18 мая Пленум Верховного Суда РФ принял Постановление «О практике рассмотрения судами уголовных дел о преступлениях против военной службы». Документ разработан в связи с вопросами, возникающими у судов при рассмотрении уголовных дел о преступлениях против военной службы, а также в целях обеспечения единообразного применения судами военно-уголовного законодательства. В общей сложности он содержит 121 разъяснение.
Как заметил юрист-правозащитник Александр Горбачёв, итоговый текст постановления содержит в основном орфографические, пунктуационные и стилистические правки. Тем не менее в нем есть ряд примечательных изменений, имеющих содержательное значение.
Аспекты мобилизации
По мнению адвоката АП г. Москвы Александры Пак, самое главное, что подчеркнул Верховный Суд, – это то, что за преступления против военной службы, совершенные в период мобилизации или вооруженных конфликтов, ведения боевых действий, предусмотрено более строгое наказание, чем в мирное время. Согласно п. 2 проекта преступления, совершенные в период мобилизации или военного положения, в военное время либо в условиях вооруженного конфликта или ведения боевых действий, характеризуются повышенной общественной опасностью.
Также эксперт отметила: Верховный Суд четко прописал, что такое период мобилизации и военное положение, момент их начала и окончания действия, что является вооруженным конфликтом и военным временем. Указывается, что периоды мобилизации (общей и частичной) или военного положения устанавливаются соответствующим указом президента и заканчиваются датой и временем их отмены.
Александр Горбачёв обратил внимание, что из текста постановления исключено положение, конкретизирующее, что именно подразумевается под фактическим прекращением военных действий. «Мне кажется, это разумная мера, так как ситуации бывают разные, и даже опыт чеченских войн показал, что фактические обстоятельства могут отличаться от протокольных закреплений», – пояснил он.
Напомним, п. 2 проекта постановления предусматривал, что объявления о фактическом прекращении военных действий могут реализовываться в формах перемирия (местного или общего), применения временных мер (ст. 40 Устава Организации Объединенных Наций), заключения прелиминарных (предварительных) мирных договоров и объявления о капитуляции. Принятый документ данное положение не содержит.
Преступления и проступки
Верховный Суд обязывает суды разграничивать преступления против военной службы и грубые дисциплинарные проступки. Это, по мнению Александры Пак, важный и существенный момент, так как от разграничения зависит, будет ли деяние являться преступлением.
При рассмотрении уголовных дел против военной службы суды обязаны прежде всего установить, был ли нанесен существенный вред интересам службы. Так, указала Александра Пак, согласно п. 4 проекта постановления суд при рассмотрении дела должен выяснить, нанесен ли преступлением вред интересам службы или безопасности государства, повлекло ли преступление тяжкие последствия. Если такие последствия отсутствуют, судам надлежит постановить оправдательный приговор, поскольку в деянии подсудимого отсутствует состав преступления.
Алексей Горбачёв обратил внимание, что к ситуациям, в которых военнослужащие не вправе уклоняться от возложенных на них обязанностей, ссылаясь на крайнюю необходимость, в том числе угрозу жизни, были добавлены ликвидация последствий стихийных бедствий и другие чрезвычайные обстоятельства (п. 9). В ранее представленном тексте содержалось положение, что военнослужащие не вправе уклоняться от своих обязанностей со ссылкой на ст. 39 УК РФ в период мобилизации, военного положения, военного времени, в условиях вооруженного конфликта и ведения военных либо боевых действий. Теперь к этим ситуациям добавились две новые, одна из которых не имеет строго определенных границ, заметил эксперт.
Согласно абз. 4 п. 9 постановления в ч. 2 ст. 42 УК заведомо незаконным приказом начальника следует считать, в частности, приказ, направленный на совершение преступления или нарушение законодательства РФ либо не имеющий отношения к исполнению обязанностей военной службы при условии осознания этих обстоятельств подчиненным.
Юрист Андрей Дяченко обратил внимание, что в данном пункте ВС исключил указание на нарушение установленного порядка отдачи приказа как признака заведомой незаконности последнего.
