Права человека и государственный суверенитет в решениях кс рф

В Постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П Конституционный Суд РФ указал на «недопустимость имплементации в правовую систему государства международных договоров, участие в которых может повлечь ограничения прав и свобод человека и гражданина или допустить какие-либо посягательства на основы конституционного строя Российской Федерации и тем самым нарушить конституционные предписания»[1].

Трудно себе представить абсурдную ситуацию, при которой Россией были регламентированы международные договоры действительно, а не абстрактно влекущие какие-либо ограничения прав и свобод человека и гражданина или допускающие посягательства на основы российского конституционного строя. По крайней мере, подобных ратифицированных международных договоров обнаружить не удалось.

В указанном постановлении Конституционный Суд РФ отметил, что «ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод как международный договор Российской Федерации, ни основанные на ней правовые позиции Европейского Суда по правам человека, содержащие оценки национального законодательства либо касающиеся необходимости изменения его положений, не отменяют для российской правовой системы приоритета Конституции РФ и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции РФ».

Вместе с тем при ратификации указанной Конвенции Федеральным законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» Российской Федерацией не было сделано соответствующих оговорок и заявлений.

По сути, Конституционный Суд РФ, давая толкование ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, гласящей, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, допускает, что даже ратификация Российской Федерацией международного договора не означает его применения.

По мнению Конституционного Суда РФ, «Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции Российской Федерации».

Таким образом, Конституционный Суд РФ позволяет в одностороннем порядке не выполнять принятые Российской Федерацией международные обязательства, что влечет нарушение принципа международного права pacta sunt servanda.

Более того, в завуалированной форме Конституционный Суд РФ указал, что постановления Европейского Суда по правам человека не могут считаться обязательными для исполнения в России, если они нарушают государственный суверенитет и не допускают вмешательства во внутренние дела государства. Конституционный Суд РФ подчеркнул, что решения межгосударственного органа (в том числе ЕСПЧ) могут не исполняться Российской Федерацией, если толкование нормы международного договора, на котором основано это решение, нарушает положения Конституции РФ.

Таким образом, защита прав человека допустима лишь в случае, если она не нарушает государственный суверенитет, положения Конституции РФ и не допускает вмешательства во внутренние дела государства.

Я далек от мысли, что Конституция РФ позволяет российскому правоприменителю не согласиться с отдельным постановлением Европейского Суда по правам человека, поэтому аргументКонституционного Суда РФ в этой части является неубедительным, скрывающим совсем другие конъюнктурные цели.

Ранее судья Конституционного Суда РФ А.Л. Кононов отметил, что суверенитет не перечислен в числе тех конституционно защищаемых целей (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), ради которых возможно ограничение основных прав и свобод. Многократное, как заклинание, не имеющее конкретного смысла, обращение к понятию суверенитета, отягощенному спорными правовыми проблемами, оправдывающему умаление или ограничение политических прав во имя интересов государства или якобы публичного интереса, не только проявляет слабость аргументации юридического решения, но и обнаруживает полную девальвацию этих понятий, противоречит всей концепции прав и свобод, не совместимой с идеологией суверенной государственности и уж, во всяком случае, не являющейся равнозначной ценностью (особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А.Л. Кононова в определении Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. № 797-О-О)[2].

Постановлением от 14 июля 2015 г. № 21-П Конституционный Суд РФ фактически создал механизм, при котором исполнение постановлений Европейского Суда по правам человека и решений межгосударственных органов судами общей юрисдикции, арбитражными судами и государственными органами Российской Федерации ставится в зависимость от обращений в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке их соответствия Конституции РФ.

Стоит отметить, что Конституционный Суд РФ и ранее неоднократно пытался подменить собой законодателя, особенно в отношениях, касающихся выполнения принятых международных обязательств. Например, приняв решения, в которых фактически установил запрет на назначение наказания в виде смертной казни (определения от 2 февраля 1999 г. № 3-П[3]; от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р[4]; от 19 апреля 2010 г. № 8-П[5]).

На мой взгляд, Конституционный Суд РФ противопоставляет защиту прав человека защите государственного суверенитета, ограничивая защиту прав и свобод человека и гражданина внутригосударственным правом. Данное обстоятельство в очередной раз свидетельствует об отказе Российской Федерации выполнять принятые международные обязательства при непосредственном участии Конституционного Суда РФ.

Вся эта ситуация не может не вызывать удивление. Вместо того, чтобы последовательно выполнять принятые международные обязательства, Конституционный Суд РФ фактически противопоставляет права человека суверенитету государства, создав механизм контроля исполнения решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и гражданина.