Потерпевший, свидетель или подсудимый?

Преступления, совершенные в форме хищения, – одни из самых частых уголовно наказуемых деяний. По сводной статистике МВД России за 2021 г., из 2 004 404 зарегистрированных преступлений 1 388 328 совершены в форме хищения, что составляет 69,3%.

С наиболее «популярными» составами (такими, например, как кража) вопросов, как правило, не возникает ввиду наличия разъяснений как на уровне Верховного Суда РФ, так и в целом однозначно сформировавшейся правоприменительной практики. Однако среди обилия составов нередко встречаются весьма нетривиальные случаи, однозначно разрешить которые на практике удается не всегда.

Согласно примечаниям к ст. 158 УК РФ под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

Подобное – весьма широкое, на наш взгляд, определение хищения создает простор для усмотрения: в частности, применительно к случаям, когда, например, похищенным оказывается имущество, которое ранее было украдено. Более того, похитить могут вещь у лица, не имевшего законных оснований ею владеть (пользоваться, распоряжаться).

Сразу оговоримся, что в данном материале речь пойдет сугубо о хищении в том понимании, в котором оно содержится в примечании 1. к ст. 158 УК. Соответственно случаи, когда титульный владелец (собственник) или лицо, полагающее, что является таковым, противоправно, безвозмездно изымает у третьего лица свое (независимо от того, является ли оно таковым фактически и юридически) имущество, рассматривать не будем. Данное явление однозначно закрепилось в правоприменительной практике как самоуправство (ст. 330 УК), и вопросы его квалификации, как правило, сложностей не вызывают (п. 7 Постановления Пленума ВС от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», далее – Постановление Пленума ВС № 29).

Правовая природа хищения у незаконного владельца

Если речь идет о хищении вещей, изъятых из гражданского оборота, или вещей с ограниченной оборотоспособностью, квалификация не является столь сложной. Особенности правовой оценки подобных деяний в рамках ст. 226 и 229 УК Верховный Суд разъяснил довольно давно.

Так, в п. 23 Постановления Пленума ВС от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» и в абз. 3 п. 13 Постановления Пленума ВС от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» подчеркивается, что хищение указанных предметов возможно у юридических и физических лиц, владеющих ими как законно, так и незаконно.

Высшая судебная инстанция прямо указала, что хищение у незаконного владельца как правовая конструкция предусмотрена российским правопорядком – по основным аспектам квалификации подобных деяний в правоприменительной практике разногласий быть не может.

Однако, как показывает практика, наиболее часто встречающимся вопросом, который возникает на всех стадиях уголовного процесса в рамках подобных дел, является установление процессуального статуса незаконного владельца.

С одной стороны, имущество было незаконно изъято именно у этого лица – казалось бы, ему фактически причинен имущественный ущерб, что наводит на мысль о том, что в понимании ст. 42 УПК незаконный владелец может быть признан потерпевшим. Однако такая позиция является заблуждением. Правоприменительная практика однозначно исходит из того, что незаконный владелец не может быть признан потерпевшим по уголовному делу о хищении у него данного имущества.

Так, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС от 23 марта 2016 г. № 16-УД15-17 отмечено: «Кроме того, как следует из того же приговора, предметом покушения на хищение, совершенного С., занимавшим должность заместителя руководителя ТУ, как раз и являлись незаконно принадлежавшие на праве собственности К. указанные выше три объекта комплекса. К тому же, согласно вступившему в законную силу решению Центрального районного суда г. Волгограда от 30.01.2014 года, подтверждена незаконность приватизации Универмага и признано право государственной собственности Российской Федерации на объекты недвижимого имущества, в том числе и на те, которые незаконно на праве собственности принадлежали К… В соответствии со ст. 42 УПК РФ потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный и моральный вред.

Однако приведенные выше объективные данные свидетельствуют о том, что в результате совершенного С. покушения на хищение имущества, которым К. фактически владел незаконно, последнему какой-либо физический, имущественный или моральный вред на момент совершения преступления (2010 год) причинен не был, законных интересов по делу он не имел и не мог быть признан потерпевшим по делу».

В схожем случае приговором суда М. и Ш. были осуждены по п. «а» ч. 3 ст. 226 УК за хищение огнестрельного оружия группой лиц по предварительному сговору.

В ходе расследования владелец ружья пояснил, что оно было похищено из его дачного домика. Оружие он нашел в лесу около 15 лет назад, но не зарегистрировал ввиду отсутствия документов. Следствие посчитало данные доводы достаточными для того, чтобы признать владельца ружья потерпевшим, – ведь фактически в результате хищения ему был причинен материальный ущерб на сумму 8000 руб.

Однако при вынесении приговора суд исключил из предъявленного обвинения указание на причинение Ш.Н. материального ущерба как излишнее. Оценивая в совокупности показания потерпевшего об обстоятельствах приобретения ружья, суд сделал логичный и правильный вывод, что Ш.Н. владел ружьем, не имея на то законных оснований, в связи с чем ущерб в связи с хищением ружья ему не причинен (см. приговор Верховажского районного суда Вологодской области от 29 июня 2016 г. по делу № 1-27/2016¹).

При этом не имеет правового значения, знал ли субъект преступления о том, что лицо, у которого он похищает имущество, владеет им незаконно. Данный довод косвенно прослеживается в п. 7 Постановления Пленума ВС № 29. Элементами субъективной стороны любого хищения обязательно должны быть наличие умысла и корыстной цели завладеть именно чужим имуществом – т. е. любым, которое не принадлежит на каком-либо основании субъекту преступления. (см., например, апелляционное определение Краснодарского краевого суда от 16 марта 2016 г. по делу 22-1012/2016).

