26 января Верховный Суд вынес Определение № 310-ЭС23-20235 по делу № А48-3361/2018, в котором указал, что суды, сосредоточившись на оценке обстоятельств аффилированности сторон и условий выдачи кредитов, не исследовали вопрос о наличии у банка бенефициарного интереса в отношении должника, что привело к неправильному разрешению спора.
В период с 2014 по 2017 г. между АКБ «Легион» и ООО ПК «МОЛОС» было заключено 13 кредитных договоров, в рамках которых банк предоставил обществу денежные займы в совокупном размере более 461 млн руб. под поручительство руководителя Александра Терехова. 12 займов предоставлены банком для пополнения оборотных средств и один – для погашения обязательств третьих лиц.
В рамках дела о банкротстве общества банк обратился в Арбитражный суд Орловской области с заявлением о включении в третью очередь реестра требований кредиторов должника его требования в размере около 596 млн руб. Суд включил в третью очередь реестра требований кредиторов должника требование банка в размере более 17,6 млн руб., возникшее из кредитного договора от 14 июня 2017 г. При этом он выделил в отдельное производство требования банка, основанные на остальных кредитах.
Тогда же суд выяснил, что большая часть полученных в рамках кредитных договоров денежных средств была направлена обществом на погашение ранее возникшей кредитной задолженности, то есть фактически осуществлено ее рефинансирование, а в сумме около 110 млн руб. − на погашение перед банком кредитных обязательств третьих лиц, входивших с должником в одну группу компаний (ООО «ЮВИ-Капитал» и ООО «Арктик»). Должник исполнил обязательства по возврату сумм займа лишь частично в размере 11,7 млн руб., в связи с чем непогашенной осталась задолженность в размере более 450 млн руб., которую банк просил включить в реестр с начисленными на нее процентами и неустойкой.
Суд установил, что в рамках дела № А40-129253/2017 о банкротстве АКБ «Легион» определением Арбитражного суда города Москвы от 11 марта 2022 г. к субсидиарной ответственности по обязательствам банка привлечены контролировавшие его лица за совершение виновных действий, повлекших его объективное банкротство, в том числе по завышению качества активов заемщиков с начислением минимальных резервов, не соответствующих реальному уровню риска по займам. Банк таким образом осуществлял кредитование и рефинансирование пяти групп компаний, к которым относились ООО ПК «МОЛОС», ООО «Орловский молочный завод», ООО ТД «Молочная природа», ООО «Арктик», ООО «ЮВИ-Капитал», ООО «Милини» и Александр Терехов.
Принимая во внимание установленные обстоятельства, а также учитывая нетипичный для обычных рыночных условий характер кредитования должника, суд пришел к выводу о наличии между банком и должником признаков фактической аффилированности и, как следствие, наличии оснований для применения повышенного стандарта доказывания к предъявленным требованиям. Он установил, что предоставленные банком кредиты фактически имели цель рефинансирования уже имеющейся кредитной задолженности должника и входящих с ним в одну группу компаний лиц, поскольку банк осуществлял кредитное финансирование предпринимательской деятельности всей группы компаний, начиная с начального этапа ее создания. При этом суд не установил обстоятельств того, что кредитуемые лица являлись техническими и не осуществляли реальной хозяйственной деятельности.
Приняв во внимание наличие признаков фактической аффилированности между сторонами, а также то обстоятельство, что полученное должником значительное кредитное финансирование впоследствии так и не повлекло высоких качественных показателей его хозяйственной деятельности, суд пришел к выводу о наличии оснований для субординации требований банка, сославшись на положения ст. 100, 142 Закона о банкротстве, п. 4 ст. 1 ГК, разъяснения п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» и правовую позицию, изложенную в п. 9 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом ВС 29 января 2020 г.
По мнению суда, указанная высокорискованная модель кредитного финансирования банком хозяйственной деятельности должника свидетельствует о ее выборе только с целью перераспределения риска утраты вложенного финансирования на случай нерентабельности проекта. С такими выводами согласилась апелляция и кассация.
Банк обратился с жалобой в Верховный Суд, в которой просил отменить обжалуемые судебные акты и принять новый судебный акт о включении его требования в размере около 578 млн руб. в третью очередь реестра требований кредиторов должника. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС также сослалась на п. 9 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, согласно которому основанием понижения очередности удовлетворения требования контролирующего должника лица о возврате займа, предоставленного в начальный период осуществления должником предпринимательской деятельности, может являться отсутствие иных целей выбора такой модели финансирования, кроме как перераспределение риска на случай банкротства.
