УПК РФ содержит обширный перечень оснований прекращения уголовного дела. Прекращение дела, в свою очередь, ведет к прекращению уголовного преследования в отношении конкретного подозреваемого (обвиняемого). При этом основания прекращения уголовного преследования можно разделить на реабилитирующие и нереабилитирующие.
Норма п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК предусматривает прекращение уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, что по смыслу п. 2 ч. 1 ст. 27 Кодекса подразумевает и прекращение уголовного преследования в отношении данного лица. В соответствии с ч. 4 ст. 133 УПК это основание не является реабилитирующим.
Помимо прочих одной из основополагающих гарантий справедливого судебного разбирательства в уголовном процессе является право на защиту, что подчеркивалось в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29, посвященном именно этому предмету. В качестве одной из составляющих права на защиту выделяется право лица (а также его близких родственников) добиваться реабилитации, что подтверждается позицией Конституционного Суда, выраженной в Постановлении от 14 июля 2011 г. № 16-П.
Важность реабилитации не раз подчеркивалась в постановлениях КС. Так, в 2011 г. известность получило дело о проверке конституционности положений п. 4 ч. 1 ст. 24 и п. 1 ст. 254 УПК по жалобам С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко. Напомним, что причиной обращения заявителей стало резонансное ДТП на Ленинском проспекте г. Москвы в феврале 2010 г. В результате аварии под управлением В. Картаева, передвигавшегося на автомобиле «Мерседес», погибли две женщины, находившиеся в автомобиле «Ситроен». По факту ДТП было возбуждено уголовное дело, в ходе которого установлено, что столкновение произошло по вине Ольги Александриной, управлявшей автомобилем «Ситроен». В дальнейшем дело было прекращено на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (смерть обвиняемого).
Отец погибшей Сергей Александрин оспорил конституционность п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК, поскольку, по мнению заявителя, прекращение уголовного дела в отношении умершего лица без согласия его близких родственников препятствует реабилитации данного лица. Конституционный Суд согласился с доводами, изложенными в жалобе, и признал необходимость согласия близких родственников на прекращение уголовного дела в отношении умершего лица.
Укреплением права на защиту является и право подозреваемого (обвиняемого) возражать против прекращения уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям. В таком случае лицо, ведущее производство по делу, не вправе прекращать его (ч. 2 ст. 27 УПК).
Приведенные положения соответствуют Конституции, согласно которой Россия признается правовым государством, в котором каждому гарантируется государственная защита прав и свобод.
Вместе с тем реализация положений УПК зачастую выявляет несоответствие указанным конституционным ценностям. Аналогичные подходы судов наблюдаются и в случаях прекращения уголовного преследования в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.
Как отмечалось, данное основание относится к нереабилитирующим. В то же время подозреваемому (обвиняемому) предоставлена возможность отказаться от прекращения уголовного преследования по данному основанию и добиваться продолжения производства по делу. Как правило, такой отказ связан с желанием лица добиться оправдания. В таком случае расследование продолжается в обычном порядке, что подразумевает применение общих положений о сроках расследования, а также осуществление следственных действий с участием подозреваемого (обвиняемого), возможность применения к нему мер пресечения.
Подобное положение сохранялось вплоть до принятия Конституционным Судом Постановления от 18 июля 2022 г. № 33-П по жалобе В.А. Рудникова. Заявитель оспаривал конституционность ч. 2 ст. 27 УПК, требующей получения согласия подозреваемого (обвиняемого) на прекращение уголовного преследования. КС в постановлении указал, что рассматриваемые нормы ставят лицо, срок давности уголовного преследования которого истек, в состояние неопределенности относительно его правового положения, не гарантируя в системе действующего правового регулирования разрешения дела в разумные сроки. Суд пояснил, что подозреваемый или обвиняемый, не считая себя виновным, вынужден выбирать: настаивать на не ограниченном по времени продолжении уголовного преследования либо соглашаться с его прекращением по нереабилитирующему основанию.
КС избрал неоднозначный, на мой взгляд, способ разрешения установленного противоречия, – ограничив возможность осуществления уголовного преследования за отсутствием согласия подозреваемого (обвиняемого) сроком в 12 месяцев.
Юридическая общественность положительно оценила постановление, назвав его «прорывным», подчеркивая, что такой подход к расследованию уголовных дел способствует защите прав подозреваемого (обвиняемого), уменьшению волокиты, а также не допускает «вечного» уголовного преследования.
При этом КС, на мой взгляд, не учел ряд как юридических, так и фактических обстоятельств.
Во-первых, до принятия постановления за подозреваемым (обвиняемым) сохранялись процессуальные гарантии, соответствующие его статусу. Помимо требования о реабилитации он имел право обжаловать акты лица, ведущего производство по делу, а также его действия или бездействие. Также он имел право ходатайствовать о проведении следственных действий, участвовать в них.
Во-вторых, 12-месячный срок, по истечении которого производство по делу прекращается, определен, как представляется, произвольно, без учета реальных сроков производства по уголовным делам. Сам тот факт, что дело в отношении заявителя возбуждено в 2010 г. и на момент рассмотрения жалобы Конституционным Судом все еще не передано в суд, свидетельствует о практической невозможности завершения предварительного следствия в столь короткий срок – например, по делам экономической направленности.
Таким образом, рассматриваемое постановление, как представляется, существенно ограничивает право подозреваемого (обвиняемого) на защиту – по сути, он лишается права на реабилитацию в связи с истечением срока в 12 месяцев. При этом если в Постановлении по жалобе С.И. Александрина КС указывал на недопустимость автоматического прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, то сейчас де-факто легализовал такое прекращение хотя и по другому, – но тоже нереабилитирующему, – основанию.
В связи с этим представляется разумным пересмотреть длительность установленного срока, по истечении которого уголовное преследование должно быть прекращено. При определении такого срока, на мой взгляд, стоит исходить из категоризации преступлений, установленной ст. 15 УК. Так, указанный срок по тяжким и особо тяжким преступлениям должен составлять – как минимум – несколько лет. При этом истечение такого срока не должно влечь автоматического прекращения уголовного преследования. Считаю, что по истечении указанного срока дело в обязательном порядке должно быть направлено в суд. По итогам рассмотрения дела суд при отсутствии доказательств виновности лица должен вынести оправдательный приговор. Если постановление оправдательного приговора на основании материалов дела невозможно, судья должен прекратить уголовное преследование подозреваемого (обвиняемого) без права на реабилитацию.
Данный вывод основан на толковании ст. 49 Конституции, в соответствии с которой неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого, а он может быть признан виновным только на основании приговора суда. Данная мера, на мой взгляд, будет стимулировать следствие осуществлять расследование в срок, что отвечает интересам общества, поскольку уголовно-правовое возмездие в отношении виновных лиц станет оперативнее, а интересы невиновных – более защищенными, так как их пребывание в статусе подозреваемого или обвиняемого не будет бесконечным.
Кроме того, данный вывод корреспондирует со ст. 6 УПК, которая гласит, что цель уголовного судопроизводства, в частности, – защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, а уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания и реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
