинения вреда кредиторам нового должника, если он признан заинтересованным лицом по отношению к новому должнику либо знал или должен был знать о признаках его неплатежеспособности или недостаточности имущества, пояснил Суд.
Факт заинтересованности Игоря Мотовилова по отношению к должнику не был установлен нижестоящими судами. Из обжалуемых судебных актов не ясно, какие установленные судами обстоятельства свидетельствуют о том, что на момент перевода долга кассатор должен был знать о кредиторах общества, объеме неисполненных обязательств перед ними и недостаточности активов должника для проведения расчетов как по старым, так и новым долгам, принятым по соглашению. При этом согласно отчету конкурсного управляющего общества «Рент-Инвест» от 19 января 2023 г. рыночная стоимость активов общества (в том числе земельных участков) превысила 120 млн руб., а общая сумма требований кредиторов составляет около 56 млн руб. Сам по себе перевод долга на лицо, аффилированное со «старым» должником, не служит основанием для признания поведения Мотовилова недобросовестным, аффилированность «нового» и «старого» должников объясняет мотивы вступления одного в долг другого перед независимым кредитором, подчеркивается в определении.
«Равным образом не опровергает закрепленную в п. 5 ст. 10 ГК РФ и применимую к Игорю Мотовилову презумпцию добросовестности и то, что он – единственный потерпевший от действий руководителя компании (одновременно возглавлявшего и общество), добившийся заключения договоров участия в долевом строительстве. Такой результат мог быть достигнут вследствие правомерной активности кредитора при защите своих прав», – заметил ВС, который посчитал, что нижестоящими судами не была установлена вся совокупность обстоятельств, необходимых для признания спорных соглашения и ДДУ недействительными на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Суд также указал на отсутствие оснований для признания указанных соглашения и договоров мнимыми либо притворными (ст. 170 ГК). Воля кассатора была направлена на возникновение именно тех гражданско-правовых последствий, что отражены в подписанных им документах. Как установили суды, Игорь Мотовилов фактически реализовывал права участника долевого строительства: давал согласие на отчуждение предмета залога, заключал дополнительные соглашения к ДДУ. Суждения нижестоящих инстанций относительно того, что он намеревался получить исполнение от общества вместо истребования долга по займу, касаются мотива заключения сделок; они не свидетельствуют о пороке воли и, напротив, указывают на то, что воля кредитора была нацелена на дачу согласия на перевод долга и последующую замену заемного обязательства обязательством по передаче имущества в натуре. В связи с этим ВС отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Адвокат, руководитель арбитражной практики и банкротства КА г. Москвы «Правовик-К» Марина Марченко в комментарии «АГ» отметила, что в этом деле Верховный Суд продолжил разбирать сложные вопросы практики оспаривания сделок по банкротным основаниям. «ВС выделил особые критерии для оспаривания сделок по ст. 61.2 Закона о банкротстве, в очередной раз подчеркнув различие в обстоятельствах, подлежащих доказыванию, по п. 1 и 2 этой статьи. В рассматриваемом деле именно соглашение между “старым” и “новым” должниками, которым эти лица урегулировали условия покрытия расходов первого на погашение долга второго (новация заемного обязательства в договор долевого участия), подлежало оценке судами при рассмотрении спора. Неравноценное встречное предоставление имело место со стороны другого контрагента должника, но не самого кредитора в лице Игоря Мотовилова», – заметила она.
Эксперт добавила, что поскольку вопрос о заинтересованности (аффилированности), а также недобросовестности кредитора Игоря Мотовилова судами не исследовался, то выводы о недействительности такой сделки преждевременны. «Перевод долга на другое юрлицо, аффилированное с должником-банкротом, не является основанием для признания поведения указанного кредитора недобросовестным, поскольку он не являлся стороной этой сделки; его осведомленность в причинении ущерба иным кредиторам не доказана. ВС сделал важное замечание, что само по себе закономерное желание кредитора получить возмещение своих затрат не является достаточным основанием для признания сделки недействительной, поскольку кредитор таким образом проявлял правомерную активность при защите своих прав. Также Суд отметил, что в этом случае не усматриваются основания для признания сделок кредитора мнимыми или притворными, поскольку отсутствовал порок воли, а мотивы заключения сделок кредитором соответствовали его волеизъявлению. Выводы ВС будут полезны в дальнейшей практике арбитражных судов при рассмотрении дел со схожими обстоятельствами», – считает Марина Марченко.
Руководитель практики банкротства и реструктуризации Savina Legal Александра Алфимова отметила, что в рассматриваемом случае ВС разбирался в сделке, заключенной в неочевидной форме. «Должник обязался погасить требования заемщика путем передачи кредитору двух квартир по ДДУ. При этом заемщик обязался перечислить должнику денежные средства, соответствующие цене договоров долевого участия. В свою очередь кредитор был обязан вернуть должнику право требования квартир, если заемщику все-таки удастся погасить задолженность. Нижестоящие суды квалифицировали заключенную сделку как сделку между кредитором, заемщиком и должником. Они пришли к выводу о том, что такой сделкой должник оказал предпочтение кредитору, что по сделке отсутствовало встречное предоставление, а также что она в принципе носила мнимый характер», – пояснила она.
Верховный Суд, добавила Александра Алфимова, тщательно проанализировал условия сделки и пришел к выводу, что она является сделкой по переводу долга между заемщиком и должником, совершенной с согласия кредитора. «В связи с этим ВС указал, что в первую очередь надлежит оценивать отношения между должником и заемщиком, а не между должником и кредитором. Сформированная Верховным Судом позиция поможет судам верно квалифицировать и оценивать сделки по переводу долга на должника в преддверии банкротства, анализируя личность не только кредитора, но и предыдущего должника», – резюмировала она.
