Проблема бесконечных продлений сроков содержания под стражей на стадии ознакомления обвиняемого с материалами уголовного дела болезненна, актуальна в адвокатской среде и назрела уже давно. Обвиняемые годами находятся в стенах следственных изоляторов, пока производство по их делам неспешно ведется правоохранительными органами. И это несмотря на наличие пределов сроков заключения, четко установленных уголовно-процессуальным законом.
КС РФ исключил возможность неоднократного продления предельного срока ареста
Конституционный Суд РФ неоднократно высказывал свою позицию по данному поводу, в том числе и в определении от 24 декабря 2012 г. № 2323-О по жалобе О.В. Белькова, где подтвердил, что «необоснованное применение мер, связанных с ограничением прав, гарантированных статьей 22 (часть 1) Конституции РФ, недопустимо», и сослался на ранее принятые по этим вопросам постановление от 13 июня 1996 г. № 14-П и определение от 25 декабря 1998 г. № 167-О, указав: «Оспариваемые положения статьи 109 УПК РФ не предполагают избыточного или не ограниченного по продолжительности содержания обвиняемого под стражей».
А из определения КС РФ от 25 декабря 1998 г. № 167-О, в свою очередь, следует, что «закон… не предусматривает возможности повторного… обращения… в суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей того же обвиняемого в период его ознакомления… с материалами дела. При отсутствии прямого указания в законе на возможность неоднократного продления предельного срока ареста по указанным мотивам иное истолкование оспариваемых положений нарушало бы запрет произвольного ареста в том его понимании, которое вытекает из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 14-П».
Следовательно, в принятых по указанным вопросам решениях, допуская возможность продления предельного срока содержания обвиняемого под стражей для ознакомления с материалами дела и определения этого срока, Конституционный Суд РФ исключил возможность неоднократного продления предельного срока ареста того же обвиняемого в период его ознакомления с делом по тем же основаниям.
Разъяснения ситуацию не изменили
Однако, к большому сожалению, разъяснения органа конституционного контроля ситуацию не изменили, подтверждением чему является следующее уголовное дело.
В отношении Г., обвиняемого по ч. 4 ст. 159.1, ч. 4 ст. 174.1 УК РФ, судом была изменена мера пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на содержание под стражей.
Согласно ч. 2 ст. 109 УПК РФ, предельный срок содержания под стражей обвиняемого в совершении преступлений, к которым относятся преступления, в совершении которых обвиняется Г., не может превышать 12 месяцев.
Несмотря на это, срок содержания под стражей для ознакомления Г. и его защитников с материалами дела неоднократно продлевался судом вплоть до 17 месяцев 28 суток!
Причем всякий раз, продлевая срок, Московский городской суд соглашался с одними и теми же доводами, приведенными во всех трех ходатайствах следователя, а именно: необходимо закончить ознакомление обвиняемого и его защитников с материалами дела.
При этом суд ни разу не принял во внимание и не дал никакой оценки тому, что процедура ознакомления Г. с материалами уголовного дела фактически следователем не проводилась, а на протяжении нескольких месяцев, которые были даны судом для ознакомления с материалами дела, обвиняемого, кроме адвокатов, никто не посещал.
Для очередного удовлетворения соответствующих ходатайств следствия оказалось достаточно нескольких абсурдных рапортов оперативных сотрудников о том, что на протяжении длительного времени они не могли попасть в СИЗО из-за больших очередей!
Причем за период ознакомления с делом ни обвиняемый, ни его защитники ни разу не допустили со своей стороны действий, препятствующих проведению этой процедуры.
Заслуживает внимания и то обстоятельство, что еще до вышеописанных продлений, буквально после прочтения нескольких томов уголовного дела, обвиняемый Г. фактически сразу заявил об отказе от дальнейшего ознакомления и от услуг защитников, выразив тем самым свое законное желание самостоятельной защиты по уголовному делу.
Следователь заявленные ходатайства удовлетворил в полном объеме, указав в постановлении, что «в соответствии с п. 21 ч. 4 ст. 47 УПК РФ… обвиняемый имеет право защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ, таким образом, отказ от ознакомления с материалами уголовного дела не нарушает требования ст. 47, 217 УПК РФ».
Был удовлетворен и отказ обвиняемого Г. от участия в деле его защитников.
