Добросовестность – прежде всего

В 2021 г. Игорь Колосов с компаньоном приобрели в долевую собственность у ООО «Автоимпорт» нежилое здание в Ставропольском крае за 2 млн руб. Впоследствии Колосов полностью выкупил здание и через арбитраж ad hoc¹ добился признания права собственности на него. 16 июня 2021 г. арбитраж ad hoc признал договор купли-продажи между ООО «Автоимпорт» и Игорем Колосовым заключенным, а также закрепил за последним право собственности на указанное здание.

В целях регистрации перехода права собственности на здание заявитель обратился в суд общей юрисдикции за получением исполнительного листа на принудительное исполнение решения арбитража. Однако суды всех инстанций отказали в выдаче исполнительного листа на том основании, что принудительное исполнение противоречит публичному порядку РФ. В обоснование мотивов отказа суды отметили, что рассмотрение споров о праве собственности на недвижимость относится только к исключительной компетенции государственных судов, поскольку отношения, связанные с его регистрацией, носят публично-правовой характер, а решение, обязывающее к такой регистрации, порождает публично-правовые последствия (определение Четвертого КСОЮ от 14 апреля 2023 г. по делу № 88-12690/2023).

Не согласившись с судебными решениями, Колосов обратился в Конституционный Суд с жалобой, в которой просил признать норму п. 2 ч. 4 ст. 426 ГПК РФ не соответствующей ст. 45 (ч. 2) и 46 (ч. 1) Конституции РФ в той мере, в какой по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, она устанавливает, что рассмотрение вопроса о праве собственности на недвижимое имущество относится к исключительной компетенции государственных судов.

Постановлением от 16 апреля 2024 г. № 18-П Конституционный Суд признал оспариваемое положение ГПК не противоречащим Конституции, поскольку оно не исключает обязанности государственного суда удовлетворить заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по спору о праве на недвижимость, если только государственный суд не установит и не мотивирует основания для отказа в принудительном исполнении такого решения, в том числе по причине противоречия публичному порядку РФ.

На первый взгляд, может сложиться впечатление, что данное дело связано с очередным разъяснением КС положений законодательства об арбитраже, касающихся компетенции третейских судов по рассмотрению споров о правах на недвижимость. Так, в первой половине XX в. в практике государственных судов признавалось, что третейские суды не вправе рассматривать споры, связанные с недвижимостью, поскольку такие споры характеризуются высокой степенью публичного элемента – необходимостью госрегистрации перехода права собственности на недвижимость с целью придания объекту юридически значимого статуса.

В Постановлениях от 26 мая 2011 г. № 10-П и от 3 октября 2023 г. № 46-П Конституционный Суд не поддержал такую практику государственных судов и признал за третейскими судами возможность рассматривать споры о правах на недвижимость, если это не повлечет нарушение интересов государства и иных участников оборота. В указанных постановлениях КС пояснил, что спор не может иметь публично-правовой характер только в связи с тем, что его объектом является недвижимость. Требование о госрегистрации не связано ни со сторонами спора, ни с характером правоотношения, по поводу которого он возник, а обусловлено лишь спецификой объекта. Таким образом, споры, возникающие из гражданских правоотношений, касающихся недвижимости (например, об обращении взыскания на имущество, о признании права собственности, о переходе права собственности по договору), могут рассматриваться третейскими судами.

Углубившись в проблему, можно заметить, что Постановление от 16 апреля 2024 г. № 18-П касается не возможности третейских судов рассматривать споры с недвижимостью (арбитрабельности споров), а интерпретации случаев, при которых в принудительном исполнении решения третейского суда может быть отказано. Одним из таких оснований является противоречие последствий исполнения решения третейского суда публичному порядку. Такая двусмысленность возникает потому, что суды общей юрисдикции ни в одном из своих актов не дали толкование этой категории международного частного права – за них это сделал Конституционный Суд в Постановлении от 16 апреля 2024 г. № 18-П.

Разрешая вопрос об условиях, при которых по результатам рассмотрения третейским судом спора, связанного с недвижимостью, возможен отказ государственного суда в выдаче исполнительного листа для государственной регистрации такого права со ссылкой на противоречие публичному порядку, КС в очередной раз напомнил участникам оборота о соблюдении принципа добросовестности в правоотношениях. Он, в частности, пояснил, что установленная государственным судом недобросовестность сторон третейского разбирательства с целью создания видимости частноправового спора и игнорирование публично-правовых интересов при оформлении прав на недвижимость могут служить основанием для вывода суда о нарушении публичного порядка и, как следствие, – для отказа в принудительном исполнении решения третейского суда.

В данном деле высший судебный орган конституционного контроля усмотрел согласованность позиций сторон (возможно, и с арбитром тоже) в изменении прав на недвижимость в отсутствие процессуальных гарантий, обеспечивающих надлежащую защиту прав истца и ответчика. Из судебных актов следует, что требования заявителя были рассмотрены ситуативным арбитражем без согласованной между сторонами процедуры его проведения, в том числе в отсутствие устных слушаний и ведения протокола, а также без каких-либо возражений ответчиков против удовлетворения иска. Поскольку к процедуре признания прав на недвижимость оборотом предъявляются повышенные требования, полагаю, вряд ли можно признать допустимой передачу таких требований в третейский суд, не гарантирующий рассмотрение спора в условиях законности и состязательности сторон, поскольку их исполнение заключается в изменении собственника недвижимости в публично-правовом реестре.

Если взглянуть на проблему недобросовестности сторон шире, то мотивом обращения к принципу недобросовестности является противоборство государственных судов с деятельностью так называемых «карманных арбитражей», имеющих прямую заинтересованность в исходе спора. Схема, которую избрали участники спора, не нова – ранее она не сработала в деле Сингапурского арбитража, в исполнении решения которого государственным судом было отказано по причине противоречия публичному порядку (дело № А40-219464/2016).

В Постановлении от 16 апреля 2024 г. № 18-П Конституционный Суд отметил, что в обязанности государственного суда входит проверка решений третейских судов на соответствие требованиям закона и основным принципам, сложившимся в гражданском обороте и отражающим существо публичного порядка. Если при рассмотрении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда у государственного суда возникают сомнения в соответствии его исполнения публичному порядку РФ, он должен принять меры, чтобы стороны третейского разбирательства не извлекли преимуществ из их недобросовестного поведения.

Такое фрагментарное применение концепции публичного порядка представляется заслуживающим поддержки, однако в условиях обстоятельств конкретного дела оно, как видится, должно быть точечным и мотивированно использованным, чего, к сожалению, не следует из большинства судебных актов, включая те, которые были вынесены судами общей юрисдикции по делу Игоря Колосова.

Хочется верить, что в условиях развития альтернативных способов разрешения споров концепция публичного порядка как основание для отказа в принудительном исполнении решения арбитража найдет недвусмысленное, нерасширительное и предметное толкование, что возможно путем судебной кодификации обстоятельств, указывающих на его нарушение сторонами спора.