21 сентября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС22-8227 по делу № А40-18704/2021, в котором разобрался, может ли лизинговая компания требовать взыскания с ФССП убытков и расходов за невозможность распоряжаться автомобилями, когда аресты и запреты на регистрационные действия возникли во время использования транспортных средств лизингополучателем.
Лизинговые автомобили попали под ограничения
В августе 2019 г. перед выставлением автомобилей на продажу лизинговая компания – ООО «Каркаде» – узнала, что на автомобили ФССП наложены запреты на осуществление регистрационных действий по обязательствам иного лица – индивидуального предпринимателя Елены Власенко. Общество обратилось в ФССП с заявлениями об отмене всех ограничений, представив доказательства, подтверждающие право собственности на транспортные средства и факт расторжения договоров лизинга, на основании которых автомобили временно находились во владении и пользовании предпринимателя.
Так как приставы не сняли запреты на регистрационные действия, «Каркаде» обратилось в суд с иском об освобождении транспортных средств от арестов и запретов на регистрационные действия. Арбитражный суд Республики Татарстан удовлетворил требования общества и освободил от ареста транспортные средства, в том числе от запретов на регистрационные действия. Апелляция и кассация оставили решение без изменения.
Поскольку требование по отмене арестов и запретов не было исполнено, общество обратилось в арбитражный суд с исковым заявлением к ФССП о взыскании более 817 тыс. руб. убытков и 16 тыс. руб. расходов по изготовлению протокола осмотра. Истец сослался на причинение убытков, связанных с невозможностью продать или сдать в аренду имущество, амортизационным износом автомобилей (уменьшением рыночной стоимости по мере увеличения срока выпуска автомобиля), а также вынужденным хранением транспортных средств.
Арбитражный суд г. Москвы иск удовлетворил. Со ссылкой на ст. 15, 401, 1069 ГК, ст. 158 Бюджетного кодекса, ст. 80, 119 Закона об исполнительном производстве, постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» и от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства», а также на п. 5 Информационного письма Президиума ВАС от 31 мая 2011 г. № 145 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами» суд пришел к выводу о наличии оснований для удовлетворения требований общества с учетом доказанности наличия причинно-следственной связи между бездействием ответчика и наступившими у истца неблагоприятными последствиями, а также факта и размера причиненных убытков.
Суд указал на длительное неисполнение структурными подразделениями ответчика требований судебного акта об освобождении имущества от ареста, что препятствовало реализации обществом транспортных средств, привело к необходимости несения расходов по их хранению и возникновению убытков, связанных с утратой стоимости имущества по причине простоя без извлечения от использования (продажи) соответствующей экономической выгоды.
Так как апелляция и кассация оставили судебный акт первой инстанции в силе, ФССП и Управление ФССП по Республике Татарстан обратились в Верховный Суд.
Верховный Суд напомнил о пределах имущественного интереса лизингодателя
Рассмотрев дело, ВС заметил, что, удовлетворив требования «Каркаде», суды признали, что заявленные к возмещению убытки возникли в связи с невозможностью продать (сдать в аренду) транспортные средства, обусловлены амортизационным износом и уменьшением рыночной стоимости транспортных средств по мере увеличения срока выпуска автомобиля, вынужденным хранением автомобилей и находятся в прямой причинно-следственной связи с бездействием должностных лиц ФССП.
Однако в ходе рассмотрения дела ФССП неоднократно указывала, что наряду с арестами и запретами в отношении этих же транспортных средств действовали обременения, принятые судом общей юрисдикции. В частности, 10 марта 2017 г. запреты на регистрационные действия были приняты Советским районным судом города Казани и действовали на момент подачи истцом заявления об освобождении имущества от арестов в 2019 г. в Арбитражный суд Республики Татарстан.
Ответчик заметил, что истец обращался в 2021 г. в Советский районный суд с заявлением об отмене запрета на регистрационные действия и в УГИБДД МВД Республики Татарстан с требованием об исполнении судебного акта Арбитражного суда Республики Татарстан по делу об освобождении транспортных средств от арестов и запретов на регистрационные действия. Верховный Суд посчитал, что данные доводы имели значение для правильного рассмотрения дела, поскольку в силу положений ст. 144 ГПК и ст. 2, 64 Закона об исполнительном производстве ФССП и ее структурные подразделения не обладают полномочиями по самостоятельному снятию обеспечительных мер, наложенных судом. При таком положении убытки, заявленные обществом к возмещению за счет казны, в действительности не находятся в причинно-следственной связи с бездействием судебных приставов-исполнителей.
Кроме того, как установлено судами, истцом ставится вопрос о возмещении вреда в отношении транспортных средств, являвшихся предметом договоров лизинга, продолжавших находиться во владении лизингополучателя (предпринимателя). ВС заметил, что по смыслу ст. 665 и 624 ГК, ст. 2 и 4 Закона о финансовой аренде (лизинге) договор выкупного лизинга представляет собой разновидность финансовых сделок, при которых интерес лизингодателя состоит в передаче лизингополучателю на возмездной основе финансирования на цели, установленные данным договором и относящиеся к приобретению какого-либо предмета. Данный предмет становится обеспечением интересов лизингодателя по возврату финансирования и поступает в его собственность, имеющую обеспечительный характер.
По общему правилу имущественный интерес лизингодателя как собственника предметов лизинга ограничен размером его требований, возникших из договора выкупного лизинга и остающихся неудовлетворенными после расторжения договора. Лизингодатель не вправе претендовать на выгоду от продажи предмета лизинга в той части, в какой она превышает размер имеющихся у него договорных требований к лизингополучателю. Изложенное, указал ВС, согласуется с правовыми позициями, выраженными в Обзоре судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга), утвержденном Президиумом ВС 27 октября 2021 г. (п. 1 и 21).
