26 января 2017 г. Конституционный Суд РФ отказал в рассмотрении жалобы гражданину А.В. Лазукову. Заявитель оспаривал конституционность положений ч. 1 и п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ, согласно которым следователь является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной данным кодексом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, в том числе самостоятельно направлять ход расследования, принимать решение о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с данным кодексом требуется получение судебного решения или согласия руководителя следственного органа.
Нарушение своих прав А.В. Лазуков связывал с отказом следователя в назначении экспертизы о проверке достоверности показаний с использованием полиграфа.
Мотивируя свое решение, Конституционный Суд РФ подчеркнул: «…Уголовно-процессуальный кодекс РФ не регулирует использование полиграфа при проведении следственных и иных процессуальных действий... Однако данный Кодекс прямо обязывает дознавателя, следователя, прокурора, суд проверить доказательства путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство, оценить каждое доказательство с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела (статьи 87 и 88). Следовательно, оспариваемые А.В. Лазуковым законоположения не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права, а потому данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению…»
Конституционный Суд РФ вполне справедливо указывает на отсутствие в уголовно-процессуальном законе упоминания об использовании полиграфа. Однако позволю себе предположить, что в основе жалобы заявителя лежит довод о нарушении принципа состязательности и равноправия сторон в уголовном судопроизводстве, о том, что в реалиях нынешней системы сторона защиты весьма ограничена в возможности представления доказательств.
Согласно положениям ст. 196 УПК РФ, назначение и производство судебной экспертизы обязательны, если при наличии определенных условий необходимо установить конкретные факты, без выяснения которых объективное расследование невозможно. Данные условия и факты названы в законе, и список их является исчерпывающим (причины смерти, характер и степень вреда, причиненного здоровью, возраст, психическое или физическое состояние подозреваемого / обвиняемого, потерпевшего и т.д.). При этом запрета на проведение экспертизы в иных случаях, по усмотрению следователя, закон не содержит.
Сам же эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Он вправе давать заключение в пределах своей компетенции, а также может отказаться от дачи заключения по вопросам, выходящим за пределы специальных знаний (ст. 57 УПК РФ).
Это означает, что эксперт может быть привлечен для разъяснения любых возникающих при расследовании и рассмотрении дела вопросов в самых различных областях науки, техники, искусства, ремесла и т.п.
УПК РФ не регулирует специально использование полиграфа, как и иных технических средств и приборов, которые применяются экспертами в рамках поставленных перед ними задач.
Исключить возможность практиковать систему двойных стандартов
В то же время в ходе расследования экспертизы с использованием полиграфа (психофизиологическая экспертиза) на практике успешно проводятся по инициативе органов предварительного расследования, и если результаты данных полиграфа устраивают следствие, то, как правило, они находят свое процессуальное закрепление и в качестве полноценного заключения эксперта ложатся в основу обвинения.
Для того чтобы исключить возможность использования правоохранителями подобной системы двойных стандартов, на мой взгляд, требуется внести изменения в действующее законодательство. Тут просматриваются два варианта.
Необходимо определить в УПК РФ подробный и конкретный перечень следственных и иных процессуальных действий, в проведении которых подозреваемому / обвиняемому и его защитнику не может быть отказано. Дело в том, что положения ст. 159 УПК РФ, согласно которым «…подозреваемому или обвиняемому, его защитнику… не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела», в нынешнем своем толковании не получили четкого, определенного выражения в законе, так как в связи с отсутствием конкретики и во взаимосвязи с положениями ст. 38 УПК РФ предполагают широкую свободу усмотрения следователя, то есть участника стороны обвинения, по оценке доказательств стороны защиты и признания их недопустимыми.
Другой вариант решения проблемы, связанной с нарушением принципа равноправия сторон, заключается в том, чтобы в УПК РФ была введена норма, согласно которой доказательства, представленные стороной защиты, имели бы одинаковую юридическую силу наряду с доказательствами стороны обвинения, поскольку в настоящее время возможность собирания и проверки доказательств, помимо суда, возложена только на сторону обвинения, что на практике сводится к систематическим отказам в приобщении того или иного доказательства, представленного стороной защиты.
Небольшие шаги в этом направлении могут быть предприняты в ближайшее время. К примеру, 11 февраля 2017 г. Президент РФ внес в Государственную Думу ФС РФ законопроект «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Среди прочего в нем предлагается дополнить УПК РФ положениями, согласно которым адвокату не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу специалиста «для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию», и предоставляются гарантии участия в следственных действиях, производимых по его ходатайству, ходатайству подозреваемого или обвиняемого.