Таким образом, ознакомление Г. с материалами уголовного дела и выполнение им требований ст. 217 УПК РФ фактически было окончено.
Это обстоятельство подтверждается еще и тем, что вплоть до момента принятия Московским городским судом последнего обжалуемого решения ни один из членов следственной группы по делу не посещал Г. в СИЗО и, соответственно, тома уголовного дела обвиняемому для ознакомления более не предъявлялись.
Вопреки вышеназванным процессуальным решениям и удовлетворению ходатайств Г., следователь беспричинно не выполнил требований ч. 3 ст. 217 УПК РФ, чем искусственно создал видимость якобы длящегося процесса ознакомления с делом.
Более того, в ходе очередного рассмотрения судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей Г. следователь сообщила суду, что требования ст. 217 УПК РФ выполняются путем зачитывания Г. материалов дела.
Если даже предположить, что такой способ ознакомления имел место, то указанные действия противоречат действующему УПК РФ, который не предусматривает оглашения следователем материалов дела обвиняемому против его воли.
При этом каких-либо процессуальных и иных документов, которые подтвердили бы, что в указанный следователем период Г. посещали члены следственной группы или кто-то из следователей зачитывал ему тома уголовного дела с указанием наименования томов (количества зачитанных листов, содержания зачитываемых документов и т.д.), суду представлено не было.
Суду надлежит выяснять причины
В п. 22 постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» четко указано: «При рассмотрении ходатайств о продлении срока содержания обвиняемых под стражей суду следует проверять обоснованность доводов органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования. В случае, когда ходатайство о продлении срока содержания под стражей возбуждается перед судом неоднократно и по мотивам необходимости выполнения следственных действий, указанных в предыдущих ходатайствах, суду надлежит выяснять причины, по которым они не были произведены. Если причина, по мнению суда, заключается в неэффективной организации расследования, это может явиться одним из обстоятельств, влекущих отказ в удовлетворении ходатайства. В таких случаях суд вправе реагировать на выявленные нарушения путем вынесения частных постановлений».
Возвращаясь к решениям КС РФ, хочется отметить его постановление от 13 июня 1996 г. № 14-П, в котором указано, что «воспрепятствование обвиняемому и его защитнику в явном затягивании ознакомления с материалами дела может быть обеспечено путем применения части шестой статьи 201 УПК РСФСР, которая позволяет при наличии доказательств такого поведения ограничить это ознакомление определенным сроком. Поэтому достижение данной цели путем применения оспариваемой нормы не отвечает требованию использования средств, соразмерных целям…»
К слову, в настоящее время закон также предусматривает возможность ограничения обвиняемого и его защитника в ознакомлении с материалами уголовного дела, а его порядок регламентирован ч. 3 ст. 217 УПК РФ.
Все вышеназванные судебные постановления о продлении сроков заключения под стражей были неоднократно обжалованы, в том числе со ссылкой на вышеприведенные решения КС РФ, но оставлены без изменения во всех судебных инстанциях.
КС РФ занял диаметрально противоположную позицию
В этой связи защитой Г. от его имени в Конституционный Суд РФ была направлена жалоба с просьбой признать не соответствующими Конституции РФ положения ч. 7 и п. 1 ч. 8 ст. 109 УПК РФ.
По факту поданной жалобы Конституционный Суд РФ вынес определение от 20 апреля 2017 г., которое, мягко говоря, привело нас с коллегами в замешательство.
Дело в том, что Конституционный Суд в этом определении даже не упомянул о своих действующих и не отмененных до настоящего времени решениях, которые были приведены выше. Вместо этого КС РФ занял диаметрально противоположную позицию.
А в обоснование законности неоднократного продления срока содержания Г. под стражей Суд сослался на постановление Пленума ВС РФ «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
Представляется ли такой подход верным и обеспечил ли КС РФ однозначное разъяснение по факту указанной в жалобе правовой неопределенности? Наверное, нет.
Разве не Конституционный Суд РФ дает общеобязательное, нормативное толкование Конституции РФ и прекращает действие не соответствующих ей нормативных актов? Разве не Конституционный Суд дает толкование нормам закона, которое служит непременным условием их конституционности и имеет нормативное значение для всех правоприменителей, в том числе для судов общей юрисдикции?
