15 мая Верховный Суд вынес Определение № 309-ЭС23-25744 по делу № А60-46413/2016, в котором пояснил, в какой очередности погашать требования кредитора к КДЛ при наличии разногласий между ним и финансовым управляющим в этом вопросе.
В январе 2016 г. на основе решения Юрия Рубежова было создано и зарегистрировано в качестве юрлица АО «Территориальная сетевая организация “Никола Тесла”». Заявленный при учреждении размер уставного капитала АО составил 50 млн руб. Госрегистрация выпуска акций АО, подлежащих размещению при учреждении, не проводилась, акции Юрием Рубежовым как учредителем не оплачивались. Он был руководителем сетевой организации с момента ее создания.
В ноябре 2016 г. в отношении Юрия Рубежова было инициировано дело о банкротстве, в феврале 2017 г. была введена процедура реструктуризации долгов должника, а спустя полгода состоялась процедура реализации его имущества. В апреле 2018 г. банкротству подверглась и сетевая организация, спустя месяц была введена процедура наблюдения, а конкурсное производство открылось еще через несколько месяцев.
В рамках дела о банкротстве сетевой организации ее бывший руководитель был привлечен к субсидиарной ответственности по ее обязательствам, с Юрия Рубежова в конкурсную массу были взысканы 21,5 млн руб. определением суда от 11 июня 2020 г. Суд указал, что Юрий Рубежов не подал заявление о банкротстве подконтрольной сетевой организации, тогда как такая обязанность должна была быть исполнена не позднее января 2018 г., также он в трехдневный срок со дня открытия конкурсного производства не передал конкурсному управляющему документацию компании-должника, материальные и иные ценности.
Впоследствии суд произвел замену взыскателя по требованию о привлечении Юрия Рубежова к субсидиарной ответственности: в отношении части субсидиарной ответственности в сумме 610,5 тыс. руб. взыскатель был заменен Дмитрием Масленниковым – кредитором сетевой организации по текущим платежам, подлежащим удовлетворению во вторую очередь. После этого Дмитрий Масленников обратился к финансовому управляющему имуществом Юрия Рубежова с заявлением об оплате задолженности в составе текущих платежей второй очереди удовлетворения. В свою очередь финансовый управляющий передал на разрешение суда разногласия по вопросу об очередности погашения этих требований и требований другого кредитора должника – Евгения Русалина.
Суд прекратил производство в части, касающейся требования Евгения Русалина, а требование Дмитрия Масленникова было признано не относящимся к числу текущих. Впоследствии апелляция и кассация согласились с этим. Суды сочли, что правонарушение, за которое Юрий Рубежов был привлечен к субсидиарной ответственности, окончено в январе 2018 г. (в части неподачи заявления о признании сетевой организации банкротом) и сентябре того же года (в части непередачи конкурсному управляющему документации должника, в результате чего не была сформирована конкурсная масса), т.е. после возбуждения дела о банкротстве самого КДЛ. Исходя из этого, суды признали, что требование Дмитрия Масленникова формально отвечает признакам текущего обязательства, однако такая квалификация этого требования противоречит целям процедуры банкротства гражданина, в связи с чем оно носит реестровый характер.
Изучив кассационную жалобу Дмитрия Масленникова, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ отметила, что он был кредитором сетевой организации по текущим обязательствам. По общему правилу задолженность сетевой организации перед таким кредитором не учитывается при исчислении размера субсидиарной ответственности Юрия Рубежова за неподачу (несвоевременную подачу) им заявления о банкротстве подконтрольной организации. Следовательно, Дмитрий Масленников не мог получить часть соответствующего требования себе как кредитор, выбравший уступку. Таким образом при разрешении разногласий по вопросу об очередности погашения части требования, перешедшего к Дмитрию Масленникову, судам следовало проанализировать отношения, касающиеся субсидиарной ответственности Юрия Рубежова за доведение сетевой организации до банкротства.