Неисполнение приказа
В п. 11 постановления указано, что преступлением по ст. 332 УК признается неисполнение только приказа начальника, отданного в установленном порядке. При этом приказ признается таковым, если судом будет установлено, что он соответствует законам и другим нормативным правовым актам (по содержанию, цели и средствам исполнения), требования, содержащиеся в нем, связаны с военной службой, а также соблюдены форма, условия и порядок (процедура) отдачи. При этом приказ может быть отдан в письменном виде, устно или по техническим средствам связи одному или группе военнослужащих.
Андрей Дяченко заметил, что критерии законности приказа Пленум ВС оставил прежние и среди них как раз-таки есть требование о соблюдении формы, условий и порядка (процедуры) отдачи приказа. В этом же пункте сохранено и разъяснение о том, что неисполнение заведомо незаконного приказа в силу требований ч. 2 ст. 42 УК не образует преступления по ст. 332 Кодекса. «Получается неоднозначная картина: с одной стороны, если военнослужащий, который осознает факт нарушения установленного порядка отдачи приказа, но все равно его исполняет, при отсутствии тех признаков заведомой незаконности приказа, которые Пленум ВС оставил в итоговой редакции п. 9 постановления, он не подлежит уголовной ответственности за преступления, совершенные в связи с исполнением такого приказа в силу ч. 1 ст. 42 УК. С другой стороны, если военнослужащий осознает нарушение установленного порядка отдачи приказа, то он может отказаться его исполнять без каких-либо уголовно-правовых последствий по смыслу ч. 2 ст. 42 Кодекса», – указал он.
Александр Горбачёв отметил, что п. 15 постановления был скорректирован относительно понятия существенного вреда интересам службы, при котором лицо привлекается к ответственности по ст. 332 УК. Из признаков существенного вреда был исключен имущественный ущерб. Теперь постановление оговаривает, что к существенному вреду интересам службы относятся подрыв авторитета командира (начальника), срыв выполнения учебно-боевых задач, нарушение конституционных прав и свобод личности.
По мнению Андрея Дяченко, подход, отраженный в п. 17 постановления, представляется неоднозначным, – Пленум ВС разъяснил, что неисполнение приказа в период военного положения, в военное время либо в условиях вооруженного конфликта или ведения боевых действий, как и отказ от участия в военных или боевых действиях, ответственность за которые предусмотрена ч. 2.1 ст. 332 УК, может совершаться только с умышленной формой вины. В то же время аналогичные по содержанию действия (бездействие), к тому же повлекшие тяжкие последствия, описанные в диспозиции ч. 2.2 ст. 332 УК, в силу разъяснений, содержащихся в постановлении, могут совершаться и с неосторожной формой вины. «В чем именно Пленум ВС усмотрел разницу между этими двумя составами преступления – неясно», – считает эксперт.
Кроме того, он обратил внимание: из итоговой редакции документа исключено разъяснение о том, что отказ от участия в военных или боевых действиях совершается только с прямым умыслом, в связи с чем у правоприменителя расширяется возможность квалификации действий «отказников» по ч. 2.1 и 2.2 ст. 332 УК за счет применения диспозиций данных норм и в случае установления косвенного умысла.
Насилие и оскорбление военнослужащего
В п. 35 постановления Пленум ВС внес дополнение о том, что по ч. 1 ст. 333–335 УК квалифицируется применение насилия, которое хотя и не причинило вред здоровью потерпевшего, однако в момент применения создавало реальную опасность для его жизни или здоровья. Данное положение – дословная имплементация понятия «насилие, опасное для жизни или здоровья» из других разъяснений Пленума ВС, в частности Постановления от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», заметил Андрей Дяченко.
При этом применительно к ч. 1 ст. 333–335 УК Верховный Суд одинаково раскрыл понятие применения насилия (п. 22, 24 и 28 постановления) как побои или иные насильственные действия, связанные с причинением физической боли, ограничением свободы (связывание рук, применение наручников и др.) или с причинением легкого вреда здоровью.