Ведь согласно закону именно Конституционный Суд разрешает дела о соответствии законов Конституции Российской Федерации по запросу Верховного Суда РФ, а не наоборот.
Так кто же «главнее» – КС РФ или ВС РФ?
КС РФ исключил возможность неоднократного продления предельного срока ареста
Конституционный Суд РФ неоднократно высказывал свою позицию по данному поводу, в том числе и в определении от 24 декабря 2012 г. № 2323-О по жалобе О.В. Белькова, где подтвердил, что «необоснованное применение мер, связанных с ограничением прав, гарантированных статьей 22 (часть 1) Конституции РФ, недопустимо», и сослался на ранее принятые по этим вопросам постановление от 13 июня 1996 г. № 14-П и определение от 25 декабря 1998 г. № 167-О, указав: «Оспариваемые положения статьи 109 УПК РФ не предполагают избыточного или не ограниченного по продолжительности содержания обвиняемого под стражей».
А из определения КС РФ от 25 декабря 1998 г. № 167-О, в свою очередь, следует, что «закон… не предусматривает возможности повторного… обращения… в суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей того же обвиняемого в период его ознакомления… с материалами дела. При отсутствии прямого указания в законе на возможность неоднократного продления предельного срока ареста по указанным мотивам иное истолкование оспариваемых положений нарушало бы запрет произвольного ареста в том его понимании, которое вытекает из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 14-П».
Следовательно, в принятых по указанным вопросам решениях, допуская возможность продления предельного срока содержания обвиняемого под стражей для ознакомления с материалами дела и определения этого срока, Конституционный Суд РФ исключил возможность неоднократного продления предельного срока ареста того же обвиняемого в период его ознакомления с делом по тем же основаниям.
Разъяснения ситуацию не изменили
Однако, к большому сожалению, разъяснения органа конституционного контроля ситуацию не изменили, подтверждением чему является следующее уголовное дело.
В отношении Г., обвиняемого по ч. 4 ст. 159.1, ч. 4 ст. 174.1 УК РФ, судом была изменена мера пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на содержание под стражей.
Согласно ч. 2 ст. 109 УПК РФ, предельный срок содержания под стражей обвиняемого в совершении преступлений, к которым относятся преступления, в совершении которых обвиняется Г., не может превышать 12 месяцев.
Несмотря на это, срок содержания под стражей для ознакомления Г. и его защитников с материалами дела неоднократно продлевался судом вплоть до 17 месяцев 28 суток!
Причем всякий раз, продлевая срок, Московский городской суд соглашался с одними и теми же доводами, приведенными во всех трех ходатайствах следователя, а именно: необходимо закончить ознакомление обвиняемого и его защитников с материалами дела.
При этом суд ни разу не принял во внимание и не дал никакой оценки тому, что процедура ознакомления Г. с материалами уголовного дела фактически следователем не проводилась, а на протяжении нескольких месяцев, которые были даны судом для ознакомления с материалами дела, обвиняемого, кроме адвокатов, никто не посещал.
Для очередного удовлетворения соответствующих ходатайств следствия оказалось достаточно нескольких абсурдных рапортов оперативных сотрудников о том, что на протяжении длительного времени они не могли попасть в СИЗО из-за больших очередей!
Причем за период ознакомления с делом ни обвиняемый, ни его защитники ни разу не допустили со своей стороны действий, препятствующих проведению этой процедуры.
Заслуживает внимания и то обстоятельство, что еще до вышеописанных продлений, буквально после прочтения нескольких томов уголовного дела, обвиняемый Г. фактически сразу заявил об отказе от дальнейшего ознакомления и от услуг защитников, выразив тем самым свое законное желание самостоятельной защиты по уголовному делу.
Следователь заявленные ходатайства удовлетворил в полном объеме, указав в постановлении, что «в соответствии с п. 21 ч. 4 ст. 47 УПК РФ… обвиняемый имеет право защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ, таким образом, отказ от ознакомления с материалами уголовного дела не нарушает требования ст. 47, 217 УПК РФ».
Был удовлетворен и отказ обвиняемого Г. от участия в деле его защитников.
Таким образом, ознакомление Г. с материалами уголовного дела и выполнение им требований ст. 217 УПК РФ фактически было окончено.