Как разъяснил ВС, неотъемлемым условием субординации требования кредитора по приведенному основанию является наличие у него бенефициарного интереса по отношению к должнику, заключающегося в возможности кредитора контролировать использование вложенных в общество средств и получать неограниченную прибыль как результат такого контроля в ситуации прибыльности проекта. Сформулированная в данном пункте обзора правовая позиция призвана обеспечить баланс между правами контролирующих должника лиц, выбравших менее рискованную для себя модель финансирования бизнеса, но сохраняющих при этом возможность получения неограниченной прибыли в случае успешности проекта, и правами кредиторов, финансирующих деятельность должника в рамках гражданско-правовых сделок и ограниченных в доходе от такого финансирования выгодой по этим сделкам (в данном случае комиссии и проценты по кредитным договорам).
В свою очередь, отметил Верховный Суд, судами установлен только лишь факт аффилированности банка по отношению к группе компаний, в которую входил должник. Обстоятельств, позволяющих прийти к выводу о том, что банк при предоставлении кредитного финансирования преследовал цель последующего распределения прибыли в случае успешности проекта либо действовал под влиянием контролирующего должника лица (п. 4 Обзора), в судебных актах не приведено. При этом применительно к правовой позиции, изложенной в п. 11 Обзора, отсутствие у кредитной организации цели участия в распределении всей предполагаемой будущей прибыли должника презюмируется. Бремя доказывания обратного возлагается на лицо, ссылающееся на необходимость понижения очередности погашения требования банка.
Суды, субординируя предъявленные требования, основывались на установленных в рамках дела о банкротстве банка обстоятельствах ведения им высокорискованной кредитной политики, обусловленной фактической аффилированностью должностных лиц банка по отношению к группе компаний, в которую входил должник. Однако, указал Верховный Суд, само по себе ведение банком такой кредитной политики, явившееся впоследствии основанием для привлечения его контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам кредитной организации, не является достаточным основанием для субординации требований банка в отношении заемщиков, которым такие кредиты выдавались.
Таким образом, суды, сосредоточившись на оценке обстоятельств аффилированности сторон и условий выдачи кредитов, фактически вопрос о наличии у банка бенефициарного интереса в отношении должника не исследовали, в результате чего ими не были установлены обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора. Верховный Суд отменил судебные акты и направил спор на новое рассмотрение в первую инстанцию.
В комментарии «АГ» юрист АБ г. Сочи «Присяжный поверенный» Артем Соколов отметил, что суды нижестоящих инстанций пришли к выводу о том, что кредитование банком должника-банкрота осуществлялось с целью перераспределения риска на случай банкротства последнего. Суды сослались на аффилированность банка с должником, выдачу банком должнику кредитов для рефинансирования уже имеющихся долгов по более ранним кредитам, а также кредитования в условиях отсутствия у должника имущества, наличие у него отрицательных финансовых показателей и отсутствие адекватного обеспечения. Однако, добавил он, ВС справедливо «отделил зерна от плевел» и уточнил, как судам надлежит применять правило о субординации согласно п. 9 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц.
Как заметил Артем Соколов, ВС указал судам на необходимость устанавливать бенефициарный интерес к должнику при его финансировании – возможность получать прибыль от деятельности должника. При этом банк-кредитор не является контролирующим должника лицом, которое финансирует должника с целью перераспределить свои риски на случай его банкротства. Указанное в п. 9 Обзора основание субординации требований применимо лишь для лиц, которые способны получить прибыль от деятельности должника и намеренно снижают свои риски путем финансирования должника с помощью сделок, а не внесением средств в уставной капитал. Однако банк выдавал кредиты должнику и мог рассчитывать лишь на получение процентов от пользования кредитными средствами. «В данном деле можно было бы говорить лишь о субординации требований банка ввиду компенсационного характера финансирования им должника (п. 4 Обзора)», − полагает Артем Соколов.
По мнению адвоката, управляющего партнера «ШИП» Дениса Шашкина, Верховный Суд верно обращает внимание на ошибку, которую сделали суды, оценив только вопрос аффилированности, без исследования потенциального или фактически полученного бенефициарного интереса. «Судебный акт интересен и ценен для судебной практики, поскольку указывает судам на необходимость более глубокого и всестороннего исследования роли кредиторов в деятельности должника. Действительно, и я с этим согласен, установленная аффилированность (в настоящем случае, да и в целом в деле о банкротстве) − не является достаточным критерием для субординации требований или признания виновным поведения лица. Необходимо и важно установить, насколько аффилированность связана с потенциально полученной выгодой и была ли такая выгода получена», − считает Денис Шашкин.