Таким образом, при квалификации хищения имущества у незаконного владельца применительно к объектам с ограниченной оборотоспособностью незаконный владелец ни при каких обстоятельствах не может быть признан потерпевшим. Наиболее целесообразно, на наш взгляд, признавать его свидетелем, так как ему может быть известна информация, имеющая существенное значение для уголовного дела.

Правовая природа «хищения похищенного»

Частным случаем хищения у незаконного владельца стоит признать хищение имущества, которое ранее было похищено. С «первоначальным хищением» вопросов, очевидно, возникнуть не может – преступление будет считаться оконченным в случае с кражей, грабежом, мошенничеством и присвоением (растратой) с момента, когда преступник противозаконно изъял предмет хищения у владельца и получил реальную возможность пользоваться (распоряжаться) похищенным по собственному усмотрению.

Данный «состав» был известен еще советской правоприменительной практике. В частности, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 10 февраля 1944 г. содержалась следующая правовая позиция: если совершается хищение чужого имущества, не имеет правового значения, изъяли его из законного или незаконного владения, «в действиях осужденных содержатся все признаки кражи как тайного хищения чужого имущества: они действовали тайно и, как они сами признали, спирт они взяли с целью его присвоения. Весь вопрос, таким образом, сводится к вопросу о наличии третьего признака кражи, а именно изъятия имущества из чужого владения. Если считать, что спирт уже был изъят из владения теми лицами, которые вывезли его на паровозе и спрятали в уголь вне территории завода, то... осужденные совершили изъятие этого спирта из чужого обладания, но в этом случае уже из обладания не завода, а тех лиц, которые его похитили с завода»².

Заданный советским судом вопрос – какова правовая природа «последующего хищения», когда преступник аналогично изымает предмет хищения, но уже у незаконного владельца (другого преступника), – актуален по сей день. Наиболее рациональным, на наш взгляд, является подход, при котором данная совокупность действий образует два самостоятельных состава двух отдельных преступлений (в зависимости от форм хищения в первом и втором случае). Необходимости в соединении двух уголовных дел в порядке ст. 153 УПК в данном случае не усматривается: содержащийся в данной норме перечень оснований для объединения дел является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит.

Концептуально подобная логика прослеживается и в судебных актах, в которых участники процесса настаивают на соединении уголовных дел якобы для их наиболее полного и всестороннего рассмотрения. Например, в кассационном определении Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 1 июня 2020 г. по делу № 77-508/2020 указано:

«В связи с этим вывод суда апелляционной инстанции о невозможности постановления судом приговора или вынесения иного решения без соединения уголовных дел является необоснованным и противоречит требованиям УПК РФ. Помимо этого, вывод суда апелляционной инстанции о том, что раздельное рассмотрение уголовных дел может отразиться на объективности и всесторонности судебного следствия, а также привести к установлению взаимоисключающих обстоятельств является надуманным и ничем не подтвержденным, не основанным на материалах уголовного дела.

При таких обстоятельствах апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Краснодарского краевого суда подлежит отмене ввиду существенного нарушения уголовно-процессуального закона, а апелляционное представление государственного обвинителя и дополнение к нему, а также апелляционные жалобы ˂…˃ – направлению с делом на новое апелляционное рассмотрение в тот же суд».

Таким образом, представляется целесообразной концепция, при которой как «первоначальное хищение», так и «последующее хищение» образуют два самостоятельных состава преступления, которые надлежит расследовать в рамках двух самостоятельных уголовных дел. Однако, к сожалению, подход к указанным процессуальным аспектам в правоприменительной практике не выработан.

Данный довод лишь косвенно подтверждается судебной практикой по делам, в которых похищалось уже похищенное имущество. Например, приговором Жуковского городского суда Московской области от 12 февраля 2019 г. по делу № 1-8/2019 (1-209/2018) Д. осужден по ч. 2 ст. 161 УК за грабеж. Согласно материалам дела Д. на улице встретил знакомую С., которая рассказала ему, что нашла кошелек с деньгами. Как позже выяснилось, С. украла кошелек из чужой сумки.

Впоследствии Д. подошел к С. и потребовал передать ему деньги. Получив отказ, Д. ударил С. по касательной стеклянной бутылкой из-под водки, отчего женщина испытала физическую боль. Воспользовавшись этим, Д. изъял кошелек у С., забрал оттуда часть денег и скрылся.

В указанном деле, во-первых, отсутствует упоминание С. как подсудимой по ст. 158 УК в рамках данного дела. При этом она также не признана потерпевшей в силу того, что ей не причинен имущественный ущерб. На основании изложенного видится целесообразным мнение о том, что лицо, совершившее «первоначальное хищение», не может являться потерпевшим в рамках дела, в котором у него похитили имущество, но может являться фигурантом другого уголовного дела, в котором оно уже приобретет статус обвиняемого (подсудимого, осужденного).

Таким образом, однозначной позиции относительно правовой природы хищения у незаконного владельца пока нет – разъяснения высших судов отсутствуют, а правоприменители руководствуются внутренним усмотрением.

Между тем из немногочисленных судебных актов, которые удалось найти, в квалификации хищения у незаконного владельца прослеживается положительная тенденция: суды в любом случае указывают, что лицо, которое не приобрело на законных основаниях похищенное у него имущество, не может считаться потерпевшим и, как следствие, претендовать на какое-либо возмещение. Однако для таких случаев целесообразно привлекать указанных лиц как свидетелей, поскольку сведения, которыми они обладают, имеют существенное значение для наиболее полного и всестороннего расследования по уголовному делу.