Это обстоятельство подтверждается еще и тем, что вплоть до момента принятия Московским городским судом последнего обжалуемого решения ни один из членов следственной группы по делу не посещал Г. в СИЗО и, соответственно, тома уголовного дела обвиняемому для ознакомления более не предъявлялись.
Вопреки вышеназванным процессуальным решениям и удовлетворению ходатайств Г., следователь беспричинно не выполнил требований ч. 3 ст. 217 УПК РФ, чем искусственно создал видимость якобы длящегося процесса ознакомления с делом.
Более того, в ходе очередного рассмотрения судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей Г. следователь сообщила суду, что требования ст. 217 УПК РФ выполняются путем зачитывания Г. материалов дела.
Если даже предположить, что такой способ ознакомления имел место, то указанные действия противоречат действующему УПК РФ, который не предусматривает оглашения следователем материалов дела обвиняемому против его воли.
При этом каких-либо процессуальных и иных документов, которые подтвердили бы, что в указанный следователем период Г. посещали члены следственной группы или кто-то из следователей зачитывал ему тома уголовного дела с указанием наименования томов (количества зачитанных листов, содержания зачитываемых документов и т.д.), суду представлено не было.
Суду надлежит выяснять причины
В п. 22 постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» четко указано: «При рассмотрении ходатайств о продлении срока содержания обвиняемых под стражей суду следует проверять обоснованность доводов органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования. В случае, когда ходатайство о продлении срока содержания под стражей возбуждается перед судом неоднократно и по мотивам необходимости выполнения следственных действий, указанных в предыдущих ходатайствах, суду надлежит выяснять причины, по которым они не были произведены. Если причина, по мнению суда, заключается в неэффективной организации расследования, это может явиться одним из обстоятельств, влекущих отказ в удовлетворении ходатайства. В таких случаях суд вправе реагировать на выявленные нарушения путем вынесения частных постановлений».
Возвращаясь к решениям КС РФ, хочется отметить его постановление от 13 июня 1996 г. № 14-П, в котором указано, что «воспрепятствование обвиняемому и его защитнику в явном затягивании ознакомления с материалами дела может быть обеспечено путем применения части шестой статьи 201 УПК РСФСР, которая позволяет при наличии доказательств такого поведения ограничить это ознакомление определенным сроком. Поэтому достижение данной цели путем применения оспариваемой нормы не отвечает требованию использования средств, соразмерных целям…»
К слову, в настоящее время закон также предусматривает возможность ограничения обвиняемого и его защитника в ознакомлении с материалами уголовного дела, а его порядок регламентирован ч. 3 ст. 217 УПК РФ.
Все вышеназванные судебные постановления о продлении сроков заключения под стражей были неоднократно обжалованы, в том числе со ссылкой на вышеприведенные решения КС РФ, но оставлены без изменения во всех судебных инстанциях.
КС РФ занял диаметрально противоположную позицию
В этой связи защитой Г. от его имени в Конституционный Суд РФ была направлена жалоба с просьбой признать не соответствующими Конституции РФ положения ч. 7 и п. 1 ч. 8 ст. 109 УПК РФ.
По факту поданной жалобы Конституционный Суд РФ вынес определение от 20 апреля 2017 г., которое, мягко говоря, привело нас с коллегами в замешательство.
Дело в том, что Конституционный Суд в этом определении даже не упомянул о своих действующих и не отмененных до настоящего времени решениях, которые были приведены выше. Вместо этого КС РФ занял диаметрально противоположную позицию.
А в обоснование законности неоднократного продления срока содержания Г. под стражей Суд сослался на постановление Пленума ВС РФ «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
Представляется ли такой подход верным и обеспечил ли КС РФ однозначное разъяснение по факту указанной в жалобе правовой неопределенности? Наверное, нет.
Разве не Конституционный Суд РФ дает общеобязательное, нормативное толкование Конституции РФ и прекращает действие не соответствующих ей нормативных актов? Разве не Конституционный Суд дает толкование нормам закона, которое служит непременным условием их конституционности и имеет нормативное значение для всех правоприменителей, в том числе для судов общей юрисдикции?
Ведь согласно закону именно Конституционный Суд разрешает дела о соответствии законов Конституции Российской Федерации по запросу Верховного Суда РФ, а не наоборот.
Так кто же «главнее» – КС РФ или ВС РФ?
