Практикующие адвокаты и юристы знают, как важно и в то же время сложно бывает найти «качественную» судебную практику по неоднозначным вопросам гражданского права, которая могла бы подтвердить избранную для защиты прав и законных интересов доверителя правовую позицию.
Ярким примером такой практики, на мой взгляд, является решение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-161991/2021, поскольку в нем приведена детальная правовая аргументация сразу по пяти дискуссионным вопросам, с необходимостью разрешения которых в последнее время приходится сталкиваться все чаще:
- возможность доказательства намерений, поведения и волеизъявления сторон посредством переписки в мессенджере;
- признание юридической значимости действий лица, не имеющего юридически оформленных полномочий, однако его полномочия явствуют из обстановки;
- возможность подтверждения момента и качества выполнения работ по ремонту оборудования при отсутствии акта выполненных работ посредством сертификации данного оборудования уполномоченной организацией;
- признание недобросовестными действий заказчика по расторжению договора и возврату переданного в ремонт оборудования без оплаты выполненных работ, осуществленных им после фактического завершения ремонтных работ;
- возможность применения судом принципа эстоппель как основания для отказа в удовлетворении иска в связи с противоречивым и непоследовательным поведением истца и злоупотреблением правом.
Вкратце опишу фабулу дела. К нам за юридической консультацией обратился индивидуальный предприниматель, который в 2020 г. оказывал горнолыжному курорту услуги по ремонту, восстановлению, поверке и вводу в эксплуатацию метеостанции на плато Лаго-Наки в Республике Адыгея. Период работ совпал с пандемией COVID-19 и введенными ограничительными мерами, в связи с чем срок выполнения работ был продлен до 31 марта 2021 г. При этом основные восстановительные работы были завершены в феврале того же года, и метеостанция была направлена на поверку из г. Сочи в сертифицированную лабораторию ВНИИМ им. Менделеева в г. Санкт-Петербурге.
Процесс поверки затянулся по причине необходимости дополнительных настроек метеостанции, в связи с чем завершить работы и осуществить установку оборудования в установленный срок не представлялось возможным.
В ходе переписки в мессенджере с контактным лицом заказчика, который вел переговоры с исполнителем, была достигнута договоренность о том, что работы необходимо завершить, несмотря на превышение сроков. В результате 4 мая 2021 г. метеостанция прошла сертификацию, было выдано свидетельство о поверке, а сведения о ее результатах внесены в электронный реестр.
Далее между исполнителем и контактным лицом заказчика велись переговоры – также посредством мессенджера – об установке метеостанции и вводе в эксплуатацию. Однако на этом этапе возникли проблемы: поскольку оборудование должно было быть размещено в горах, а лето – период таяния снега, добраться к месту установки было физически невозможно (по крайней мере, такую информацию исполнителю сообщил представитель заказчика). Продолжая переговоры об установке и вводе метеостанции в эксплуатацию, заказчик (уже после того, как оборудование прошло сертификацию) направил в адрес исполнителя письмо о расторжении договора в связи с просрочкой. Причем письмо было направлено по почте.
Факт направления письма почтой – без дублирования электронными средствами связи – в данном случае крайне важен. Дело в том, что письмо было направлено на почтовый адрес исполнителя в г. Москве, при этом заказчик знал, что исполнитель, являющийся индивидуальным предпринимателем и осуществляющий все работы лично, на тот момент находился в г. Сочи и своевременно получить письмо, очевидно, не сможет. В переписке в мессенджере исполнителю о расторжении договора не сообщалось.
Аналогичные действия были совершены заказчиком и позднее, – когда он обратился в суд с иском о расторжении договора и взыскании с исполнителя неотработанного аванса, под которым подразумевались все денежные средства за работы, выполненные с августа 2020 г. по март 2021 г. (около 50% от общей стоимости работ).
Даже после подачи искового заявления контактное лицо заказчика продолжало вести с исполнителем в мессенджере переговоры об установке метеостанции, попеременно и неоднократно согласовывая, а затем откладывая дату установки.
Только после того, как исполнитель узнал об иске (спустя почти месяц после его подачи) и потребовал объяснений и согласования дальнейших действий, заказчик перестал выходить на связь.
В результате исполнитель был вынужден привезти оборудование на склад заказчика и оставить его там без оформления акта приема-передачи, поскольку сотрудники заказчика отказались подписать документ.
