Верховный Суд опубликовал Определение от 11 августа № 305-ЭС23-3934 (1, 2) по делу № А40-133029/2020, инициированному налоговым органом, в котором разъяснил нюансы привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника, подконтрольного Департаменту городского имущества г. Москвы.
Ранее налоговая инспекция провела выездную проверку ОАО «Дирекция Единого заказчика Гагаринского района» (далее – ДЕЗ Гагаринского района) за 2021–2014 гг., в рамках которой была выявлена схема по занижению налога на прибыль и НДС путем создания фиктивного документооборота и списания на затраты расходов по работам (услугам) в рамках заключенных с техническими контрагентами договоров на работы (услуги), которые выполнялись собственными силами налогоплательщика. В итоге обществу были начислены недоимка в 72,5 млн руб., пени на сумму свыше 20 млн руб. и штраф в 8,9 млн руб.
Попытка общества обжаловать решение налоговиков в судебном порядке не увенчалась успехом (дело № А40-127481/2017). Впоследствии в отношении ДЕЗ Гагаринского района также проводились камеральные проверки, по результатам которых был доначислен НДС за первый – третий кварталы 2015 г. на общую сумму 22,9 млн руб. В августе 2020 г. в отношении организации было возбуждено дело о банкротстве по заявлению налогового органа.
В рамках банкротного дела конкурсный управляющий обратился с заявлением о привлечении единственного акционера общества в лице Департамента городского имущества г. Москвы, а также бывших руководителей организации Владимира Рослевича, Игоря Мартынова и Ольги Толкачёвой к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Суд первой инстанции привлек указанных граждан к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, взыскав с них солидарно свыше 150 млн руб. В удовлетворении остальной части требований было отказано. Определение суда устояло в апелляции. Тем самым суды указали на доказанность презумпции доведения должника до банкротства совместными действиями указанных контролирующих лиц, поскольку размер включенных в реестр кредиторов должника требований налогового органа по основной задолженности, возникшей вследствие совершения должником налогового правонарушения, превышает 50% от общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме долга (а именно 97,01%). Окружной суд проверил решения нижестоящих инстанций в части привлечения к субсидиарной ответственности Владимира Рослевича и Ольги Толкачёвой и оставил их без изменения.
Не согласившись с решениями судов, Владимир Рослевич и Ольга Толкачёва направили кассационные жалобы в Верховный Суд. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС напомнила, что в исследуемый налоговым органом в рамках выездной проверки период и вплоть до возбуждения дела о банкротстве сначала в п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве, а затем в п. 1 ст. 61.11 содержались нормы о субсидиарной ответственности КДЛ по основанию невозможности удовлетворения требований кредиторов из-за их виновного поведения, не отвечающего критериям добросовестности и разумности.
В связи с этим судебное разбирательство о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Для удовлетворения подобного рода исков нужно установление недобросовестных действий ответчиков, исключая влияние иных объективных причин ухудшения финансового положения должника, напомнила экономколлегия. Процесс доказывания того, что невозможность погашения требований кредиторов обусловлена неправомерными действиями ответчиков, упрощен для истцов путем введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.
Из материалов этого обособленного спора, заметил ВС, следует, что в суде первой инстанции ответчиками приводились доводы со ссылками на конкретные доказательства, подтверждающие, что объективной причиной банкротства должника послужило не привлечение его к ответственности за налоговое правонарушение, а создание в июне 2015 г. единственным акционером общества нового юрлица (ГБУ г. Москвы «Жилищник Гагаринского района») с переводом на него значительной части активов и деятельности должника. Ответчики также сообщали суду, что по состоянию на 2014 г. активы должника составляли 189 млн руб., а в 2016 г. они уменьшились более чем вдвое. Ольга Толкачёва также обращала внимание, что исходя из финансового анализа конкурсного управляющего за период с конца 2016 г. по конец 2019 г. деятельность должника стала убыточной лишь с 2018 г.
Ответчики также поясняли, что при сохранении за ДЕЗ Гагаринского района имущества, необходимого для нормальной хозяйственной деятельности, должник, несмотря на причиненный непосредственно ему ущерб, имел реальную возможность погасить требования налогового органа. Однако эти доводы не получили правовой оценки со стороны первой и апелляционной инстанций, а кассация эти недостатки не устранила. «Судами также не учтено, что в отсутствие доказательств совместного умысла и согласованности противоправных действий всех трех сменяющих друг друга директоров оснований для возложения на них субсидиарной ответственности в солидарном порядке не имелось. Так, в силу абз. 8 п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия нескольких контролирующих должника лиц, то такие лица отвечают солидарно», – указано в определении.