«Выходит, что при совершении военнослужащим побоев или иных насильственных действий в его деянии будет состав преступления лишь при условии, что данное насилие, не причинившее вреда в момент его совершения, все-таки представляло опасность для жизни и здоровья потерпевшего, но данные последствия не наступили, например, по причине своевременного пресечения преступления или ввиду сопротивления потерпевшего», – указал он.
Были внесены изменения и в трактовку статьи об оскорблении военнослужащего, отметил Александр Горбачёв. Так, в п. 37 постановления предусмотрено, что оскорбление военнослужащего представляет собой унижение его чести и достоинства, затрагивающие его личные и (или) профессиональные (служебные) качества. При этом в проекте документа не оговаривалось, что оскорбление может быть связано с профессиональными (служебными) качествами военнослужащего. Таким образом, оценка профессиональных навыков военнослужащего, высказанная в неподобающей форме, может быть квалифицирована как уголовно наказуемое деяние, пояснил эксперт.
Оставление места службы и сдача в плен
Проектом постановления (п. 47) закреплялось, что дезертирство признается совершенным организованной группой в случаях, когда в нем участвовала устойчивая группа лиц, заранее объединившихся с этой целью. Об устойчивости организованной группы могут свидетельствовать, в частности, такие признаки, как наличие организатора (руководителя), заранее разработанного плана совместного дезертирства, предварительная подготовка (например, изготовление документов, приобретение гражданской одежды, определение места пребывания или работы), распределение функций между членами группы, длительность подготовки данного преступления. Из итогового текста постановления это разъяснение было исключено, заметил Александр Горбачёв.
Стоит отметить, что проект предусматривал два варианта п. 122. Согласно первому осужденным, совершившим преступления в период прохождения военной службы, но на момент постановления приговора уволенным с нее, могут назначаться уголовные наказания в виде обязательных, исправительных работ, ограничения свободы и принудительных работ, которые не могли быть им назначены в период прохождения военной службы. Согласно второму варианту не допускается применение указанных видов наказания в отношении лиц, совершивших преступления в период прохождения военной службы, но на момент постановления приговора уволенных с нее, если данные виды наказаний не могли быть им назначены в период прохождения ими военной службы. Ни один из указанных вариантов не был принят.
«ВС так и не решил, можно ли назначать осужденным, которые на момент постановления приговора были уволены с военной службы, те наказания, которые не могли быть им назначены в период прохождения военной службы (и, соответственно, в период совершения преступления). Оба варианта, предложенные на рассмотрение в проекте (“да, можно” и “нет, нельзя”), в итоговой версии постановления не содержатся – ВС исключил п. 122 из постановления, оставив данный вопрос на усмотрение судов», – заметил Андрей Дяченко.
Ранее адвокат АП Новгородской области Константин Маркин отмечал, что ни одна война, ни один вооруженный конфликт не обходятся без совершения преступлений, а учитывая статус их участников, совершенно очевидно, что имеют место и преступления против военной службы. «И если раньше большая часть статей УК РФ, в которых были описаны преступления против военной службы, были фактически “мертвыми”, то в настоящее время все описанные в гл. 33 УК ситуации могут реально возникнуть (и возникают), а военные суды формируют практику по таким делам. Поэтому очевидно, что практика по делам из гл. 33 УК РФ разнится. Кроме того, в 2022 г. в гл. 33 УК РФ внесли новые составы преступлений и увеличили размер наказаний, поэтому появление разъяснений Верховного Суда РФ о том, как правильно применять положения гл. 33 УК РФ, как отличать одни преступления от других (в том числе от тех, которые не относятся к преступлениям против военной службы), как отличить преступления от дисциплинарных проступков, что именно образует состав преступления, кто является субъектом таких преступлений, ожидаемо и должно привести к единообразному толкованию и применению положений УК РФ. Причем не только судами, но и следственными органами, прокуратурой, адвокатами, а также возможными субъектами таких преступлений», – резюмировал Константин Маркин.