Исполнитель, в свою очередь, связывал причину расторжения договора и отказа заказчика от установки метеостанции не с просрочкой (он был готов установить метеостанцию уже в мае-июне 2021 г., тогда как строительство горнолыжного курорта, для которого она была заказана, в 2021 г. так и не началось), а с тем, что место дислокации курорта пришлось перенести, поскольку распоряжением Правительства РФ от 6 марта 2021 г. № 561-р на землях, планируемых для размещения курорта, был создан Лагонакский биосферный полигон. Далее последовали петиция против планов строительства курорта, которую подписали более 200 ученых, и открытое письмо Президенту РФ. В конце июля 2021 г. комитет ЮНЕСКО на 44-й расширенной сессии обратился к России с просьбой переместить планируемый горнолыжный курорт таким образом, чтобы не затронуть объекты Всемирного наследия. В результате размещение метеостанции в изначально согласованном сторонами месте утратило актуальность.
Основной проблемой защиты прав и законных интересов исполнителя стало то, что, хотя он выполнил работы по ремонту и восстановлению метеостанции в полном объеме, однако не мог доказать этот факт актами выполненных работ или приема-передачи оборудования, так как заказчик отказался их подписывать. Более того, несмотря на то что исполнитель получил согласие на завершение работ после истечения срока, оно было получено им, во-первых, в переписке в мессенджере; во-вторых, от контактного лица заказчика, не указанного в договоре и не имеющего формального юридического статуса представителя заказчика. При этом заявление о расторжении договора заказчик обосновал именно нарушением установленного срока выполнения работ.
Стратегия защиты прав и законных интересов исполнителя строилась на следующем: в переписке в мессенджере контактное лицо регулярно ссылалось на директора заказчика, с которым обсуждались вопросы исполнения договора; письмо о расторжении договора заказчик направил уже после того, как узнал, что оборудование прошло поверку.
В ходе разбирательства нам удалось доказать, что действия истца носят недобросовестный характер, поскольку на момент подачи иска работы по восстановлению метеостанции де-факто были выполнены. Более того, объем выполненных работ значительно превышал сумму аванса.
Выводы суда базировались на пяти ключевых аргументах.
Первый: переписка в мессенджере «имеет вес».
Суд не только принял переписку между исполнителем и контактным лицом заказчика в качестве надлежащего доказательства по делу, но и процитировал в решении ее значительную часть, что на практике, на мой взгляд, встречается редко.
Свою позицию суд объяснил тем, что технический прогресс не стоит на месте, и стороны договора путем электронной переписки могут менять условия договора в процессе его исполнения для обеспечения мобильности и оперативности выполнения его условий. При этом в решении подчеркивалось: «Непринятие судом в качестве надлежащего доказательства переписки сторон в мессенджере может иметь негативные последствия для целей развития экономического оборота в ситуациях, когда внесение изменений в условия договоров будет отставать от фактически складывающихся правоотношений, обусловленных техническим прогрессом».
Второй: полномочие представителя может явствовать из обстановки.
Суд не только признал переписку в мессенджере надлежащим доказательством, но и признал ее юридическую значимость – независимо от того, что она велась с представителем, который хотя и отвечал за ведение проекта со стороны заказчика, однако его полномочия не были подтверждены юридически.
В данном контексте суд указал, что в соответствии со ст. 182 ГК РФ «полномочие может также явствовать из обстановки, в которой действует представитель. Действия работников представляемого по исполнению обязательства, исходя из конкретных обстоятельств дела, могут свидетельствовать об одобрении, при условии, что эти действия входили в круг их служебных (трудовых) обязанностей или основывались на доверенности либо полномочие работников на совершение таких действий явствовало из обстановки, в которой они действовали».
Учитывая содержание переписки и длительность ее ведения, суд посчитал, что полномочия представителя заказчика явствовали из обстановки в соответствии со ст. 182 ГК, в связи с чем уведомление исполнителя по мессенджеру приравнивается к юридически значимым действиям без надлежаще оформленных полномочий представителя заказчика. В качестве подтверждения данного вывода суд процитировал одно из сообщений, направленных в мессенджере представителем заказчика исполнителю.
Третий: отсутствие акта приема-передачи не является препятствием в доказывании факта исполнения обязательств. Выполнение работ может быть доказано и другим достоверным способом.
