Конституционный Суд РФ опубликовал Определение от 31 октября 2023 г. № 2732-О по жалобе моей доверительницы, осужденной за совершение преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, на ряд законоположений, которые, как представляется, допускают участие в следственных действиях по подобным делам в качестве понятых лиц, ранее являвшихся свидетелями по уголовным делам о незаконном приобретении тех же наркотиков.
Проблемы, поднятые в жалобе, рассмотренной КС, нуждаются, на мой взгляд, в глубоком анализе, осмысленном и детальном подходе с целью изыскания путей их решения. Они носят глубинный и массовый характер, поскольку результаты незаконных личных досмотров нередко применяются для осуждения граждан по уголовным делам.
Наблюдаемая мной в подавляющем большинстве дел о преступлениях, связанных с оборотом наркотических средств и психотропных веществ, порочная правоприменительная практика состоит в том, что на стадии, предшествующей возбуждению уголовного дела (зачастую при проведении ОРМ «проверочная закупка» и «наблюдение»), сотрудники органа дознания проводят личный досмотр лица, фактически подвергая его личному обыску, в результате которого изымают запрещенные препараты, а также мобильные телефоны и т.д. Завершается такой «квазиличный досмотр», как правило, составлением протокола, содержащего ссылки на ст. 27.1 и 27.7 КоАП РФ, ст. 6 Закона об оперативно-розыскной деятельности, в то время как нормы законодательства об административных правонарушениях как отдельной отрасли права оперативно-розыскную деятельность не регулируют, а Законом об ОРД и УПК РФ личный досмотр не предусмотрен.
Важно, что в описанных ситуациях в отношении лица, подвергаемого личному досмотру, производство по делу об административном правонарушении не ведется. Таким образом, основания для производства личного досмотра, предусмотренные законодательством об административных правонарушениях, отсутствуют. В итоге на основании протокола личного досмотра и его результатов, каковыми выступают изъятые наркотические средства, психотропные вещества, мобильные телефоны, содержащие уличающую информацию в виде фотоснимков и переписки, а также производных от них доказательств (в частности, заключений экспертов, протоколов осмотров предметов и т.п.), нередко возбуждается уголовное дело, выдвигается обвинение и впоследствии выносится обвинительный приговор. Правомерность производства личных досмотров в таких случаях остается за пределами нормативно-правового регулирования.
В рассматриваемом случае Валерия Устьянцева была задержана оперативными сотрудниками органа дознания по подозрению в покушении на сбыт наркотических средств. В ходе личного досмотра задержанной были изъяты мобильные телефоны, содержимое которых в дальнейшем было положено в основу обвинения и осуждения. Был составлен протокол, в котором указывалось, что досмотр произведен на основании ст. 27.1 и 27.7 КоАП. При этом дело об административном правонарушении не возбуждалось, к административной ответственности за совершение правонарушения доверительница не привлекалась.
В жалобе в высший орган конституционного контроля отмечалось, что по смыслу, придаваемому ст. 27.1, 27.7 КоАП и ст. 6 Закона об ОРД официальным толкованием, а также согласно сложившейся практике правоприменения при отсутствии производства по делу об административном правонарушении оспариваемые нормы допускают вторжение в сферу уголовного судопроизводства, позволяют оперативным сотрудникам органа дознания собирать доказательства, при осуществлении ОРД проводить «личный досмотр» в качестве оперативно-розыскного мероприятия, в то время как «личный досмотр» ни в качестве ОРМ, ни следственного или процессуального действия не предусмотрен. Тем самым указанные нормы, как представляется, подменяют собой основания, порядок и процедуру производства личного обыска, установленные и регламентированные ст. 184 УПК РФ, дозволяют нарушать личную неприкосновенность лица в отсутствие оснований, предусмотренных данной статьей УПК, а также проводить фактически личный обыск до возбуждения уголовного дела в отсутствие судебного разрешения на производство обыска.
Еще одна проблема, на которую указывалось в жалобе, касается ситуаций, когда в качестве понятых по уголовному делу о сбыте наркотических средств привлекаются лица, ранее уже ставшие свидетелями по уголовным делам о приобретении без цели сбыта тех же самых наркотических средств. При этом согласно п. 2 ч. 2 ст. 60 УПК понятыми не могут быть участники уголовного судопроизводства, к которым относятся свидетели.
При производстве по уголовному делу в отношении Валерии Устьянцевой к участию в проведении следственных действий (осмотров мест происшествия) 8 мая 2020 г. был привлечен Г. Между тем ранее (30 апреля того же года) он был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу о приобретении и хранении наркотических средств без цели сбыта в отношении Ш. и Т., которые приобрели наркотические средства, якобы проданные Устьянцевой.
Таким образом, 30 апреля 2020 г. Г. получил статус свидетеля по уголовному делу о событиях и действиях, совершение которых инкриминировано доверительнице.
Впоследствии Валерия Устьянцева была обвинена и осуждена за сбыт наркотических средств Ш. и Т., в рамках уголовных дел в отношении которых Г. допрашивался как свидетель. Его показания, данные в качестве свидетеля по уголовным делам в отношении Ш. и Т., были приобщены к материалам уголовного дела в отношении Валерии Устьянцевой, в том числе приведены в копиях приговоров в отношении Т. и Ш., также приобщенных к делу Устьянцевой. Вместе с тем результаты осмотров мест происшествия от 8 мая 2020 г. (и их протоколы), произведенных с участием Г., также были использованы для обвинения и осуждения доверительницы.
К сожалению, не могу сказать, что в полной мере удовлетворен определением КС, который не стал более тщательно оценивать изложенные в жалобе доводы, закономерным и логичным результатом рассмотрения которых, на мой взгляд, должны были стать постановление, содержащее конституционно-правовое истолкование оспариваемых норм, запрещающее производство личных досмотров при описанных условиях и обстоятельствах, и исключающее возможность привлечения лиц в качестве понятых по уголовному делу о событиях, в которых они стали участниками уголовного судопроизводства по другим делам о тех же событиях; а также решение о необходимости пересмотра состоявшихся судебных актов по делу доверительницы. Такое истолкование, очевидно, повлекло бы необходимость признания недопустимыми доказательствами результатов личных досмотров по тысячам уголовных дел, отмену судебных актов и прекращение уголовных дел по реабилитирующим основаниям либо возвращение уголовных дел прокурору без перспективы их «правовой реанимации».
Тем не менее Конституционный Суд, хотя и лаконично, но все же высказался по поднятым в жалобе проблемам, согласился с приведенными в ней доводами и подчеркнул, что Закон об ОРД не регламентирует процедуры задержания и личного досмотра, которые могут проводиться в порядке и по основаниям, установленным КоАП, а задержание и личный обыск подозреваемого (обвиняемого) – УПК.