«Таким образом, если обстоятельства, препятствующие продаже предмета лизинга, возникли по вине лизингополучателя (например, аресты на транспортные средства были наложены в связи с нарушениями, допущенными лизингополучателем при их использовании), то по общему правилу возникающие в связи с этим потери, в том числе при удешевлении предмета лизинга, возмещаются в рамках отношений между лизингодателем и лизингополучателем и не могут быть переложены на казну в рамках внедоговорной (деликтной) ответственности», – отмечается в определении.
В том случае, когда обстоятельства, препятствующие продаже предмета лизинга, возникли не по вине лизингополучателя, соответствующие убытки могут быть возмещены лизингодателю в рамках внедоговорной ответственности за счет казны при условии, что после определения имущественных последствий расторжения договоров лизинга (сальдирования встречных обязательств сторон) имущественная сфера лизингодателя остается не восстановленной, указал ВС и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Эксперты оценили выводы ВС
Как отметил в комментарии «АГ» председатель правления РО МОО «Ассоциация ветеранов Службы судебных приставов» Алексей Шарон, в исках о взыскании убытков краеугольным камнем является один из элементов гражданско-правового состава – причинно-следственная связь между действиями нарушителя и наступившими убытками. «В данном деле запреты, которые не снимали судебные приставы вопреки решению суда, были не единственными, существовали и другие запреты на совершение регистрационных действий. Иными словами, даже если бы судебные приставы сняли запрет, как требовало решение суда, иные запреты не позволяли бы собственнику продавать или сдавать в аренду автомобили. Отсутствие доказанности хотя бы одного элемента гражданско-правовой ответственности является основанием для отказа в удовлетворении исковых требований», – указал он.
Алексей Шарон выразил недоумение относительно того, что судебные приставы не сняли запрет согласно решению суда: «Вместо того чтобы за пять минут исполнить решение суда, судебные приставы предпочли тратить силы на свою защиту в качестве ответчика по иску о взыскании убытков, что не может являться эффективным использованием своего служебного времени».
Юрист практики разрешения споров МКА «Солдаткин, Зеленая и Партнеры» (SZP Law Boutique) Екатерина Остроухова посчитала, что суды двух инстанций не учли тот факт, что помимо арестов и запретов на регистрационные действия ТС, наложенных приставами-исполнителями в рамках исполнительных производств, которые как раз и были сняты решением Арбитражного суда Республики Татарстан по делу № А65-25836/19, в отношении этих же транспортных средств имелись и иные обременения, принятые уже судом общей юрисдикции.
В соответствии с Законом об исполнительном производстве ФССП не обладает полномочиями по самостоятельному снятию обеспечительных мер, наложенных судом. Для взыскания же понесенных убытков должна существовать прямая причинно-следственная связь между противоправными действиями сотрудников ФССП и наступившими негативными последствиями для организации. «В данном случае такая связь отсутствует, и для взыскания убытков истец выбрал ненадлежащего ответчика в лице органа ФССП, так как убытки произошли из-за обеспечительных мер, наложенных судом общей юрисдикции, а значит, и должны были быть им же сняты. Очевидно, что сотрудники ФССП правомерно не вышли за рамки своих полномочий. Во избежание подобных ситуаций важно было разобраться с каждым наложенным арестом на одно и то же транспортное средство отдельно – их может быть неограниченное количество, и необходимо понимать источник и основания возникновения таких ограничений», – посчитала Екатерина Остроухова.
Руководитель экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов «Деловой России» Екатерина Авдеева отметила, что в первую очередь необходимо обратиться к правовой природе лизинга, которая Постановлением Пленума ВАС «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» от 14 марта 2014 г. № 17 была изменена от арендной к кредитной, что определило необходимость в случае нарушения обязательств и изъятия предмета лизинга для продажи лизингодателем возврата излишне полученных денежных средств лизингополучателю. В то же время необходимо учитывать, что имущество, предоставляемое в лизинг, находится в собственности лизингодателя, но при этом в распоряжении лизингополучателя до момента расторжения договора, который предполагает возврат имущества лизингодателю. «Во вторую очередь, необходимо учитывать, кем был наложен арест, так как судебный пристав-исполнитель не вправе уклониться от исполнения решения суда и проигнорировать решение о наложении ареста или снять его по своему усмотрению, даже при наличии заявления от заинтересованного лица», – указала она.
Как заметила Екатерина Авдеева, в рассматриваемом случае, на первый взгляд, может показаться, что суды принимали верное решение, которое основывалось на нормах гражданского законодательства, устанавливающих необходимость возместить расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено. Однако суды не дали оценку тому факту, что имущество продолжало находиться у лизингополучателя, а также тому, что запреты на регистрационные действия были наложены судебной инстанцией. «В итоге сложилась ситуация, когда удовлетворение требований возмещения расходов из казны Российской Федерации не только позволит удовлетворить требования лизингодателя, но и может создать тем самым дополнительную выгоду, которая должна быть передана лизингополучателю после реализации имущества. При этом мы можем предполагать пассивную позицию лизингополучателя, который не предпринял должные меры по снятию запретов на регистрационные действия на имущество, наложенных Советским районным судом города Казани», – отметила эксперт.
Екатерина Авдеева обратила внимание на то, что нахождение имущества лизингодателя на балансе лизингополучателя и возможность в автоматическом режиме накладывать аресты на имущество лизингополучателя создают достаточно большие проблемы по снятию наложенных арестов и требуют длительной процедуры доказывания на практике. В совокупности с человеческим фактором такое положение вещей создает серьезные проблемы для всех сторон. Она полагает, что частично проблема будет решена после перехода на цифровое исполнительное производство.