В данном случае при отсутствии актов приема-передачи и экспертизы суд признал в качестве доказательства качественного выполнения работ сертификат о поверке – документ, выданный третьим лицом (сертифицированной лабораторией).
Метеостанция является измерительным прибором, для которых законом установлен особый порядок подтверждения качества – сертификация. Поскольку основная часть работы исполнителя заключалась в том, чтобы привести бывшую в употреблении метеостанцию в состояние, при котором она будет корректно работать (измерять), суд заключил, что если такой сертификат был выдан надлежащей организацией, то работы по договору выполнены качественно. Соответственно заявления истца об отсутствии доказательства качественного выполнения работ не обоснованы.
Четвертый: расторжение договора и требование возврата переданного в ремонт оборудования без оплаты выполненных работ, заявленные после их фактического завершения, являются недобросовестными действиями.
Кроме того, суд обратил внимание на недобросовестное поведение заказчика, а именно – согласился с тем, что на момент, когда заказчик заявлял о расторжении договора и одновременно требовал вернуть ему сумму неотработанного аванса (которая даже не покрывала услуги по ремонту, сертификации и поверке метеостанции), сама метеостанция уже была сертифицирована – этот факт был отражен в публичном реестре, о чем был извещен представитель заказчика. «Таким образом, на момент направления претензии истец осознавал, что, выполнив его требование о возврате метеостанции, ответчик возвратит истцу метеостанцию “Adygeya” не в том виде, в котором он ее получил, а восстановленную, поверенную и сертифицированную метеостанцию – т.е. метеостанцию, в отношении которой выполнен весь комплекс работ», – отмечалось в решении. Следовательно, польза, которую получит заказчик от данной метеостанции в текущем состоянии, будет несоизмеримо больше, чем если бы он получил ее в том состоянии, в котором принимал метеостанцию в работу исполнитель. То есть, по сути, такая польза будет являться для заказчика неосновательным обогащением, что является прямым нарушением закона. Однако, понимая все это, заказчик не собирался оплачивать услуги исполнителя и требовал вернуть сумму «неотработанного» аванса.
Таким образом, суд пришел к выводу, что заказчик в данном случае злоупотребляет своим правом, и отказал в удовлетворении исковых требований в силу п. 2 ст. 10 ГК.
Пятый: недобросовестное, непоследовательное и противоречивое поведение стороны договора может служить основанием для применения судом эстоппеля в защиту другой стороны.
В данном контексте суд пояснил: «Под злоупотреблением правом также понимается ситуация, когда лицо действует в пределах предоставленных ему прав, но недозволенным способом. В силу международного принципа эстоппель, который признается Конституцией Российской Федерации (статья 15), сторона лишается права ссылаться на возражения в отношении ранее совершенных действий и сделок, а также принятых решений, если поведение свидетельствовало о его действительности. Главная задача принципа эстоппель – не допустить, чтобы вследствие непоследовательности в своем поведении сторона получила выгоду в ущерб другой стороне, которая добросовестным образом положилась на определенную юридическую ситуацию, созданную первой стороной».
Особенность применения эстоппеля в данном случае в том, что суд применил нечто среднее между «классическим» гражданско-правовым эстоппелем (п. 5 ст. 166 ГК) и процессуальным:
- в силу гражданско-правового эстоппеля суд в случае установления недобросовестного поведения одной из сторон может отказать ей в защите права (например, он указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25);
- процессуальный эстоппель представляет собой принцип утраты права на возражение при недобросовестном или противоречивом поведении.
В данном случае суд обосновал применение эстоппеля допущенным заказчиком злоупотреблением правом при расторжении договора и его недобросовестным и непоследовательным поведением после направления письма о расторжении: вначале заказчик заявил о расторжении договора, потом (как следует из переписки в мессенджере) просил осуществить исполнение по договору, затем подал иск о расторжении договора и возврате аванса, после чего вновь подтвердил, что исполнение необходимо осуществить, а затем отказался от его принятия.
В результате суд не только отказал заказчику во взыскании с исполнителя «неотработанного» аванса, но и удовлетворил поданный нами в интересах исполнителя встречный иск о взыскании с заказчика неоплаченной части выполненных работ. Решение АС г. Москвы поддержали Девятый арбитражный апелляционный суд и АС Московского округа, и оно вступило в законную силу.