Как пояснил ВС, касательно обязательств вследствие причинения вреда Закон о банкротстве не содержит каких-либо исключений, которые позволяли бы разграничивать их на текущие и реестровые исходя не из момента их возникновения, а по каким-то иным критериям. Наоборот, для целей квалификации таких обязательств как текущих правовое значение имеет момент причинения вреда, за который наступает ответственность в соответствии со ст. 1064 ГК РФ, независимо от того, когда будет исчислен размер вреда или вступит в законную силу судебное решение, подтверждающее факт причинения вреда и ответственность должника. Суждения судов относительно того, что в режиме текущих подлежат удовлетворению исключительно требования по обязательствам, направленным на продолжение осуществления должником хозяйственной деятельности или на проведение процедур банкротства, противоречат п. 1 ст. 5 Закона о банкротстве. При этом, вопреки выводам судов, текущим регулированием не установлена субсидиарная ответственность за уклонение КДЛ от передачи конкурсному управляющему документации должника. Такое уклонение лишь образует опровержимую презумпцию того, что действия (бездействие) этого лица повлекли за собой банкротство подконтрольной организации.
«Следовательно, для правильного разрешения настоящего спора существенное значение имел не период совершения Юрием Рубежовым правонарушения, касающегося сокрытия документации, а момент совершения им противоправных действий (бездействия), ставших необходимой причиной банкротства сетевой организации. Поскольку соответствующие обстоятельства не были установлены судами при привлечении Юрия Рубежова к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве сетевой организации (ввиду использования в данном деле презумпции доведения до банкротства), они в силу ст. 65 АПК РФ должны были быть доказаны заинтересованным лицом, настаивающим на текущем характере обязательств, в деле о банкротстве Юрия Рубежова. При этом неустранимые сомнения, противоречия и неясности относительно момента причинения вреда подлежали истолкованию в пользу реестрового характера соответствующего обязательства. Однако суды, рассматривая разногласия, возникшие между финансовымуправляющим и Дмитрием Масленниковым, указанные обстоятельства, входящие в предмет доказывания, не исследовали», – отмечено в определении.
Суд также не поддержал доводы кассатора о том, что в деле о банкротстве КДЛ полученная им часть требования о привлечении этого лица к субсидиарной ответственности удовлетворяется в том же режиме, что и требование самого Дмитрия Масленникова к подконтрольной организации. Он действительно был кредитором сетевой организации по текущим платежам, подлежащим удовлетворению во вторую очередь (требование об оплате труда). Вместе с тем в рассматриваемом случае определяется очередность погашения не этого требования, а части требования самой сетевой организации к Юрию Рубежову о привлечении к субсидиарной ответственности, перешедшей к Дмитрию Масленникову. Перешедшая часть требования, основанного на обязательстве вследствие причинения вреда, относится либо к пятой очереди удовлетворения текущих платежей, либо к третьей очереди реестровых платежей.
С точки зрения конкурсной массы КДЛ, очередность удовлетворения, которая сложилась в деле о банкротстве подконтрольной организации между ее кредиторами, получившими на свое имя исполнительные листы против субсидиарного должника, не имеет правового значения. Эта очередность влияет лишь на их внутренние отношения между собой. Так, по смыслу п. 3 ст. 61.18 Закона о банкротстве при несостоятельности КДЛ для целей проведения расчетов финансовый управляющий его имуществом учитывает требование о привлечении к субсидиарной ответственности как единое консолидированное требование всех обладателей частей данного требования – вступивших в дело о банкротстве КДЛ, выбравших уступку, и самой подконтрольной организации как взыскателя на оставшуюся сумму. Поступившие в пользу консолидированного требования денежные средства распределяются финансовым управляющим среди этих взыскателей в соответствии с их внутренней очередностью.