Со ссылкой на Постановление Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» экономколлегия напомнила, что если несколько КДЛ действовали совместно, они солидарно несут субсидиарную ответственность за доведение должника до банкротства. Для квалификации действий этих лиц как совместных могут быть учтены их согласованность, скоординированность и направленность на реализацию общего для всех намерения, т.е. может быть учтено соучастие в любой форме (в том числе соисполнительство, пособничество и т.д.). Пока не доказано иное, предполагается, что действия нескольких КДЛ, аффилированных между собой, являются совместными. Если несколько таких лиц действовали независимо друг от друга и действий каждого из них было достаточно для наступления объективного банкротства должника, такие КДЛ также несут субсидиарную ответственность солидарно. Если же несколько КДЛ действовали независимо и действий каждого из них, существенно повлиявших на положение должника, было недостаточно для наступления объективного банкротства, но в совокупности их действия привели к банкротству должника, эти лица подлежат привлечению к субсидиарной ответственности в долях.
Как указал ВС, нижестоящие суды, утверждая, что последовательно сменившие друг друга руководители должника действовали совместно и реализовывали противоправную схему на протяжении длительного времени, не мотивировали такой вывод. Судами не установлено обстоятельств и не приведено доказательств, свидетельствующих о том, что Рослевич, Мартынов и Толкачёва действовали согласованно, скоординированно и преследовали единое намерение по получению незаконной налоговой выгоды либо являлись аффилированными по отношению друг к другу лицами. «В отсутствие доказательств соучастия ответчиков в реализации единого намерения по неправомерному получению должником налоговой выгоды у судов не имелось правовых оснований для возложения на них субсидиарной ответственности в солидарном порядке без выяснения роли каждого и причиненного непосредственно им ущерба», – подчеркнул ВС.
Он добавил: Владимир Рослевич пояснял, что подписал от имени должника лишь один договор с техническим контрагентом от 20 декабря 2011 г. При этом НДС был доначислен обществу только начиная с четвертого квартала 2012 г., а сумма доначисленного обществу в период руководства Рослевича налога на прибыль была несущественной. Кроме того, Владимир Рослевич со ссылкой на данные его трудовой книжки утверждал, что был уволен с поста гендиректора общества в июле 2012 г., а не в октябре, как было установлено судами на основе данных ЕГРЮЛ.
В свою очередь Ольга Толкачёва поясняла, что не подписывала ни одного из приведенных в решении налогового органа договоров с техническими контрагентами, а лишь совершала исполнение по уже заключенным предшествующим руководителем должника договорам. При этом оба ответчика настаивали, что перечисленные в решении налогового органа контрагенты являлись победителями торгов, они вели хозяйственную деятельность, оказывали аналогичные услуги в иных округах, участвовали в судебных спорах, страховали ответственность и имели иные признаки реальных хозяйствующих субъектов. Однако нижестоящие суды, сославшись на вынесенные в рамках арбитражного дела № А40-127481/2017 судебные акты как преюдициально значимые для рассматриваемого спора, уклонились от установления таких обстоятельств и оценки представленных доказательств.
Как пояснил ВС, судами также не учтено, что ни Рослевич, ни Толкачёва не являлись участвующими в указанном выше деле лицами, а к моменту начала судебного разбирательства полномочия Толкачёвой как руководителя ДЕЗ Гагаринского района уже были прекращены. По итогам рассмотрения кассационной жалобы ВС отменил решения нижестоящих инстанций в обжалуемой части привлечения Владимира Рослевича и Ольги Толкачёвой к субсидиарной ответственности по обязательствам должника и в части солидарного взыскания с них 150 млн руб. Дело направлено на новое рассмотрение в первую инстанцию.
