«Неприкосновенность (парламентский иммунитет), закрепленная в статье 98 Конституции Российской Федерации, – один из основных элементов статуса парламентария, важнейшая правовая гарантия его деятельности. По своему содержанию это гарантия более высокого уровня по сравнению с общими конституционными гарантиями неприкосновенности личности. Она не является личной привилегией, а имеет публично-правовой характер, призвана служить публичным интересам, обеспечивая повышенную охрану законом личности парламентария в силу осуществляемых им государственных функций, ограждая его от необоснованных преследований, способствуя беспрепятственной деятельности парламентария и тем самым – парламента, их самостоятельности и независимости», – указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 20 февраля 1996 г. № 5-П.
Отдельные гарантии парламентской неприкосновенности в части, касающейся уголовного преследования, раскрыты в УПК РФ и в Федеральном законе от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе сенатора Российской Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». В частности, в ч. 3 ст. 450 УПК закреплено, что судебное решение об избрании в отношении парламентария меры пресечения в виде заключения под стражу исполняется с согласия Госдумы и Совета Федерации.
Однако в моей адвокатской практике – в противовес данным положениям – возник прецедент, когда суд постановил заключить под стражу действующего депутата Госдумы в отсутствие предусмотренного законом согласия нижней палаты парламента1.
Вышестоящие суды поддержали данное решение, обосновав его тем, что требования ч. 3 ст. 450 УПК распространяются лишь на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу, а не на ее применение для исполнения назначенного по приговору суда наказания, как было в рассматриваемом случае2.
Полагаю, с такой аргументацией судов согласиться нельзя, поскольку, во-первых, норма ч. 3 ст. 450 УПК как раз и призвана служить гарантией парламентского иммунитета; во-вторых, уголовно-процессуальный закон в принципе не разделяет такие понятия, как «заключение под стражу в качестве меры пресечения» и «заключение под стражу по приговору суда». Более того, не стоит забывать, что приговор суда первой инстанции вступает в законную силу не сразу, а только по истечении срока его обжалования в апелляционном порядке (если он не был обжалован) или в день вынесения решения судом апелляционной инстанции (в случае обжалования). Таким образом, законодательно допускается возможность изменения или даже отмены обвинительного приговора. Следовательно, решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу по приговору суда, принятое в отсутствие согласия Госдумы, может быть пересмотрено.
Считаю, что в связи с таким широким толкованием судами оснований применения меры пресечения в виде заключения под стражу к депутатам Госдумы и иным лицам, указанным в ч. 3 ст. 450 УПК, данная норма может являться предметом рассмотрения Конституционным Судом как противоречащая положениям Конституции РФ об иммунитете.
1 Постановление Московского городского суда от 3 августа 2022 г.
2 Апелляционное постановление Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 25 августа 2022 г. по делу № 55к-1457/2022; постановление судьи Верховного Суда РФ от 13 марта 2023 г. по делу № 5-УКС23-46-К2 об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании; письмо зам. председателя ВС от 12 мая 2023 г.