В связи с этим ВС отменил судебные акты нижестоящих судов в части, касающейся очередности удовлетворения требования Дмитрия Масленникова, в этой части обособленный спор направлен на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Старший юрист КА «Регионсервис», адвокат АП Кемеровской области Виктория Старонедова отметила: ВС РФ в очередной раз напомнил, что субсидиарная ответственность не является самостоятельным видом гражданско-правовой ответственности, а является особой формой деликта. «Закон о банкротстве не содержит каких-либо исключений, которые позволяли бы разграничивать эти обязательства на текущие и реестровые исходя не из момента их возникновения, а по каким-то иным критериям. Также ВС напомнил о правилах отнесения тех или иных обязательств должника к реестровым или текущим, изложенных в Постановлении Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 63 “О текущих платежах по денежным обязательствам в деле о банкротстве”. Согласно указанным разъяснениям для целей квалификации названных обязательств в качестве текущих правовое значение имеет момент причинения вреда, за который наступает ответственность, независимо от того, когда будет исчислен размер вреда или вступит в законную силу судебное решение, подтверждающее факт причинения вреда и ответственность должника. В связи с этим выводы судов нижестоящих инстанций относительно того, что в режиме текущих подлежат удовлетворению исключительно требования по обязательствам, направленным на продолжение осуществления должником хозяйственной деятельности или на проведение процедур банкротства, противоречат положениям Закона о банкротстве», – заметила она.
Адвокат АП Краснодарского края, советник практики по банкротству АБ «БВМП», к.э.н. Дмитрий Палин отметил, что соотношение текущих и реестровых обязательств в принципе является одним из самых сложных и неоднозначных в банкротстве, основной проблемой при квалификации соответствующих требований является установление момента их возникновения. «В рассматриваемом деле ВС РФ разрешил один из частных случаев – когда возникает право требования в рамках субсидиарной ответственности. Важным моментом является указание суда, что такое требование возникает не с момента привлечения к субсидиарной ответственности и не с момента совершения действия (бездействия), которое легло в основу субсидиарной ответственности. В качестве критерия указан момент причинения вреда у должника, который надлежало установить судам нижестоящих инстанций. Определить момент причинения вреда в данном деле – задача очень сложная. Ведь фактически вредом в данной ситуации является убыль имущества должника, в результате которой кредиторы не смогли получить удовлетворение своих требований. Если бы основанием субсидиарной ответственности было совершение сделок по отчуждению имущества, то момент вреда совпадал бы с датой сделки, однако в этом случае речь идет о непередаче документов КДЛ, что является основанием для субсидиарной ответственности лишь в силу опровержимой презумпции. Сам механизм презумпции подразумевает отсутствие конкретных сведений о событии и является лишь предположением, что такое событие имело место. На мой взгляд, в этом случае наиболее релевантным было бы определить момент причинения вреда как момент возникновения признаков объективного банкротства должника», – считает он.
Советник практики разрешения споров юридической фирмы «Томашевская и партнеры» Денис Крауялис отметил: ВС напомнил, что для квалификации обязательств вследствие причинения вреда в качестве текущих правовое значение имеет момент причинения вреда, за который наступает ответственность; этот подход был сформирован еще ВАС РФ. «Суд указывает, что такой момент совершения КДЛ противоправных действий (бездействия), ставших необходимой причиной банкротства сетевой организации, нижестоящими судами определен не был. Таким образом, если будет установлено, что такой момент возник после возбуждения дела о банкротстве должника, они будут отнесены к пятой очереди текущих платежей, если до возбуждения дела о банкротстве – в третью очередь текущих платежей. (п. 2 и 4 ст. 134 Закона о банкротстве). В связи с этим ВС РФ отмечает, что поскольку обстоятельства, ставшие причиной банкротства организации, установлены не были, то они должны были быть доказаны заинтересованным лицом, настаивающим на текущем характере обязательств. Таким образом, Суд ориентирует заявителей на необходимость самостоятельно обосновать включение соответствующего требования именно в раздел текущих», – полагает он.
Кроме того, по словам эксперта, следует максимально ответственно подойти к вопросу об определении момента причинения вреда в такой ситуации, поскольку ВС РФ отмечает, что «неустранимые сомнения, противоречия и неясности относительно момента причинения вреда подлежали истолкованию в пользу реестрового характера соответствующего обязательства». «Примечательно, что Судом дана оценка довода о режиме требований кредиторов. Если у кредитора имеются несколько требований разного характера (например, одно текущее, одно реестровое), то режим одного требования не может повлечь такие же последствия и для второго требования относительно очередности их удовлетворения. Таким образом, требования кредитора к организации не означают равенство их правовых режимов с требованиями, которые предъявлены к КДЛ такой организации. ВС сохранил стандартный порядок удовлетворения требований кредиторов согласно установленным очередям», – заключил Денис Крауялис.