В комментарии «АГ» управляющий партнер юридической компании «ЮКО» Юлия Иванова, которая принимала участие в подготовке кассационной жалобы Ольги Толкачёвой в Верховный Суд, отметила, что выводы ВС имеют важное значение для практики привлечения к субсидиарной ответственности руководителей бюджетных структур и иных организаций, в которых РФ, ее субъекты и муниципальные образования являются контролирующими акционерами или иным образом оказывают определяющее влияние на их деятельность. «В этом деле нам удалось доказать, что причина банкротства организации – это не действия ее бывших руководителей, а управленческие решения основного акционера в лице уполномоченного госоргана по переводу активов должника на другое подконтрольное юрлицо. Нижестоящие суды не приняли во внимание последствия действий Департамента городского имущества г. Москвы, осуществлявшего полномочия основного акционера, поскольку исходили из того, что последний не является КДЛ и не может быть привлечен к субсидиарной ответственности», – пояснила она.
Юлия Иванова добавила, что в результате действий органов и должностных лиц субъекта РФ, являвшегося контролирующим акционером должника, наступила неплатежеспособность последнего. «Возникла парадоксальная ситуация, когда при наличии действий основного акционера, повлекших объективное банкротство ОАО, его привлечение к субсидиарной ответственности невозможно. Но даже если в рассматриваемом деле акционер – публичное образование не является субъектом субсидиарной ответственности, аргументы о последствиях действий такого акционера должны были быть оценены с точки зрения их влияния на платежеспособность должника и возложения ответственности на его бывших руководителей. Таким образом, вывод о достаточности действий гендиректоров для наступления объективного банкротства организации и их солидарной (а не долевой) ответственности был сделан преждевременно», – считает юрист.
Адвокат, руководитель адвокатской практики Ulezko.legal Александра Улезко выразила надежду, что толкование Закона о банкротстве, изложенное в этом деле, будет учитываться судами. «В определении ВС отражен ряд важных позиций, которые, несмотря на очевидность, не так часто применялись на практике. Во-первых, суды крайне редко учитывали, что презумпции, установленные в нормах о привлечении к субсидиарной ответственности, являются опровержимыми. Так, ранее практика единообразно исходила из того, что если более 50% требований кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности возникли вследствие налогового правонарушения, это влечет привлечение к субсидиарной ответственности. В такой ситуации судьба КДЛ была практически предрешена. То же самое касалось, как правило, и иных презумпций наличия причинно-следственной связи между действиями или бездействием КДЛ и невозможностью полного удовлетворения требований кредиторов. В качестве примера приведу ситуацию, когда после оспаривания сделок управляющий подает заявление о привлечении к субсидиарной ответственности. Несмотря на то что судебные акты о признании сделок недействительными, как правило, непротивопоставимы контролирующим лицам, так как в большинстве случаев они не участвуют в этих процессах, едва ли суды будут слушать доводы ответчиков. Проще сослаться на обстоятельства, которые установлены вступившими в законную силу судебными актами. Конечно, такой подход не соответствует закону», – заметила она.
Во-вторых, добавила Александра Улезко, является важным указание ВС на недопустимость немотивированных выводов о том, что несколько руководителей должника действовали совместно. «К сожалению, такие необоснованные выводы судов встречаются довольно часто. Суды должны выяснять роль каждого ответчика в доведении должника до банкротства и исходить из размера ущерба, причиненного непосредственно каждым ответчиком. Наконец, ВС неоднократно указывал судам на необходимость выяснять реальные причины банкротства, а не делать поверхностные выводы. Если есть вероятность, что банкротство наступило не в результате налоговых правонарушений, а вследствие создания акционером должника нового юрлица с переводом на него значительной части активов и деятельности должника, суд должен рассмотреть этот аргумент. Интересно, что даже если суд в деле ОАО ДЕЗ Гагаринского района согласится с таким доводом ответчиков, привлечь к субсидиарной ответственности акционера уже не получится, так как в отношении него судебный акт не обжаловался», – заключила эксперт.
Арбитражный управляющий Союза АУ «Созидание» Сергей Домнин полагает, что определение ВС продолжает направление, заданное им ранее в деле «Гринфилда», о необходимости реального учета и оценки степени и характера участия каждого из лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности, в причинении вреда кредиторам должника, ориентирует суды на прекращение формального подхода к этому вопросу. «Думается, теперь вполне можно говорить о сформированном тренде и учитывать эту позицию при рассмотрении дел. Также в определении поднят еще один важный вопрос – о распространении на КДЛ преюдициальной силы судебных актов, принятых по итогам оспаривания результатов налоговых проверок. В данном случае ВС вновь формирует позицию в пользу КДЛ и указывает, что они вправе представлять доказательства в опровержение выводов таких судебных актов, а суд в рамках дела о банкротстве обязан их исследовать», – подчеркнул Сергей Домнин.