Такая тенденция дает надежды, но все-таки нынешнее положение требует более кардинальных изменений.
Нарушение своих прав А.В. Лазуков связывал с отказом следователя в назначении экспертизы о проверке достоверности показаний с использованием полиграфа.
Мотивируя свое решение, Конституционный Суд РФ подчеркнул: «…Уголовно-процессуальный кодекс РФ не регулирует использование полиграфа при проведении следственных и иных процессуальных действий... Однако данный Кодекс прямо обязывает дознавателя, следователя, прокурора, суд проверить доказательства путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство, оценить каждое доказательство с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела (статьи 87 и 88). Следовательно, оспариваемые А.В. Лазуковым законоположения не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права, а потому данная жалоба, как не отвечающая критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению…»
Конституционный Суд РФ вполне справедливо указывает на отсутствие в уголовно-процессуальном законе упоминания об использовании полиграфа. Однако позволю себе предположить, что в основе жалобы заявителя лежит довод о нарушении принципа состязательности и равноправия сторон в уголовном судопроизводстве, о том, что в реалиях нынешней системы сторона защиты весьма ограничена в возможности представления доказательств.
Согласно положениям ст. 196 УПК РФ, назначение и производство судебной экспертизы обязательны, если при наличии определенных условий необходимо установить конкретные факты, без выяснения которых объективное расследование невозможно. Данные условия и факты названы в законе, и список их является исчерпывающим (причины смерти, характер и степень вреда, причиненного здоровью, возраст, психическое или физическое состояние подозреваемого / обвиняемого, потерпевшего и т.д.). При этом запрета на проведение экспертизы в иных случаях, по усмотрению следователя, закон не содержит.
Сам же эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Он вправе давать заключение в пределах своей компетенции, а также может отказаться от дачи заключения по вопросам, выходящим за пределы специальных знаний (ст. 57 УПК РФ).
Это означает, что эксперт может быть привлечен для разъяснения любых возникающих при расследовании и рассмотрении дела вопросов в самых различных областях науки, техники, искусства, ремесла и т.п.
УПК РФ не регулирует специально использование полиграфа, как и иных технических средств и приборов, которые применяются экспертами в рамках поставленных перед ними задач.
Исключить возможность практиковать систему двойных стандартов
В то же время в ходе расследования экспертизы с использованием полиграфа (психофизиологическая экспертиза) на практике успешно проводятся по инициативе органов предварительного расследования, и если результаты данных полиграфа устраивают следствие, то, как правило, они находят свое процессуальное закрепление и в качестве полноценного заключения эксперта ложатся в основу обвинения.
Для того чтобы исключить возможность использования правоохранителями подобной системы двойных стандартов, на мой взгляд, требуется внести изменения в действующее законодательство. Тут просматриваются два варианта.
Необходимо определить в УПК РФ подробный и конкретный перечень следственных и иных процессуальных действий, в проведении которых подозреваемому / обвиняемому и его защитнику не может быть отказано. Дело в том, что положения ст. 159 УПК РФ, согласно которым «…подозреваемому или обвиняемому, его защитнику… не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела», в нынешнем своем толковании не получили четкого, определенного выражения в законе, так как в связи с отсутствием конкретики и во взаимосвязи с положениями ст. 38 УПК РФ предполагают широкую свободу усмотрения следователя, то есть участника стороны обвинения, по оценке доказательств стороны защиты и признания их недопустимыми.
Другой вариант решения проблемы, связанной с нарушением принципа равноправия сторон, заключается в том, чтобы в УПК РФ была введена норма, согласно которой доказательства, представленные стороной защиты, имели бы одинаковую юридическую силу наряду с доказательствами стороны обвинения, поскольку в настоящее время возможность собирания и проверки доказательств, помимо суда, возложена только на сторону обвинения, что на практике сводится к систематическим отказам в приобщении того или иного доказательства, представленного стороной защиты.
Небольшие шаги в этом направлении могут быть предприняты в ближайшее время. К примеру, 11 февраля 2017 г. Президент РФ внес в Государственную Думу ФС РФ законопроект «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Среди прочего в нем предлагается дополнить УПК РФ положениями, согласно которым адвокату не может быть отказано в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу специалиста «для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию», и предоставляются гарантии участия в следственных действиях, производимых по его ходатайству, ходатайству подозреваемого или обвиняемого.
Такая тенденция дает надежды, но все-таки нынешнее положение требует более кардинальных изменений.
