12 сентября Верховный Суд РФ вынес Определение № 309-ЭС17-10562 (2) по делу о включении требований поручителя лизингополучателя, погасившего задолженность перед кредитором в рамках собственной банкротной процедуры, в реестр требований другого сопоручителя, с которым у него был корпоративный конфликт.
Напомню, что между ЗАО «Сбербанк Лизинг Норд» (лизингодатель) и ЗАО «Титан» (лизингополучатель) в 2011 г. было заключено два договора лизинга. В обеспечение исполнения обязательств из данных договоров четырьмя физическими лицами были выданы поручительства. В 2015 г. право собственности на предметы лизинга и права требования по договорам лизингодатель передал обществу «РосИнКапитал».
В отношении основного должника ЗАО «Титан» и двоих поручителей (Владимира Мешалкина и Олега Иванова) были возбуждены дела о банкротстве, в рамках которых кредитор («РосИнКапитал») предъявил свои требования из договоров лизинга. К двум другим поручителям-физлицам требования не предъявлялись, поручительство прекратилось в 2017 г. из-за истечения срока.
Впоследствии в рамках дела о банкротстве Олега Иванова задолженность по договорам лизинга была погашена в полном объеме, на основании чего он обратился в дело о банкротстве Владимира Мешалкина с заявлением о замене общества «РосИнКапитал» по данному требованию на него как правопреемника. В то же время «РосИнКапитал» обратилось с заявлением об исключении его требований из реестра, основываясь на том, что договор поручительства между ним и Мешалкиным (должником в рассматриваемом деле о банкротстве) расторгнут.
Рассматривая дело, суды всех инстанций квалифицировали поручительство как совместное, установив в качестве одного из оснований аффилированность лизингополучателя и лиц, выдавших поручительство. Данный вывод исходит из судебной практики по задолженности группы компаний, которую уже можно признать сложившейся (см., например, п. 16 Обзора судебной практики ВС № 3 (2017), утвержденного Президиумом ВС 12 июля 2017 г.). В судебных актах также приведена ссылка на дело Михаила Бабеля (Определение от 4 октября 2018 г. № 305-ЭС18-9321), где ВС указал, что обеспечение, предоставленное лицами, входящими в одну группу, «направлено на пропорциональное распределение риска дефолта заемщика между всеми членами такой группы компаний вне зависимости от того, как оформлено обеспечение, что позволяет квалифицировать его как совместное».
Данный вывод позволил судам применить в рассматриваемом споре положения ГК РФ и разъяснения Пленума ВАС РФ (Постановление от 12 июля 2012 г. № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством», далее – Постановление ВАС № 42), согласно которым исполнивший обязательство сопоручитель вправе предъявить регрессные требования к каждому из других сопоручителей в сумме, соответствующей их доле в обеспечении обязательства. Доли предполагаются равными.
Основным спорным моментом стал вопрос о том, в отношении какой части требования общества должна быть произведена замена кредитора.
Фактически сложилась следующая ситуация: один из четырех поручителей исполнил требования в полном объеме, со вторым (должником) договор был расторгнут, а у двух оставшихся поручительство прекратилось в силу истечения срока и непредъявления к ним требований кредитором.
Суды всех инстанций сделали вывод о ничтожности соглашения о расторжении договора, обратив внимание на отсутствие экономического интереса, неразумность расторжения договора, наличие корпоративного конфликта между Мешалкиным и Ивановым, а также подконтрольность кредитора («РосИнКапитала») должнику и совершение данной сделки за 5 дней до подачи заявления о намерении погасить задолженность. С учетом этих обстоятельств суды пришли к выводу, что цель заключения соглашения о расторжении – недопущение Олега Иванова в дело о банкротстве должника.
Относительно долей двух других поручителей мнения судов разошлись.
Суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что переход права требования возможен в объеме, уменьшенном на долю Иванова, – то есть ¾ от общего размера требований. Суд округа с судами нижестоящих инстанций не согласился, указав, что, поскольку у двоих граждан поручительство прекратилось, их доли подлежат распределению на оставшихся поручителей. Таким образом, объем прав, перешедших к Иванову как сопоручителю, составляет 50%.
Верховный Суд оставил в силе судебные акты первой и апелляционной инстанций.
С одной стороны, ВС указал, что, исполнив обязательство перед кредитором в полном объеме, Иванов, по общему правилу, вправе рассчитывать на получение с должника ¼ от суммы долга в порядке регресса, что соответствует положениям ГК и разъяснениям Постановления ВАС № 42: регрессные требования можно предъявить к каждому из других сопоручителей в сумме, соответствующей их доле в обеспечении обязательства.
С другой стороны, данное дело под общее правило не подпадает, поскольку речь идет о внутригрупповой задолженности и злоупотреблении правом.
Интересен, на мой взгляд, вывод Суда о том, что вне зависимости от действий кредитора (в данном случае непредъявления требований к двум другим поручителям) сопоручитель, исполнивший солидарную обязанность, получает регрессное требование в том числе к лицам, чье поручительство прекратилось. «В противном случае нарушались бы разумные правовые ожидания поручителя, который при выдаче совместного обеспечения рассчитывал на возможность предъявления регрессных требований к остальным поручителям в случае исполнения им обязательств перед кредитором»,– указал ВС.
Из определения это не очевидно, однако, полагаю, данный вывод высшей судебной инстанции нельзя рассматривать как общее правило в отрыве от фактических обстоятельств дела, поскольку он не учитывает «правовые ожидания поручителей», рассчитывавших на прекращение их обязательств с истечением срока поручительства.
Думается, что логика ВС в данном случае обусловлена тем, что должник является лицом, контролирующим кредитора, и предъявление последним требований только к двум поручителям из четырех фактически находилось под контролем должника.
ВС указал, что «во внутренних отношениях сопоручителей (солидарных должников) Мешалкин В.Я. противопоставляет Иванову О.Г. не только свои интересы, но и интересы Мезяева С.Н. с Казаковым А.Н.», что позволяет при регрессе распределить доли последних на должника. Именно поэтому, несмотря на прекращение поручительства двух других лиц, суд говорит о возможности предъявления регрессного требования к должнику в объеме ¾.
В действиях Мешалкина и подконтрольного ему кредитора по расторжению договора поручительства с должником, а также по непредъявлению требований к двум другим поручителям суды усмотрели признаки злоупотребления правом (ст. 10 ГК), направленного на причинение вреда Иванову и его недопущение к участию в деле о банкротстве Мешалкина.
Действительно, в условиях аффилированности кредитора и поручителей между собой предъявление требований к основному должнику и двум поручителям с одновременным непредъявлением требований к двум другим поручителям не соответствует разумному поведению участников гражданского оборота. Такое поведение экономически бессмысленно. Кроме того, оно лишает неаффилированного поручителя (или, как в рассматриваемом деле, – лицо, находящееся в ситуации корпоративного конфликта) тех правовых возможностей, на которые он мог рассчитывать, выдавая поручительство.
Кроме того, необходимо отметить, что, поскольку суды установили факт злоупотребления правом в действиях должника, в дальнейшем это может послужить основанием для его неосвобождения от обязательств по итогам процедуры банкротства.
В целом на примере данного определения прослеживается наметившаяся несколько лет назад тенденция ужесточения судебной практики по вопросам внутригрупповых задолженностей. Суды с большим вниманием оценивают внутрикорпоративные связи участников дела о банкротстве, а при наличии аффилированности таких участников повышенный стандарт доказывания применяется все шире.
